Реабилитация (СИ)

Хочется ударить его, за то, что он прав. Прямо здесь, головой об столешницу, потому что испытывать боль в одиночку, несправедливейшая кара.

- Александр, ну что б тебя! Да, знаю я. Потому и мучаюсь.

Качает головой и просит официанта убрать со столика цветы.

- Не нравились, да?

- Лишнее, - неопределенно отвечаю.

Это даже страшно, когда кто – то настолько хорошо тебя знает. Твои взгляды, привычки, сильные и слабые стороны. С ним я уязвима, потому что захоти он меня уничтожить, рассчитает удар с точностью в десятку.

- Может показаться, что я устраняю соперника.

Внимательно всматриваюсь в его лицо. Может…. Но Алекс слишком расчетлив и притом благороден. Захотел бы он избавить меня от Егора, действовал бы иначе.

- Тебя послал Вознесенский?

- Ты опасная женщина, Волкова. Никогда не понимал, как природа может создать что – то столь красивое и при этом, не менее умное.

Комплименты льстили мне, как и любой представительнице слабого пола, особенно те, что были про мой ум и сообразительность. Что не говори, а красота уходит, оставляя за собой пустоту.

- Не уходи от ответа.

- Да, Вик. Николай Константинович мне вкратце и по большому секрету, поведал о том, что с тобой происходит. И попросил поставить твой мозг на место. Но я как то не думал, что все так плохо.

Есть расхотелось совершенно.

- Алекс, отстань, а!

- Сколько мы знакомы, Волкова?

- Лет семь.

- Я знаю тебя семь лет, девочка. И я не отстану, пока ты не разберешься в своей жизни.

Какой девушке была бы не приятна такая забота, со стороны красивого мужчины. Но сейчас внутри бушевал дикий протест, Алекс хотел отобрать у меня что – то важное. Что – то без чего организм шел в протест с жизнью.

- Что ты предлагаешь?

- Себя.

Хмурюсь. Я начинаю уставать от его намеков и открытых притязаний.

- Алекс, хватит. Мне не нужны отношения ни с тобой, ни с ним. Я хочу сделать работу и уехать с семьей отдыхать в теплые края. Я устала и заработалась.

Это было чистейшей правдой. Надеялась, что, не видя Егора какое – то время, смогу забыть обо всем этом, как о кошмарном сне.

- Маленькая, а ты сама в это веришь?

Он знал, что я ненавидела такое обращение ко мне, и все же всегда называл меня именно так.

- Алекс, помогай лучше, а не третируй.

- Мелкая, выход один, ты будешь показывать парню всем своим видом, что встречаешься со мной. Спортсмены контингент особый, его гордость будет задета и рано или поздно он откажется от этой мысли.

А если я не хочу? Хотелось спросить мне, но я промолчала. Хотелось или нет, но я была обязана именно так и сделать. Обычному человеку было бы сложно нас понять. Дело ни в разнице в возрасте, ни в положении, ни в интересах. Дело было в том, что наша работа, предполагала неизбежное причинение боли. Только через боль, я могла поднять Егора на ноги. И я была обязана подходить ко всему с холодным сердцем, ни капли не жалея его.

- Так как?

От чего еще мне придется отказаться ради медицины?

- Хорошо.

Мужчина не рад, ему тоже не по душе тот факт что, будучи с ним, я делаю это вынужденно.

В молчании мы доедаем заказ, каждый думая о своем. Мне слишком больно было произносить каждое слово, а ему видимо было больно это слушать.

- Что скажешь Вознесенскому?

Прервала тягостный круг молчания, я.

- Что у тебя все отлично, и ты неплохо справляешься. Что, в общем, правда. Я видел анализы парня, медленно, но верно, ты неплохо справляешься, как впрочем, и всегда. Мы хорошо тебя научили.

- И не слова о Егоре?

- А ты думаешь, он поймет?

Любовь учителя неоспорима, но во мне не было уверенности, что он поймет, этот мой поступок, а уж тем более чувства.

- Спасибо, тебе.

Произнесенное, даже мне казалось фальшивкой.

- Ты так не думаешь, но благодарность принимаются. Маленькая, ты во всем и всегда можешь на меня положиться. Даже если ты не видишь во мне любовника, я знаю, что видишь друга. Женщин много, умных, красивых, но никого из них я не вырастил своими руками. Ты моя точная копия и я горжусь тем, что в этом продажном мире, тонущем в дерьме, есть такие девушки как моя Волкова. Не влюбиться в тебя, Тори, невозможно. А вот ты была к такому никогда не готова. До этого момента. Хотелось бы мне разгадать секрет парня.

