Север помнит (СИ)

Тирион продолжал приближаться к дракону, готовый тут же броситься на пол, если тот хотя бы шевельнется. Он почувствовал жар, исходящий от сверкающей чешуи, и вздрогнул; если он и не поджарится до хрустящей корочки, то несколько новых ожогов точно получит. И почему на этой проклятой зверюге нет седла? Видимо, в этом есть свой смысл. Ни один человек не может коснуться дракона, повелевать им, использовать его силу, не принеся жертву.

Тирион подошел настолько близко, что мог бы коснуться дракона. Визерион лениво зевнул, приподняв верхнюю губу и обнажив длинный блестящий клык. Тирион замер на месте, но когда уверился, что дракон не готовится сжечь его заживо, протянул короткую руку и положил ее на золотистую чешуйчатую шею.

Как и прежде, сквозь его тело прошла благоговейная дрожь, и страх прошел. В нем вновь проснулся маленький уродливый мальчик, который мечтал о драконах и магии, желая улететь от страданий и оскорблений, которыми изобиловали его детские годы. Видела бы ты меня сейчас, Тиша. Впрочем, она плюнула бы ему в лицо, и не без причины.

Тирион схватился за чешую и залез дракону на спину.

Визерион фыркнул, тряхнул головой, но, к счастью, заклятие удерживало его. Тирион хотел бы оседлать его, он мечтал, чтобы у него, как у Джейме, были длинные сильные прямые ноги, но ему пришлось сесть на дракона так же, как и в прошлый раз: распластавшись у него на спине и крепко ухватившись руками за мощную шею. Он глубоко вздохнул и прошептал: «Лети».

На мгновение Визерион остался недвижим, а потом вся мощь его свернутого кольцом тела вырвалась наружу, и дракон понесся по павильону. Перед ними возникла стена, и Тирион испугался, что они врежутся прямо в нее, а потом их будет ждать долгое падение с вершины пирамиды на улицы Миэрина. Однако Визерион тремя быстрыми и сильными рывками поднялся в воздух, и они полетели. Великая Пирамида тут же уменьшилась, как и обгоревшие руины Миэрина. Я лечу. Он никогда не сможет привыкнуть к этому ощущению. Это удивительно. Тирион нашел в себе силы хрипло засмеяться.

Раньше солнечный свет слепил глаза, но над Скахазадханом уже расползался плотный низкий туман. И это к лучшему, подумал Тирион. Если бы он появился над кхаласаром в чистом небе, дотракийцы немедленно попытались бы снять его стрелами или закинули сети и цепи. А сейчас туман становится все гуще, к тому же Визерион белый, может статься, его и не заметят.

Тирион крепко держался за чешую дракона, а Визерион кружил над гаванью. Полузатопленные останки волантийского флота болтались на темной воде, на берегу догорали остатки юнкайского лагеря. Стоящие на якорях корабли Грейджоя казались игрушечными. Чувствуя, как жаркий влажный ветер ласкает лицо, Тирион испытывал сильное искушение проверить, может ли он повернуть дракона и улететь прочь из бухты Работорговцев, обратно в Вестерос. Я поклялся, что это единственный способ, каким я вернусь. Я могу это сделать. Наверное.

Правда, скорее всего, Виктарион прикажет дракону сбросить его где-нибудь в Дымном море вблизи Валирии, если, конечно, ему удастся залететь так далеко. Тирион невольно вспомнил о Пенни – где она, жива ли, находится ли еще под сомнительной защитой Бурого Бена. Была любовь моя милей поры весенней, а волосы ее – как розы лепестки.

Скривившись от усилия, Тирион направил Визериона к покрытой туманом линии песчаных холмов. Они летели достаточно высоко, так что земля казалась далеким пятнышком; иногда он вообще терял ее из виду из-за облаков. Но он видел крошечные тени всадников, спускающихся с перевала, и слышал их голоса.

Казалось, Визерион понял, что от него ожидается. Он бесшумно развернулся и принялся парить в восходящем потоке воздуха, словно огромный чешуйчатый ястреб. Тирион различал обрывки разговоров; в тумане казалось, что голоса звучат совсем рядом, но всадники говорили по-дотракийски и ему не удалось толком ничего понять. Дракон спустился ниже, насколько это было возможно, так что они парили всего в нескольких дюжинах ярдов над землей, так близко, что Тириону казалось, стоит протянуть руку – и можно дернуть коня за хвост. От драконьего жара все тело горело, но Тирион едва замечал боль.

