Северус Снейп и Возникшая Волна (СИ)

Северус не мог объяснить себе, почему так внезапно после стольких лет почувствовал что-то к девушке, нет, женщине. И почему именно к этой? Непостижимо. Действительно, совершенно непостижимо. Но он думал о ней. Минерва и Лакс устроят праздник, когда узнают.

Но они не узнают. Северус не собирался показывать свои чувства, пока она не даст понять, что он ей интересен. Но Гермиона никогда так не сделает. Она думает, что женщина из предсказания — Минерва. Еще одна мамочка в его жизни. Как Гермиона вообще могла допустить, что у него может быть что-то с Минервой? Вот как она о нем думает!

Они не заметили, что одновременно приближаются к выходу с разных сторон — совершенно не обращали внимания на дорогу. Оба погрузились в свои мысли.

Бег Гермионы был остановлен черной «стеной», лицом она врезалась в мягкую, приятно пахнущую ткань. Но толчок был сильным, и девушка, чтобы не упасть, сразу резко вцепилась руками в преграду. Кто-то крепко обнял ее. Гермиона подняла голову и удивилась, увидев лицо Северуса Снейпа.

Девушка, нет, женщина, была ниже, чем он думал, но дыхание перехватило, когда они столкнулись как раз перед черным ходом, которым Снейп хотел воспользоваться. Неосознанно он прижал Гермиону к своей груди. Его нос уловил аромат ее волос, и Северус решил, что никогда не забудет этот запах. Цитрусовый — мандарин. Не такой, как он ожидал. Снейп посмотрел вниз, нацепив на лицо безразличную маску. Гермиона пораженно уставилась на него. В тот миг он понял, что она догадалась и, казалось, испугалась.

Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но она рванулась из его почти объятий и побежала в противоположном направлении. Она убегала от него!

Северус на секунду закрыл глаза. Все ясно. Она удивлена и напугана мыслью, что они — части пророчества. Что кто-то предсказал им быть вместе. А еще была смущена мыслью о нем. Северус пожал плечами, игнорируя чувство, которое сковало его грудь, и быстро покинул замок.

Молодая преподавательница трансфигурации прибежала в свои комнаты быстрее, чем ожидала. Она захлопнула дверь и бросилась на кровать. Запах его мантии не покидал девушку. Чабрец. Розмарин. Он пах, как травяной луг, и чем-то отчетливо мужским. Его мантия была такой мягкой, а руки сильными.

— Черт, — пробормотала Гермиона и ударила подушку кулаком, когда вдруг до нее дошло, что она сделала. Убежала от него! Она была уверена, Северус знает — пророчество о них. Он точно увидел это в ее мыслях, а она не смогла его остановить. — Глупая, глупая, глупая, — плакала Гермиона. Она сжала подушку, ударив по ней, а потом спрятала лицо, чтобы заглушить рыдания.

Северус знает, что это она. Поэтому и говорил с ней. Жалость. Бедная девушка, покинутая двумя лучшими друзьями. Он говорил с ней из жалости.

Где-то в глубине души Гермиона знала, что это совершенно нелогично, что ее мысли абсурдны, но была уверена, что никогда не заинтересует Северуса. Она не была красивой. Яркой — да. Умной. Книжным червем. Но мужчинам это не нужно. Они не любят умных женщин. Или, по крайней мере, ее. Никто никогда не любил ее по-настоящему.

Гермиона плакала в подушку, зная, что просто жалеет себя. Но это было правильно.

*

Минерва захлопала в ладоши и улыбнулась своему уже сорок лет любимому мужчине.

— Можешь позвать Лакс? — нежно спросила она.

— Я уже здесь, дорогая. — Миссис Принц появилась в правом углу портрета и послала Минерве воздушный поцелуй. Потом она чмокнула Альбуса в щечку.

— И? — начал Дамблдор, сверкая глазами. — Я знаю, что означает это твое выражение, Минерва.

— Она догадалась, — директор счастливо ухмыльнулась.

— Наконец-то, — вздохнула Лакс. — И?

— Это ее поразило. А потом она убежала прочь.

— Убежала?

Минерва медленно кивнула:

— Гермина была сбита с толку. Она думала, что пророчество обо мне.

Альбус искренне засмеялся, а Лакс снова ухмыльнулась.

— Моя Минерва и тот мальчишка? Нет.

МакГонагалл закатила глаза, но, подмигнув ему, нежно улыбнулась.

