Нет вестей с небес (СИ)

Джейс дождалась, пока Цитра отойдет к статуям, и спрыгнула, обнаружив, что внутри стены более низкие, чем снаружи, неслышно прокралась по траве, тут же нырнув в примеченные заранее кусты. Она научилась одним взглядом распознавать на местности, чем для нее являются предметы и ландшафт — кто другом, кто помехой, которой в данном случае оказались каменные галереи-стены, когда женщина попыталась рвануться через них к жрице, но поняла, что они обрываются тупиком, спешно вернулась, поглядывая через узкие бойницы на то, что делает жрица. А Цитра между тем удалялась после совершения какого-то ритуала обратно к древу, к охране. Очевидно, эта часть святилища была запретной для всех, включая охрану. Что ж… Джейс нарушила все возможные табу. Но с чего это ей следовало подчиняться Цитре? Ее назвали чудовищем, может, стоило начать соответствовать?

Упускать жрицу она не намеревалась ни за что, теперь уже почти любой ценой, предполагая, что крытая галерея, отделяющая первый двор от второго, пустынного, так же запретна для охранников. Да точно могли бы подослать лазутчика, если бы хотели, если бы Ваас приказал. Почему он не приказал? .. Просто не знал? Не верилось.

Джейс неслышной тенью скользнула вслед за жрицей, оказавшись в галере, тускло освещаемой факелами. Но это утомляющее мерцание позволяло различить то, что изображалось на стенах, а именно некую легенду о страшном Великане, который когда-то угрожал острову. Судя по рисункам, нашелся герой, который его победил, он-то и стал первым предком ракьят. Наполовину уничтоженное панно изображало битву с Великаном. Так вот кем был их враг, застывший на обсыпавшихся древних фресках или мозаики — не разобрать в закопченном свете факелов. Но Джейс и не смотрела, вовсе не видела. Все ее пристальное внимание приковала Цитра, все такая же в одежде из кожи животных, с амулетами из костей и перьев, будто если отправлять в верхний мир, убивать животных, то они станут помощниками. А животные умеют благодарить за спасение.

Кто сильнее, пума или пантера? Охотник или голос джунглей? Обе в гармонии с ними, но точно день и ночь, хотя стихия женская всегда ночь, но ночной день и дневная ночь тоже возможны.

Цитра обернулась, но слишком поздно, Джейс уже приставила к ее горлу нож-бабочку, который она нашла у Доктора Э. Да, может, доктор тоже желал отмщения?

Джейс резко выкрутила руку жрицы, прошипев:

 — Попробуешь позвать охрану — прощайся с жизнью!

Почему-то она не перерезала горло сразу, может, хотела узреть страх этого властолюбивого существа.

Грубо прозвучал собственный голос, точно у беззаконного бандита, точно у настоящего монстра. Джейс ощущала, как кинуло в холодный пот вечно самоуверенную жрицу. «Что-то не так? Неужели? Что, власть пошатнулась?» — ухмыльнулась убийца.

Джейс думала застрелить ее, но когда в коридоре не обнаружилось охраны, то решила, что нож лучше. Бесшумно, чтобы можно было уйти тем же путем, как ниндзя. Она хотела отомстить и выжить, не любой ценой. А куда дальше? Думала ли она на самом деле? Ведь легко сказать «выжить», да не легко понять, как дальше жить. Но ради кого — она уже знала. У нее появилась новая надежда, которая не позволяла ее разуму скатиться к безумию. Нет, уже никогда, даже после всего пережитого. Но все равно она желала мести, сжимая яростно рукоять.

Цитра онемела, когда к ее горлу приставили лезвие, страх читался, пульсировал в зеленых кошачьих глазах. Губы растерянно вздрогнули. Напавшая физически превосходила по силе гибкую и опасную жрицу, которая в случае чего могла бы и нож пустить в ход, но не успела. Она привыкла, что ее охраняют, верила в неприступность своей крепости. А Джейс выживала одна, не надеясь ни на чью помощь. Может, так и лучше. Надежда без веры слишком обманывает часто. Зато надежда с любовью и мудростью — вернее нет. И до мудрости не хватало ей нескольких шагов, она балансировала на краю бездны — безумие или мудрость.

И эта грань оказалась на лезвии, что приникло к смуглой коже Цитры. Джейс ухмыльнулась, злобно, ядовито: а вот пропороть бы ей сердце да легкие четырьмя ударами! Но нет — нож слабоват. Узнать бы, куда она спрятала танто…

Джейс едва сдерживала смех, бешеный, дикий, как ураган, вновь едва сама не превращаясь в ведьму, в оборотня.

— Чудовище, — прохрипела вдруг Цитра, тяжело выплевывая эти слова, сквозь сведенные нервной судорогой зубы.

Джейс вдруг ощутила, как ее окатывают водопадом ледяной воды, слова жрицы отрезвляли, отчего начинал подергиваться биением левый глаз.

Что же это она, в самом деле, надумала? Убить Цитру? Лишить народ ракьят духовного лидера. Да и вообще… Зачем это она? В кого превратилась? И столько людей убила…

А Цитра не была похожа не чудовище, она просто боялась, да, просто пугливая глупая женщина, в меру коварная, но все-таки не то же, что Хойт, даже если была в чем-то виновата перед Ваасом.

Чудовище… Так называли при первой встрече. Неужели она так хотела подчиниться воле жрицы и на самом деле сделаться чудовищем? Нет же! Нет!

Джейс резко опустила нож, складывая его, отпуская жрицу, но все-таки держала руку у пистолета, надеясь, что Цитра не начнет тут же истерично звать на помощь. Нет, теперь жрица сама держала нож. А еще говорила, что не проливает кровь, как воин. Естественно — как воин - нет, а как служитель культа - да.

Джейс выпрямилась, расправляя плечи, ощущая, как спадает красное, опаленное горем оперение. Оставался сначала скелет, голые кости с бьющимся между ними сердцем, но сквозь эти раны прорастали цветы, пробивалось новое оперение души, когда она отвечала бесстрашно:

— Нет, я не чудовище! И именно поэтому не буду убивать тебя. Я не намерена становиться тем, кем вы хотите меня видеть!

Жрица отступила растерянно на шаг, сверля затравленным взглядом исподлобья, как когда-то — в первую встречу — испуганным зверенышем поглядывала на нее чужестранка. И в какой-то миг стало понятно, что духовная власть жрицы непостижимым образом обретается в Джейс, ее сила, а Цитра оказалась только растерянной женщиной.

Странница не желала ни власти, ни подданных. Когда открываешься бытию, власть оказывается ничем, главное, не открыться навстречу бездне, главное — понять, где голос чистого разума, а где — безумия. Путешествия через крону древа — нелегкая стезя, больное ощущение души под грудиной, всей полноты того, что названо душой. И не важно, в какой вере — либо есть, либо нет. А молитвы бывают разные, главное, чтоб не на крови, главное, чтоб зла не сделалось. И жизнь прожить так, чтобы боли после тебя не осталось.

Жрица дрожала, нервно сопя, сжимая нож, но не решаясь нападать, видя, что Джейс в любой миг готова перехватить и заломить за спину ее неверную руку.

— Убирайся! — прошипела Цитра властно, хотя голос не выражал прежней надменности превосходства.

— А чем ты мне можешь угрожать? — сверкнули уничтожающе глаза Джейс, она все еще не знала, наверняка желает ли осуществления своей мести, или уже нет.

— Не угрожать, — вдруг сурово со странным примирением выпрямилась Цитра, пряча нож, когда на звуки странного диалога из первого внутреннего сада в галерею вошел черноволосый человек…

Это не начало конца…

Это возвращение к себе…

Джейс едва не потеряла сознание, снова! Неужели духи ее преследовать стали? Или все происходило в бреду? Или вообще не являлось реальностью? Или ее вовсе не существовало? То не солнца свет ослепил глаза, и не месяца рога ткнулись телком в небеса, и не звезды свои поменяли орбиты.

— Рай… Райли?! — обмерла Джейс, подаваясь вперед. — Райли! Это ты. Ты жив!

Брат молчал, только переводил взгляд с Цитры на сестру и обратно. Затем решительно прошел мимо жрицы, будто тем делая негласный выбор. И встал за спиной Джейс, обняв ее бережно за плечи, точно ангел-хранитель.

Райли молчал, но слов не требовалось, чтобы понять по его суровому спокойному лицу, исполненному каким-то непередаваемыми новыми чертами едва уловимого спокойного благородства, что он больше никогда не отступит, что он в своей битве с внутренним чудовищем тоже одержал победу. Разными путями все шли к одной цели. Помолиться бы только за тех, кто не доходил… Почему? ..