Вас ожидают, мистер Шерлок (СИ)

И замолчал, опустив ресницы.

Джон продолжал склоняться над ним, с каждой минутой чувствуя всю нелепость и театральность своей неудобной позы.

Миссис Хадсон не издавала не звука.

— Шерлок, — шепотом позвал Джон. - Эй, Шерлок. Кажется, отключился.

Он осторожно освободил ладонь и выпрямился, смущенно пряча руки в карманах.

— Всего лишь заснул, — холодно констатировала миссис Хадсон. — Не тормошите его. Пусть отдыхает.

— Господи, — Джон повел носом и брезгливо поморщился, — чем от него несёт? Он что, провел все это время в сточной канаве?

— Вполне вероятно. Я бы сказала, скорее всего. Видели бы вы его пальто. Самой мне с этим жутким кошмаром не справиться, снесу-ка я его утром в чистку.

— Да этого… детектива самого хоть в чистку неси.

Джон бесшумно отошел от дивана.

Миссис Хадсон одернула платье, поправила волосы.

— Да. Ну так что, я пошла?

— Конечно. Простите, что я так орал. И вообще… Простите.

— Ну что вы, доктор. Мои уши не такое сносили. Но вам о многом стоит подумать. Во всяком случае, не мешало бы.

Она развернулась и вышла, негромко щелкнув замком.

Шерлок спал три часа, и все эти три часа Джон сидел рядом, боясь лишний раз шевельнуться и время от времени нюхая пальцы. Смотрел на измученное, но полное удовлетворенной неги лицо. Впадал в легкую дрему. Просыпался, вздрагивая всем телом. Снова смотрел. Как распоследний, самый распоследний кретин. И думаете, это его хоть чуточку волновало?

К концу своего верноподданнического бдения он, как видно, заснул по-настоящему крепко, и очнулся от неправильного прикосновения горячих ладоней.

Шерлок сидел перед ним на корточках, положив руки на подлокотники кресла — похоже, неправильные прикосновения были лишь частью короткого сна.

Чисто вымытый, посвежевший, но всё ещё изможденный, он был так опасно, так мучительно сексуален, что Джон по-возможности незаметно отодвинулся, поплотнее вжавшись в кресло спиной. Самым пугающим было ощущение неизбежности, кольнувшее сердце остро и сладко.

— Я спал?

— Да. И на всю квартиру сопел, — улыбнулся Шерлок, поднимаясь и поводя плечами.

— Ты, кстати, уже вполне на человека похож.

— Принял душ, побрился. Да и отдохнул на славу. Ты так и не ушел?

Джон откашлялся:

— Как видишь. — И поспешил уточнить: — Тоже решил отдохнуть.

— Это хорошо. Спасибо.

— Да не за что. — Тело срочно требовало движений: встать, потянуться со стоном и хрустом — мышцы деревянно сковало тянущей болью. Но по какой-то странной причине Джон никак не мог на это решиться, и продолжал оставаться на месте, чувствуя, как от длительного сидения копчик и кожа ягодиц наливаются муторным жаром. — Расскажешь мне о своей… профессии?

Шерлок остановился напротив — серьезный как никогда. И в чем-то даже торжественный.

— Это не профессия, Джон, это Дело Жизни.

— Тем более.

— Расскажу. Непременно. Если накормишь. И сваришь кофе. Поднимайся.

— С удовольствием.

Наконец-то можно хорошенько размяться.

Джон бойко подхватился, готовый горы свернуть и обратить реки вспять. И неожиданно притормозил.

С чего вдруг он это решил? Почему посчитал, что обязан сделать это прямо сейчас? Как будто больше не окажется подходящего случая… Что за излишне сентиментальный чертяка потянул его за язык?

Кто знает… Но Джон сказал, проникновенно и растроганно глядя на Шерлока:

— Мне очень нравится наше соседство. Очень.

— Признаться, мне тоже. — Едва уловимая тень самодовольства промелькнула и скрылась на дне засиявших глаз. Шерлок тихо вздохнул.

— Не ожидал, что ты окажешься таким приятным в общении.

— Лестно слышать.

— И даже если завтра ты примешься извергаться лавой… — Вот тут он запнулся, всей кожей почувствовав двусмысленность сказанных слов: вряд ли Шерлок был в курсе, и, скорее всего, даже предположить не мог, что причислен Майком Стемфордом к разряду наиболее бурных земных катаклизмов. Как видно, именно поэтому и выглядел сейчас таким — крайне заинтересованным и удивленным.

