Место третьего (СИ)

— Природа дарит жизнь, но также и отнимает её, — говорит Сува. — Забавно, не так ли?

Соби пытается шептать какое-то заклинание: нет голоса — нет действия, но хотя бы так, нам бы хоть немного ослабить эти путы… Но одна из веток, молниеносно скользнув вверх по шее, зажимает ему рот. Всё. Крышка нам.

— Убей Жертву, — приказывает Сува.

Соби отчаянно дёргается в мою сторону. Но нет же, нет! Нельзя мне сейчас умирать! Я концентрирую всю Силу, которая только мне доступна, с трудом поднимаю голову на Суву.

— Возомнили… себя… одним из… богов Смерти? — и как мне ещё говорить удаётся? Это даже не слова, а скорее хрипы.

Сува поднимает ладонь, задерживая последний удар, который уже готовится нанести по мне Боец.

— Все они… вымысел… просто леген… легенды… — острая ветка впивается мне в ключицу. Я сейчас сознание потеряю, причём не могу сказать, от чего быстрее: от нехватки воздуха или от боли. — Просто каменные… статуи… их делали… человеческие руки… Боги существуют… только пока… люди в них… верят…

— В меня верят, — жёстко обрывает Сува. — И знаете, в какие моменты их вера особенно крепка? Вот в такие. Когда жизнь покидает их тела, когда последнее, что они видят, — моё лицо. Я вижу это в их глазах, которые медленно тускнеют, как ваши сейчас.

— Вы… не бог… — и, делая неимоверные усилия, я обращаюсь уже к его Бойцу, остатками разума понимая, на кого именно нужно воздействовать: — Он… не бог… Он убийца… Боги помогают… упокоиться душам… а не… отнимают жизни… В глазах его жертв… не вера… Просто мозг… отмирает… Он человек… И он сам… боится… смерти… — всё, это мой последний удар. Больше — не могу. — Он не твой… бог…

— Довольно! Убей его, — командует Сува, но его Боец, до которого по крайней мере часть моих слов долетела, мешкает. Сува оглядывается на него: — В чём дело? Убить!

И в этот момент то ли Сува ослабляет ментальное давление, то ли Боец — контроль над заклинанием — я уже не в состоянии разобрать, — но древесная хватка вдруг смягчается, и я делаю жадный вдох. А раз сделал я…

— Прими, земля, детей своих… Избавь от плена крепких дланей…

У Соби хриплый, срывающийся голос, но наполненный уверенностью и силой. Ветви сначала как будто нехотя, но потом всё скорей уползают обратно в почву, освобождая нас полностью. И я сразу же падаю на колени, заново учась втягивать воздух в лёгкие. Соби, пошатнувшись, всё-таки остаётся стоять на ногах.

— Ничтожество! — кричит Сува на своего Бойца. — Я приказал убить!

— Вы не ругайтесь… на него… — усмехаюсь я, всё ещё пытаясь отдышаться. — Он очень старался… Я-то почувствовал…

И тут меня разбирает смех. Глупый и неуместный, но своё облегчение я скрыть не в состоянии.

— Сэймей? — Соби с тревогой смотрит на меня.

— Продолжаем, — отвечаю я, тяжело поднимаясь с земли.

— Ну раз вам удушение пришлось не по вкусу, — зло говорит Сува, — тогда испробуем проверенный метод, — и делает невнятный кивок, что-то подсказывая своему Бойцу.

— Твоё оружие сверкает сапфирами в бескрайних небесах, а зелень изумрудов ты собрала с травы, и кровью ты рубины оросила. Великая Идзанами, вонзи своё копьё врагу под сердце!

Только упоминание врага в единственном числе говорит о том, что атака прицельная, но неясно на кого направленная. Переливающаяся всеми цветами радуги вспышка заклинания мчится к нам, на ходу закручиваясь и превращаясь в копьё, усеянное разноцветными камнями. Соби успевает выставить защиту, вытянув из меня, кажется, остатки Силы, но оба мы слишком ослаблены, чтобы щит выдержал…

Копьё разрывает стенки купола, я машинально прижимаю руки к животу… но боли почему-то нет. Есть только дикая слабость, как будто из меня всю кровь разом выкачали, и что-то ещё, тревожное и тоскливое, жалобно звенящее на одной ноте…

Я поворачиваю голову к Соби, он в лёгком смятении смотрит на меня… а потом падает на колени, едва успев подставить руки. На его боку, по светлой ткани рубашки, расползается алое пятно. Так вот по кому велел бить Сува.