— Минни, а он знает, что она знает? — спросила Лакс.

— Минни? — Альбус чуть не поперхнулся лимонной долькой, которую положил себе в рот, и миссис Принц постучала по ее нарисованной спине. — Она позволяет тебе называть себя Минни?

— Альбус, пожалуйста, — простонала Минерва. — Сейчас есть дела и поважнее.

— Минни? — повторил он. — Десятки лет я хотел дать тебе ласковое прозвище. Какое-нибудь. Но когда я пытался, ты сразу насылала на меня заклинание желейных ног.

— Альбус, пожалуйста, — настаивала Минерва, но Лакс перебила ее. Она ласково положила руку на плечо Дамблдора.

— Альбус, я познакомилась с Минервой очень давно. Задолго до тебя. Я знала ее еще ребенком, когда мы с Квинтусом наведывались к ее родителям. С того времени я называю ее Минни. Ты не можешь отучить меня, старуху, от этой привычки. Когда ты встретил ее, она уже ненавидела это прозвище, которое слышала от родителей, Квинтуса и меня, — миссис Принц пожала плечами и виновато посмотрела на бывшего директора, а потом на его любимую. — Прости.

Дамблдор посмотрел на МакГонагалл, но свет, который на мгновение исчез из его глаз, появился снова:

— Мы потом об этом поговорим.

— Ради Мерлина, послушайте, — странный голос донесся откуда-то из портрета Армандо Диппета, который охал и вздыхал.

Гундорф Сердитый внезапно появился на картине рядом с Альбусом, отчего бывший директор пробормотал:

— Ну и толпа тут собралась.

— Что-то случилось, Гундорф? — спросила Минерва.

— Профессор Грейнджер плачет и кричит, — проинформировал он двух людей на портрете и директрису.

Лакс вздохнула и кивнула Минерве:

— Показывай дорогу, Гундорф,— она толкнула его и, помахав рукой, исчезла.

— Минни, Минерва? — снова спросил Альбус. МакГонагалл застонала, плюхаясь в кресло.

— Спасибо, Гундорф, — мягко сказала Лакс, — не мог бы ты…

— Я обещал кузену зайти, — рыкнул Гундорф и покинул картину.

— Гермиона! — позвала Лакс. — Гермиона!

Гермиона вытерла слезы и пошла на голос бабушки Северуса. Она могла доверять миссис Принц и надеялась, что та не расскажет внуку о ней. Гермиона поправила мантию и, тихо вздохнув, подвинула кресло и села напротив портрета.

— Здравствуйте, миссис Принц, — сказала девушка.

— Дорогая, — ответила та с сочувствием, — называй меня Лакс.

Гермиона кивнула и одарила бабушку вымученной улыбкой.

— Почему ты плачешь?

— Это я. Пророчество. Эт-т-то обо мне, — всхлипнула она.

— Я могла бы сказать: «я же говорила», но это ничего не меняет.

Гермиона покачала головой.

— В любом случае, я ему не нравлюсь, — пробормотала она.

— Что? — Лакс удивилась. Эта молодая женщина действительно считает, что не нравится ее внуку? — Это смешно.

Гермиона покачала головой, и новые слезы полились из ее глаз.

— А он тебе? — мягко спросила Лакс.

— Я не знаю, — слабо ответила она. — Действительно, не знаю, но я… нет, Северус ненавидел меня, когда я была его ученицей.

Лакс тихо засмеялась.

— Не могу в это поверить. Северус никого не ненавидит просто так. Особенно людей с таким умом, как у тебя, дорогая.

— Но… он говорил со мной во время обеда только потому, что узнал от вас, что Гарри и Рон забыли обо мне.

— От меня? — спросила Лакс, но быстро поняла: ее внук и его легилименция. — Ах да. Прости, я сказала ему.

Гермиона пожала плечами.

— Он жалеет меня, — она снова заплакала навзрыд, и Лакс знала, что словами тут не поможешь.

— Я скоро вернусь, — сказала миссис Принц и исчезла.

*

—Ты придумал для меня множество прозвищ, — протестовала Минерва.

— Например?

— Кошечка. Котенок. Конфетка. Лимонная долечка.

— Точно, — засмеялся Альбус, — наш отпуск в Италии.

— Видишь? — Минерва счастливо вздохнула. — Ты называл меня по-разному. Просто не Минни.

— Но почему нет, любимая? — Он знал, что провоцирует ее.