Торнадо (СИ)

— Дай мне сотовый, – попросил я.

— Зачем? – насторожился он.

— Мне необходимо позвонить Марте.

Торнадо с минуту подумал, но все же протянул мне телефон. Я набрал хорошо знакомый номер.

— Алло, – услышал я в трубке немного погодя.

— Марта, это я, – ответил я.

— Солнышко? Где ты? Откуда звонишь?

— Я в самолете.

— Что?!

— Помнишь, я говорил тебе о друге? Я лечу с ним в Шанхай.

— Куда? Том, я обещала твоим родителям всегда заботиться о тебе! Вылезай с самолета.

— Я не могу… Марта, я скоро вернусь, правда.

— Что это за друг?

— Я все объясню. Я привезу тебе сувенир. Ведь ты так их любишь. Целую.

— Я просто в шоке.

— Все будет просто отлично.

— Ты меня не успокоил.

— Я тебя люблю.

— И я тебя. Раз ты так решил…. Удачи.

Я вернул трубку Торнадо. Тот убрал телефон в карман и отвернулся к иллюминатору.

Скоро начал отъезжать трап. Поблизости с нами никто не сел. В этом были плюсы. Только сзади кто-то без конца кашлял, что выводило меня из себя.

Вышла стюардесса в спасательном жилете. Я сложил руки на груди и слушал правила поведения при крушении самолета. Интересно, хоть один пассажир будет исполнять это? Если что-то случится, все ударятся в панику. Я посмотрел на Торнадо. Он слушал стюардессу, открыв рот. Я осторожно нажал на его подбородок, закрывая рот.

— Смотри, муха залететь может, – проворковал я. Торнадо отмахнулся от меня. Стюардесса хмыкнула, привлекая наше внимание. Я изобразил полную заинтересованность.

Вскоре она ушла за шторки к другим стюардам. Я подышал в ингалятор. Какое-то волнение не покидало меня.

Из-за шторок вышел стюард с конфетами на подносе. Я взял одну в ладонь. Торнадо сгреб сразу несколько. Его зубы стучали, а руки судорожно хватались за подлокотники.

— Успокойся, я же рядом, – сказал я, хоть это и не был слишком успокаивающий довод.

Обозначилось какое-то движение самолета. Я выдохнул и закрыл глаза. Самолет медленно выезжал на взлетную полосу. Торнадо вцепился мне в руку.

— А ты знаешь, что самолет назад ездить не может и его везет машина, которая в три раза его меньше?

— Да ну? Врешь, – не поверил Торнадо.

— Правду говорю. Вон, смотри, – я показал в иллюминатор. Еще один самолет выходил на другую полосу. Его в самом деле везла желтая машина, намного меньше самолета. У Торнадо отвисла челюсть.

— Как это так?

Я лишь улыбнулся.

Наш самолет тем временем выехал на взлетную полосу и остановился. Мимо иллюминатора проехала такая же желтая машинка, как и та. Торнадо затрясся в ознобе и уткнулся лбом в мое плечо. Загорелась табличка «пристегните ремни».

Щелкнув ремнем, я проделал то же самое с ремнем Торнадо. Самолет ощутимо вибрировал, разогревая двигатели.

— Я боюсь, – шептал Торнадо, открывая глаза.

— Не бойся, – я провел рукой по его лбу.

Самолет поехал по взлетной полосе, увеличивая скорость. Торнадо сжал мою ладонь. У меня было такое ощущение, что самолет сейчас врежется в стену.

Шасси оторвались от земли.

— Посмотри, посмотри в иллюминатор, – сказал я Торнадо, разворачивая его лицо к окошку. Он заворожено следил за тем, как самолет удаляется от земли.

— Обалдеть, – пробормотал он, прилипнув носом к стеклу. Я развалился в кресле. Под ложечкой сосало. Это было неприятное ощущение. Да и уши больно закладывало. Вспомнив о конфете, я засунул ее в рот. Отлично, теперь до конца полета можно не париться.

Торнадо вскоре привык к самолету и не вздрагивал от каждого потряхивания. Я задумчиво гладил его по руке, лежащей на моем колене. Я лечу в Шанхай. В Шанхай! Кстати, надо было отправить Дугласу смс: «Пошел нахер, сам пиши свою статью, Торнадо — моя любовь». Улыбаясь, я закрыл глаза. Какие же у него тонкие пальцы… Даже не верится, что эта рука могла пролить столько крови. Я гладил его по выступающим под кожей венам. В Торнадо объединились сталь и нежность. Конечно, это гремучая смесь, но она притягивала. Боже, держите меня семеро. Я влюбился. Я вспоминал ту самую ночь. Столько эмоций сразу я никогда не испытывал. Кто бы мог подумать. А ведь он отдался мне. Весь. Полностью. Терпел невыносимую боль. Интересно, насколько это больно?

Мягкие губы Торнадо прижались к моей щеке, выводя меня из полусна. Я улыбнулся.

— От тебя вкусно пахнет, – сказал Торнадо мне на ухо.

— Чем? – полюбопытствовал я.

— Лекарством. И чем-то сладким, – он принюхивался к воздуху.

Табличка «пристегнуть ремни» все еще горела, а мне до жути хотелось обнять его. Но с ремнем на поясе это было сделать проблематично.

— А от тебя пахнет шампунем и персиками, – я поцеловал его в ямку за ухом. Торнадо посмотрел куда-то за мою спину. Я повернулся. Пожилая женщина, сидевшая через проход от наших мест, глядела на нас с раскрытым ртом. Я тихо засмеялся, прикрывая рот рукой. Торнадо отвернулся к иллюминатору. Его плечи сотрясались от почти беззвучного смеха. Я повернулся обратно к старушке. Та уже читала книгу и на нас не обращала никакого внимания.

Табличка про ремни погасла, на ее месте зажглись буквы «не курить». Интересно было бы посмотреть на того идиота, который рискнул покурить в самолете. Я расстегнул ремень и вздохнул. Торнадо смотрел на облака. Я же откровенно скучал. Не зная, чем себя развлечь, я выглянул из-за кресла, стоявшего передо мной. Неподалеку сидел рыжеволосый парень и листал журнал. Так, проведем психологическое исследование на мою голубизну. Переспал бы я с этим парнем? Нет, пожалуй, я бы даже его не поцеловал. Фу, какой он мерзкий.

Я перевел взгляд на девушку-брюнетку, сидевшую в самом хвосте. А она ничего. Но в ней не было того, что я нашел в Торнадо.

Я посмотрел на него. Он облокотился на спинку кресла и, кажется, дремал. Я улыбнулся и тоже закрыл глаза. Лететь нам еще долго, надо попытаться заснуть. Но это было проблемой. По салону разнесся чей-то громкий плачь. Я открыл глаза и выглянул в проход. На полу сидел маленький мальчик и плакал. К нему уже спешил мужчина, видимо отец. Отлупив малыша, он потащил его на место.

Снова закрыв глаза, я попытался представить себе, как прилетаем в Шанхай, как мы распаковываем вещи, как мы едем в такси. Мы. Он же не кинет меня в аэропорту без денег и знаний языка. За это я был спокоен. Надо будет как-нибудь ему сказать, что я его люблю. Может быть даже сейчас?