— Что ж…

Он устало вздыхает, вытирает испарину со лба, как после тяжкой работы. Наблюдает, как Соби безуспешно пытается подняться на ноги и раз за разом валится на землю. Потом разворачивается к нам спиной, явно не чувствуя больше угрозы, и отходит к своему Бойцу.

Связь трепыхается, как насаженная на булавку бабочка, тянет меня к Соби, приказывает немедленно броситься к нему, вцепиться и не отпускать, не давать провалиться туда, откуда выхода не существует, но…

Нет. Нельзя. Не имею права.

Я прикрываю глаза, делаю глубокий ровный вдох. У меня есть ещё Сила. У меня есть Сила. Сила — у меня. Бессилие — у них.

— Бой ещё не окочен, — говорю я Суве.

Он удивлённо оглядывается, смотрит на Соби, который уже почти завалился на бок, тяжело и сбито дыша.

— Ваш Боец умирает, — Сува пожимает плечами. — Он не может продолжать битву. Но он с честью сражался, и мы подарим ему удар милосердия.

— Бой не окончен, — цежу я сквозь зубы. — Соби.

Он с трудом поднимает голову, глядя на меня с отчаянием и бесконечным чувством вины.

— Сэймей… Прости, я…

— Закрой рот. И поднимайся. Валяться дома будешь.

Deathless поневоле переглядываются.

— Ваш Боец умирает, — повторяет Сува тоном врача, сообщающего о гибели пациента его родственникам. — Всё, что вы можете для него сделать, — это подержать за руку последние минуты, если угодно. Мы подождём, так и быть. В конце концов, вы оказались достойными противниками.

— Благодарю, но я сам буду решать, когда умрёт мой Боец, — улыбаюсь я Суве и вновь смотрю на Соби, уже непреклонно. — Боец, встать! Это приказ.

Соби вздрагивает, приподнимается на руках. Рукав его рубашки тоже уже выпачкан в крови.

— Соби, вставай. Я приказываю.

— Сэймей… я не…

— Я не разрешал говорить. Вставай.

Deathless уже не пытаются как-то встрять или атаковать нас финальным заклинанием. Сува сверлит меня недоумённым взглядом, а вот на лице его Бойца застыла маска из смеси горечи и отвращения.

— Соби, ты оглох? Я отдал приказ. Я приказываю встать. Поднимайся сию секунду! Или ты хочешь, чтобы я наказал тебя прямо сейчас? Встань!

Соби дышит очень часто и, похоже, еле сдерживает стон. Его лицо бледное, щёки и лоб покрыты бисером пота. Пальцы вцепляются в землю и сминают комки грязи, зубы стискиваются…

— Вставай. Это приказ, — меня уже трясёт от напряжения, и у самого спина мокрая от пота. Но я не сдамся! Пусть сами в своей преисподней горят, я не сдамся! — Поднимайся!

Соби резко вдыхает, отнимает руки от земли и выпрямляется, опираясь локтём о согнутое колено. Даже если он не сможет подняться на ноги, этого нам пока будет вполне достаточно.

— Зачем ты его мучаешь?..

Я удивлённо смотрю на Бойца Deathless, впервые обратившегося ко мне.

— Он — моя собственность. И я буду делать с ним всё, что сочту нужным. А он выполнит то, что мне нужно, — эту фразу я произношу уже не для него. — Чего бы это ему ни стоило, он продолжит бой. Немедленно!

Соби вдруг вскидывает голову, и по его губам проскальзывает совершенно страшная улыбка:

— Верёвки разорваны. Стёрты шарниры. Дерево сломано в щепки…

Вдруг поднимается ветер, нас окутывает вьюга серебристо-серой пыли. Сува, неверяще распахнув глаза, отступает за спину своего Бойца, который почти с ужасом на лице неуверенно поднимает руку.

— …Кукловод обессилел. Марионетка его, дёрнувшись раз, упала со сцены. Поражение! Ущерб фатальный!

Это Соби уже выкрикивает. Вот теперь — в его голосе ничем несокрушимая сталь. Пыльный смерч летит на Deathless, чей растерявшийся Боец ещё пытается отразить атаку:

— Мать-Земля, даруй защиту!

Поднявшиеся в воздух кусочки земли не успевают сложиться в непробиваемую стену, Сува вскрикивает, хватаясь за ошейник, врезавшийся в горло, Боец закрывается рукой, на которой появляются новые оковы. Ветер всё усиливается, пыль становится плотнее — заклинание держится ровно.