Наконец Тириону удалось выяснить, что кхала, который ведет орду, зовут не Чхако, а Маго. Он пытался разобрать что-нибудь, напоминающее «Дейенерис», и ему показалось, что он пару раз услышал имя королевы. Впрочем, если черный дракон здесь, он определенно уже знал бы об этом. Видимо, Чхако умер не своей смертью и Маго провозгласил себя вождем, – кажется, именно так и поступают дотракийцы, вспомнил Тирион, - но королевы с ними нет. Маго не дурак. Он знает, где найти оставшихся двух драконов, не связываясь с их матерью. Ну, не совсем так. Рейегаль исчез, и это не самое плохое, что могло случиться. Виктарион Грейджой даже с одним драконом на поводке – это само по себе плохо.

Справившись с заданием, Тирион потянул Визериона за шею и заставил его подняться в небо. Туман начал рассеиваться – надо же, как по заказу, подумал карлик и тут же вспомнил о Мокорро, держащем в ладонях пламя. Этот тип не мошенник, он так же опасен, как и железный капитан. А может, даже еще опаснее.

Тирион оглянулся. Дотракийцы спустились на равнину и прибавили скорость. По-видимому, Маго решил, что не стоит даже спрашивать миэринцев, не хотят ли они откупиться; все равно грабить здесь уже нечего. Седьмое пекло, когда этот город наконец оставят в покое, от него останется лишь мазок дерьма на карте. Нужно лететь обратно и укрыться в Великой Пирамиде – не важно, что Виктарион думает об искусстве осады, Тирион собирался оставаться там, пока дотракийцы не выместят свою злобу на кракенах. Если боги будут милостивы, что вряд ли, Виктариона убьют, и его власть над Визерионом прекратится. А я летал на нем еще до того, как прозвучал рог.

Только Тирион собрался обдумать свой план, как снизу раздалось громкое улюлюканье. Дотракийцы рассыпались по равнине и пустились в галоп, в воздухе засвистели стрелы. С городских стен послышался боевой клич Грейджоев.

Возвращайся к Пирамиде. Возвращайся.

Вместо этого Тирион покрепче ухватился за Визериона и нырнул.

Дракон на бреющем полете летел над улицами, а вокруг него мелькали разрушенные городские башни, груды битого камня и ломаного кирпича и трупы, распростертые в грязи. Вокруг царил хаос. К городу приближаются дотракийцы, жизнь и смерть выглядят одинаково непривлекательно, в любом случае, гибель неминуема – но не сейчас.

- ПЕННИ! – заорал Тирион, пролетая сквозь то, что некогда было процветающим рынком. – ПЕННИ!

Уворачиваясь и петляя, они вылетели на другую сторону площади. Там было слишком много тел, чтобы каждого можно было разглядеть. Тирион обозревал их сверху в поисках маленького темноволосого трупа – значит, нужно рассматривать только половину из них. В основном это были дети. У него в ушах снова зазвучали крики Тиши.

Тирион попытался восстановить в памяти путь к постоялому двору, но вокруг было слишком много рухнувших зданий. Город, разрушенный таранами Грейджоев, шатался, словно пьяный. Все случилось именно так, как Тирион и предсказывал. «Что я делаю? – спросил он себя. – Она уже погибла, а даже если и нет…»

Вдруг он услышал слабый голос. Сначала он решил, что ему показалось, но голос раздался снова.

- Тирион!

У Тириона екнуло сердце. Он пинком заставил Визериона зависнуть в воздухе, развернул его и рванулся туда, откуда доносился звук. Может, это просто призрак, подумал Тирион, ведь я уже почти лишился рассудка. Но он зашел слишком далеко, чтобы возвращаться. Они спускались все ниже и ниже, драконья тень стелилась за ними по земле. Наконец Визерион со свистом понесся над узкой улочкой так низко, что едва не врезался в мостовую. Тирион свесился с него, схватил свою дочь за руку и втащил дракону на спину, проявив невиданную доселе силу.

Пенни была вся в грязи и в крови, еле живая от страха, но в общем целая и невредимая. Тирион больше ничего не успел разглядеть, потому что они взмыли в воздух. Глаза у девочки были как блюдца, она открыла было рот, чтобы закричать, но он с силой встряхнул ее.