— Извергаться лавой? — приподнял он брови. — Что ты имеешь в виду?

— Забудь.

— Отчего же? Прозвучало весьма любопытно.

Джон с досадой чувствовал, что краснеет.

Черт. Обязательно надо ляпнуть?

Он продолжил маршрут в сторону кухни, небрежно махнув рукой.

— Неудачная аллегория. Видимо, я ещё не совсем проснулся.

Шерлок двинулся следом.

— Она удачна. Вполне. Мне понравился твой тонкий намек.

— Никакого намека. Дурацкая оговорка и только.

Они остановились по обе стороны кухонного стола. Постояли, помолчали. Джон, естественно, мысленно крыл себя нецензурно и называл безмозглым ослом. Что происходило в голове Шерлока, не известно, хотя догадаться вполне возможно.

Потому что он обошел стол и вырос перед соседом с явным намерением разговор продолжить — уж больно по вкусу ему пришлась эта неудачная аллегория, эта дурацкая оговорка.

Но вопрос, что он задал сбитому с толку Джону, к огнедышащим вулканам и выбросам вязкой, кипящей массы никакого отношения не имел. Во всяком случае, прямого и непосредственного.

— Представь, что я умираю. Смог бы я в таком случае рассчитывать на поцелуй?

— Нет, — мгновенно выпалил Джон, да так громко, что сам испугался.

— Поспешность отказа наводит на мысль, — усмехнулся Шерлок. — И все же — один поцелуй умирающему. Такая ничтожная малость.

В голосе послышалась едва уловимая горечь, и Джон недоуменно всмотрелся в осунувшиеся черты, ставшие вдруг загадочно незнакомыми.

— Ты же не умираешь.

— Как сказать… Смог бы я рассчитывать на поцелуй? Просто ответь.

— Уже ответил - нет.

— Почему?

— Не знаю.

На данный момент Джон и вправду не знал. Одарить прикосновением губ, например, ко лбу или щеке — и в самом деле сущий пустяк. Тем более что для него это не являлось проблемой. Да что там — Джон никогда не предавался тягостным раздумьям на подобную тему, и если надо было обнять кого-то из близких и ободрить дружеским поцелуем, делал это легко, не заботясь о половой принадлежности ободряемого и этике собственных побуждений.

Но с Шерлоком всё становилось иначе: приобретало туманный подтекст, ударяло в голову, сбивало с ног. А с чего, собственно? Что такого невероятного сейчас происходит? Слова — они и есть слова. Ну не полезет же Шерлок к нему целоваться, в самом-то деле. Соскучился человек по своим легкомысленным подстрекательствам. Так они же совсем безобидны и в чем-то даже приятны. Джон тоже по ним соскучился. Побалагурят от души и приступят к позднему ужину. Наверное.

Между тем Шерлок не выглядел человеком, готовым в любую минуту весело прыснуть и, подмигивая, хлопнуть по плечу или спине — не расслабляйся, когда я так близко, иначе попадешься на удочку. Он был сконцентрирован и напряжен далеко не шуточно: волны ожидания ударяли о Джона физически ощутимо — до мурашек и вздыбленного затылка.

— Тебе противно?

— Мне… Нет, не противно.

— Тогда почему? Дай хоть раз вразумительный и честный ответ.

— Не хочу.

— Не хочешь меня?

Внутри всё сжималось и разжималось с частотой метронома. Да и с честностью было не так-то просто — в данный момент ни «нет», ни «да» не являлись правдивым ответом. И это очень бесило.

— Шерлок, черт побери, — решил осадить его Джон и вернуть на установившийся путь приятельства и добрососедства. — Сразу видно, что тебе стало лучше. Морочишь голову и получаешь от этого кайф? Зачем?

Но Шерлок раздраженно отмахнулся от справедливых упреков.

— Ответь.

И Джон разозлился — да что же это такое? Пропал на несколько дней, приполз едва дышащий, изгваздал диван, а теперь ещё и душу выворачивает наизнанку.

— И не подумаю. Иди на хер. Надоело отбиваться от твоих псевдоэротических домогательств. По-твоему, это забавно? А по мне так несусветная глупость. Ты же взрослый мужик, Шерлок. Не пора ли остановиться?

Он не знал, что и без того не отличающаяся яркостью кожа его соседа может стать до такой степени обескровленной. Перед ним маячила меловая маска, и только глаза полыхали на ней изумрудно сгустившейся зеленью — бедовой и пагубной.