Вас ожидают, мистер Шерлок (СИ)

— Шерлок, в чем дело?

Звон разбившейся колбы (или чего там ещё, столь же ценного и необходимого?) раздраженно рассыпался по испуганно затаившейся кухне.

— Ты с ума сошел?

Короткое, гневное фырканье.

— Ну и черт с тобой.

Молчал Шерлок три дня.

Три чертовых дня не произносил ни единого слова.

В первый день это Джона не особо заботило — похмелье, хоть и было весьма незначительным, знать о себе давало. Наскоро перекусив и взбодрившись чашечкой кофе, он убежал на работу, где об утреннем инциденте довольно скоро забыл - там, среди реальных проблем и страданий, было не до глупых бойкотов чересчур щепетильного Шерлока.

Вечером рано улегся — устал. Да и голова неприятно отяжелела.

Молчишь? Ну и молчи. Играй в свои игры. А я — спать.

На второй день по телу пробегались мурашки.

О, как, оказывается, умел молчать Шерлок Холмс! Неподъемная глыба невысказанных упреков давила нещадно и, словно разъяренная длань, властно вжимала Джона в любимое кресло. Того и гляди хрустнут шейные позвонки.

«Ну разве не идиот?! — расстроенно возмущался он про себя, кидая взгляды в сторону кухни, откуда все эти дни и вечера Шерлок практически не вылезал, намертво приклеившись к ненавистному микроскопу. — Он что, в самом деле меня ревнует? Ерунда какая-то. Не могу в это поверить».

На третий день очень хотелось хорошенько его встряхнуть и проорать в лицо что-нибудь особенно нецензурное. В конце концов, поиграл в венецианского мавра* и хватит. Приди в себя, прах тебя побери, и выдай какую-нибудь очередную блядскую чушь. Неужели змеиный источник так быстро иссяк, и твоя мега токсичность пошла на убыль?

Джона грызла неописуемая тоска.

А потом Шерлок пропал.

* Отелло

========== Часть 10 ==========

«Он раскроет свой чертов рот, даже если ради этого мне придется сломать его чертову челюсть, — думал Джон, внимательно рассматривая банку с маринованными шампиньонами. — Жалко, что не поганки…»

Он намеренно оттягивал момент возвращения на Бейкер-стрит, расхаживая по залам супермаркета как по выставочным павильонам — вдумчиво и сосредоточенно. Острой необходимости в пополнении холодильника не было: как раз накануне своего ресторанного грехопадения (Джон гневно сжал кулаки) он совершил грандиозную вылазку в этот же супермаркет, еле дотащив до дому два огромных пакета. Тем не менее продуктовая тележка уже пестрела разнообразием упаковок: Джон не смог удержаться, и совмещал приятное с полезным.

Приятным в данном случае было мстительное чувство всевластия — заигравшийся идиот ещё не знает, какая участь ждет его этим вечером. А Джон знает. Знает, что любыми способами заставит Шерлока издать звук, каким бы тот ни был — писк-визг или «черт побери, Джон, ты мне вывихнул руку». С него довольно двух наполовину бессонных ночей и тупой головной боли. Да и душевный дискомфорт в его профессии недопустим: разве может доктор смотреть на страдающего пациента как на злейшего своего врага и мысленно посылать в малоподходящие дали? Разве кто-то виновен в том, что в доме притаилась «ядерная зараза», как видно, решившая испытать на прочность его железную выдержку и умение сохранять равновесие?

Выдержка? А вот нет её ни хрена. И сегодня ты об этом узнаешь.

К полезному причислялись грибочки, тонкие, хрустящие вафли, консервированная ветчина и бутылка водки. Водку Джон прихватил машинально — вдруг пригодится…

В квартиру он входил с видом тореро, не сомневающегося, что сегодня непременно завалит быка.

— Джон? — раздался сверху голосок миссис Хадсон. Домовладелица стояла в дверях их квартиры. — Простите, я у вас тут слегка похозяйничала. Не могу сказать ничего дурного — такой чистоты на втором этаже я не припоминаю. Но пыль — бороться в одиночку с ней невозможно. И раз уж Шерлок с самого утра куда-то уехал…

Джон едва не выронил из рук незапланированные покупки.

— Уехал? Что значит — уехал? Куда?

— Как будто он скажет… Буркнул что-то невразумительное про игру, расцеловал и выскочил как ошпаренный. Его поджидало такси.

