В борьбе обретёшь ты...Часть 1 (СИ)

Поттер даже представить боялся, что было бы, сними Квиррелл тюрбан перед детьми клеймёных. Всё заново: Метки, пророчества, кровь, война, смерть.

Нет уж. Тварь сгинула, туда ей и дорога. Обойдутся слизни как-нибудь без Тёмного лорда. Легендой тот выглядел намного симпатичнее.

«Ложь во спасение», – постановил Гарри и дрожащим голосом поведал, как профессор Квиррелл связал его, велел не зариться на философский камень, долго щупал и скрёб зеркало, озлился, разнёс упрямое стекло Бомбардой, а потом схватился за сердце, страшно захрипел и упал на пол. Магическое же истощение Гарри заработал постепенно, по мере прохождения лабиринта.

– Там-сям, – пояснил он, пожимая плечами. – Мне до Флинта далеко. Хорошо, что шахматы не затоптали и тролль не очнулся.

– Это точно, – мрачно пророкотал Сметвик. – Мистер Дамблдор, я настаиваю если не на отмене соревнований, то на серьёзной коррекции этих… каруселей.

Дамблдор ласково улыбнулся и вскинул открытые ладони вверх.

На прощальный пир Гарри был готов с боем вырываться из Больничного крыла, уж очень ему хотелось лично убедиться, что его друзья живы и не покалечены. Но мадам Помфри не стала его удерживать, а всего лишь запретила колдовать на каникулах:

– До следующего учебного года чтобы ни-ни! Отдохни как следует, милый. Может быть, останешься до утра?

– Нет, мадам Помфри. Хочу одной сволочи в глаза посмотреть.

Медиведьма по-девчоночьи хихикнула и лукаво подмигнула Гарри:

– Только имей в виду, что сволочь всё это время околачивалась неподалёку и за три дня сделала Фортескью месячную выручку.

Поттер покраснел и бросил смущённый взгляд на тумбочку, заваленную сладостями.

Позади был долгий и обстоятельный разговор с Янусом Тики, во время которого Гарри опять не сумел сдержаться и разревелся. После беседы на душе ощутимо полегчало, но Тварь и Грань никак не желали забываться.

Потом Сметвик ещё раз напомнил ему, что для всех прочих, не посвящённых в тайну, Поттер лечился от переутомления после экзаменов, а для гриффиндорской троицы и Макгонагалл – заработал истощение, вырвавшись из Дьявольских силков.

– Цербера тоже Квиррелл оприходовал, кстати, – вздохнул целитель и потрепал Гарри по волосам. – Покойнику уже не повредит, а твоему приятелю Нотту слава душегуба ни к чему. Этот лесник ваш придурочный два дня не просыхал от слёз и виски. Самолично яму вырыл в огороде, камешек на могилку обтесал и накарябал: «Пушок. Не забуду». И ведь не забудет, образина.

– Профессор же в больнице умер? – подавленно спросил Гарри. Из всех участников этой гадкой истории жальче всех было Квиррелла. Близких родственников у того не осталось, а тело, по словам мадам Помфри, было погребено на хогсмидском кладбище.

– Ага, – невесело отозвался Сметвик. – В приступе невменяемости оглушил грифферов, пришил собаку, малость опамятовался и поковылял к Поппи. Коронер съел, не подавился, студентам тоже сойдёт. Дружки твои вообще проспали всю ночь. Они будут молчать как инферналы, старший Нотт поручился своим словом.

Гарри грустно покивал и, не удержавшись, на миг прижался щекой к руке Сметвика. Тот улыбнулся и обнял его:

– Удачи, коллега! Пиши, если что.

«Образина» Хагрид тоже наведался и сделал настолько роскошный подарок, что растроганный Гарри мигом простил ему всё: от приснопамятного визита в Литтл Уингинг до Пушка, будь тот неладен.

Оказывается, всё это время полувеликан не только пил и горевал, но и посылал сов всем, у кого могли оказаться колдографии Джеймса и Лили. Гарри долго рассматривал подаренный альбом, благодарил застенчиво улыбающегося Хагрида и думал, как обрадуется этим колдографиям мама.

Теперь Поттер спешил в Большой зал, ведь прощальный пир уже начался. Гарри немного замешкался из-за Динки. Домовик, допущенный в Больничное крыло, долго причитал, каялся и бился головой о ножку кровати, но потом всё-таки успокоился и принёс одежду.

Перед тем, как войти в зал, Гарри шмыгнул в одну из стенных ниш, воровато оглянулся, вытащил из дедова кошелька мантию-невидимку и сложил её в припасённый заранее плотный пакет из-под сладостей. Мантию следовало отдать Пупсику до отъезда из Хогвартса, а светить свой чудесный тайник перед кем-либо Поттер не собирался.

Он вошёл и поёжился под взглядами студентов. Кто-то смотрел сочувственно, но большинство разглядывали героя-полусквиба насмешливо или с откровенной неприязнью.

«Ну и Салазар с вами, – упрямо подумал Гарри. – Хогвартс – ещё не вся жизнь». Он по-малфоевски надменно вскинул подбородок и прошёл на своё место.

– Как здоровье, Поттер? – якобы равнодушно обронил Ургхарт, но Гарри было не провести: «Знает! Теодор рассказал?»

– Спасибо, уже лучше, – чуть улыбнулся Гарри. – Приятного аппетита!

Он сел рядом с непривычно понурым Малфоем и прошептал тому на ухо:

– Дойдём до спальни – придушу, Хорёк! Я чуть мозгами не поехал, когда ваши «трупы» увидел!

– Прости, – еле слышно выдохнул Малфой и уставился в свою тарелку.

Гарри фыркнул, подмигнул сияющему Блейзу, кивнул Винсенту с Грегом, показал язык угрюмому Нотту и помахал рукой явно встревоженному Пьюси.

– А меня можешь поцеловать, Поттер, – хохотнул наблюдающий за героем Флинт.

– В Рейвенкло напиши, – буркнул Гарри, – глядишь, обломится.

Вокруг захихикали, но веселье тут же стихло – на кафедру взошёл директор и плавно вскинул руки, призывая к молчанию.

– Итак, еще один год позади! – радостно воскликнул Дамблдор. – Но перед тем, как мы начнём наш фантастический пир, я немного побеспокою вас старческим брюзжанием и пустой болтовнёй. Итак, позади остался отличный учебный год! Я надеюсь, ваши головы немного потяжелели по сравнению с тем, какими они были в начале года. Впрочем, впереди у вас всё лето для того, чтобы привести свои головы в порядок и полностью опустошить их до начала следующего семестра.*

Гарри вспомнил свои страдания из-за трансфигурации и скривился. Дивное напутствие; пожалуй, именно так и следует поступить.

– А сейчас мы определим, кто выиграл соревнования между факультетами, – продолжил директор и улыбнулся. – По итогам учебного года на первом месте у нас факультет Слизерин – четыреста семьдесят два балла.

Слизеринцы зааплодировали и радостно загомонили. Как ни старались в этом году их ненормальные первокурсники испортить жизнь всем остальным курсам, но Кубок школы вновь достался змеиному дому. Монтегю победно взглянул на Малфоя, а тот злорадно ухмыльнулся и показал средний палец.

И точно, хорёчье чутьё на гадости не подвело.

– Да-да, вы отлично потрудились, – обратился Дамблдор к студентам Слизерина. Гомон стих и улыбки поблекли. – Однако, мы не учли результатов вчерашних соревнований среди первых курсов. Как все вы знаете, было выставлено несколько команд от факультетов Гриффиндор, Рейвенкло и Хаффлпафф. Отважные студенты успешно справились с испытаниями, и никто не подвёл своих товарищей. Все команды дошли до финала и получили законные призы.

Большой зал опять взорвался радостными криками, первокурсники кричали громче всех. Монтегю нахмурился и закусил губу.

– Посовещавшись с нашими замечательными профессорами и уважаемыми членами экзаменационной комиссии, мы определили победителей. Выбор был нелёгким, – Дамблдор лукаво прищурился и выдержал паузу, во время которой в зале стояла напряжённая тишина. – Итак, победители соревнований… Я думаю, надо приготовить ваши ладошки для аплодисментов. Победители – команда Невилла Лонгботтома!

Некоторое время в Большом зале стоял такой шум, что Гарри захотелось зажать уши ладонями. Все кричали, свистели, хлопали и топали ногами.

– Рональду Уизли я присуждаю пятьдесят баллов за лучшую в истории Хогвартса шахматную партию. Гермиона Грейнджер получает пятьдесят баллов за умение применять холодную логику даже перед лицом пламени, – гриффиндорцы взревели от восторга, а директор немного выждал и продолжил: – За железную выдержку и фантастическую храбрость Невилл Лонгботтом получает шестьдесят баллов!