Мне бы и самой хотелось….

Встаем из – за стола и я, вложив свою руку в его. Пытаюсь примириться с этими ощущениями, понимая, что вот здесь и начинает разворачиваться моя ложь, поднимая змеиную голову. Я не люблю и не хочу этого мужчину, и плачу ему черной неблагодарностью, имитируя это чувство.

- Алекс….

Прижимается свой лоб к моему разгоряченному.

- Ты так вкусно пахнешь!

Глава 15.

Надев белый халат, доктора спасают жизнь, противостоят смерти, но сняв его, они становятся уязвимыми, как и все остальные. Люди. Мы все умрем. И никто нам не скажет, как и когда, но мы можем выбрать, как прожить жизнь. Так делайте это. Выбирайте. Такой ли жизнью вы хотите жить? С этим ли человеком хотите быть? Лишь таким человеком вы можете быть? Вы можете быть сильнее? Добрее? Сострадательнее? Выбирайте! Вдохните! Выдохните! И выбирайте!

Анатомия Грей (Grey’s Anatomy)

По истечению положенного срока груз с ноги Егора Щукина был снят. И в гипсовой лангете, нам с парнем разрешалось прогуливаться, по территории соснового бора. Так же за последнее время парень вполне примирился с мыслью, о том, что я для него являюсь исключительно врачом и присутствием в нашей жизни Александра Корсакова. Казалось, мужчины даже смогли подружиться. Никогда не знала, но Алекс тоже увлекался хоккеем и многое в нем понимал в отличие от меня, об этом они и разговаривали на совместных тренировках.

Сегодня был один из таких прогулочных дней. И усадив мне Щукина в инвалидное кресло, Алекс чмокнул меня в щеку, и убежал в отделение, Соколов заваливал его работой, видимо вымещая на нем свое недовольство по поводу моего отказа.

- На улице прохладно.

Ворчу я как старая бабушка, укутывая ноги парня шерстяным пледом. И заставляя надеть теплый свитер.

- А мне нравится воздух после дождя, пахнет, так как будто мы на льду.

Мы улыбаемся друг другу, дружить со Щукиным дорогого стоит, он безумно верный и веселый, когда не так остро чувствует боль.

- А я люблю дождь. И с удовольствием прогулялась бы с тобой вчера под ним, но пока нельзя, так что не бурчи.

Раздался щелчок открывающихся дверей лифта, и мы выехали на дорожки тянущиеся сетью переплетений в зоне отдыха. Здесь было спокойно и красиво. Деревянные скамейки, клумбы с цветами, высокие ели, такие, что даже макушек в облаках не было видно. Народу в парках совсем мало, не каждый в состоянии оплатить столь дорогое лечение.

- Никогда в жизни так долго не отдыхал.

Ухмыльнулась, да это звучит жалко, что вообще можно было успеть за неполные восемнадцать лет?

- А тебе здесь нравится?

Егор вывернулся в кресле, так что чуть не выпал из него.

- Да, - без доли лукавства, я искренне так считала. Воздух здесь был чудесным, а атмосфера сказочной. Если не думать о том, что мы здесь, потому что парень болен, то можно быть счастливыми.

Да, и вообще, счастливыми можно быть и без повода.

- Когда я встану на ноги, и у меня вдруг появится свободное время, обязательно съезжу на каникулы в подобное место.

Каникулы. Как давно это все было!

- А ты отпуск, где проводишь?

С семьей на море, на солнце, и желательно без интернета. Только песок, тепло и я.

Но сформулировать мысль я не успела, у дальней скамейки пронзительно закричали. Егор вцепился в мою руку, естественная реакция любого мужчины, защитить девушку рядом. Но я слишком хорошо знала, от чего здесь могут так кричать и резко, выдернув ладонь, со всех ног понеслась по направлению звука. Белые балетки хлюпали по грязным лужам, разбрызгивая грязь на чистую форму. Я успела промокнуть и перепачкаться, добежав, наконец, до кричащих людей. Кричала Яна наша медсестра, пытаясь уложить на скамейку пациента – мужчину лет пятидесяти. Тот же туго хрипел и, приобретя синюшный оттенок кожи, пытался расстегнуть рубашку на шее. Вены вздулись, выступил пот. Глаза мужчины закатывались, виднелись одни лишь белки и полопавшиеся капилляры. Оттолкнув Яну, я прижала пальцы к его пульсу.