Игру? Какую ещё игру?

Жар растекся по телу отвратительно липкой субстанцией, под веками закипело, в груди защемило.

Неужели девятый? Так скоро? Нет-нет-нет…

С видом потерявшего миллион фунтов стерлингов Джон одеревенело замер в прихожей.

Миссис Хадсон недоуменно посматривала сверху вниз и ждала — поднимайтесь же, милый доктор, с чего это вы вдруг оробели? Не в гостях, слава богу.

— Что с вами, Джон?

— Ничего. Всё… в порядке, — еле выдавил Джон, делая шаг в направлении лестницы. — Аа… Ээ…

Черт, задать тот самый вопрос ужасно неловко, а учитывая совершенно ошарашенный вид, практически невозможно.

Но самая прекрасная, самая удивительная из всех домовладелиц — их бесценная миссис Хадсон побледневшие губы и помутившийся взгляд постояльца заметила и оценила.

— Не думайте, милый доктор. Ничего такого. Он ускакал налегке, и явно по делу.

Облегчение было столь мощным, что задрожали колени. Джон поднимался по лестнице, стараясь не встретиться с мудрой женщиной взглядом. К чему ей знать, как глупо, как невообразимо отчаянно он испугался?

— По какому делу? — ворчал он себе под нос. — Какие могут быть у него дела? И мне, собственно, все равно.

— Да-да, — согласилась с ним миссис Хадсон. — Я понимаю. — Она посторонилась, пропуская его вперед. - Уф. Ну, я пошла. Отдыхайте, ужинайте и не думайте о плохом. Я уверена — такого больше не повторится. Если только с вами… Всё, всё, всё, умолкаю. Это совершенно меня не касается.

И проворно спустилась вниз.

Но на последней ступеньке остановилась и вскинула голову.

— Может быть, чаю? С липовым цветом? Придает силы и замечательно успокаивает в конце тяжелого дня.

— Спасибо, — пробормотал Джон. — Но душ всё-таки лучше.

— Как знаете, — улыбнулась леди, направляясь к себе.

Джон нервно дернулся и перегнулся через перила.

— Но возможно я воспользуюсь приглашением, — громко выкрикнул он вдогонку. И вздохнул: — Липовый цвет — это замечательно.

Да, надо, надо поговорить. Непременно. О Шерлоке. Чтоб ему…

Выкладывая покупки на кухонный стол, Джон старался не перегружать и без того потрясенный мозг теориями и предположениями. Первая волна ошеломления схлынула, мысль заработала четче.

«Даже если это девятый, мне-то какое дело? — рассуждал он. — Да и глупо было рассчитывать, что шикарный мужчина засидится вдруг возле камина. Видно же, что у него в штанах всё пылало. Молодой, яркий, неистовый. Разве такого удержишь… — И тут же разозлился на собственные причитания. — Кто его держит-то, господи? Я что ли? Очень надо. Пусть возится со своими гусями, меньше хлопот».

Он с тоской оглядел «научно-исследовательскую» половину стола, затем посмотрел на бутылку водки. На грибочки и ветчину. Вздохнул.

Липовый цвет миссис Хадсон быстро терял свою актуальность.

Утром было невыносимо стыдно. Напился. И из-за чего? Что за трагедия, мать твою? Сосед ночевать не пришел? Ну не пришел…

А ведь не пришел. Не пришел.

И не позвонил.

И где провел эту ночь, можно только догадываться. И догадка эта режет ножом прямо по сердцу, да так больно, так яростно, что грудная клетка дымится.

После ледяного душа он долго чихал и покрывался мурашками, отогревался горячим чаем, но похмелье, слава богу, чуть-чуть отступило, оставив след не столько физический, сколько моральный. Джон поклялся (ох уж эти клятвы доктора Ватсона), что никогда больше не позволит себе подобного непотребства. Едва ли не до дна опустошить бутылку сорокаградусного «лекарства» — это уже не слабость, это хренова деградация. А повод? Ничтожнейший.

Он потеплее оделся, закутался в шарф и двинулся в клинику, бодро посматривая по сторонам и настороженно принюхиваясь к клубам осеннего пара, срывающегося с похолодевших губ — не несёт ли от него перегаром.

К исходу дня пришло сообщение:

«Я в порядке. Немного занят».

И следом ещё одно: