Мальчик нарасхват (СИ)

- Вот это.

Фоном думая, что не находись мы на улице, поцелуй был бы совершенно иным, первый шагнул на освободившийся от машин пешеходный переход. Окунаясь в массу идущих навстречу людей, снова почувствовал на своей щеке освежающий порыв ветра.

Как же я устал.

========== Глава 30 ==========

POV Артема

Вот это да.

Я, конечно, знал, что вляпываться в неприятности - мое любимое занятие в свободное (и не только) время, но ведь не настолько!

Вот всегда так, из одной передряги выпутаешься, в другую тут же на месте влипнешь. Везунчик, ничего не скажешь.

Да и, честно признаться, я все еще не уверен, что распрощался с Олегом навсегда. Помощь Вадима, разумеется, была впечатляющей, причем впечатляющей не только для меня, и все же…

Ну не так Олег прост. Он ведь приставучий, как банный лист. Позволь один раз ему прочно зацепиться - все, можно помахать ручкой спокойствию. По крайней мере, так было до сих пор. Изменится ли что-нибудь теперь? Слишком робка моя надежда в это.

Но, наверное, сомнения в этом меркнут перед более ощутимой проблемой: перед Вадимом. Если Олег, наседая исподтишка, внезапно вылезает откуда-нибудь временами, то этот большой бурчащий под нос ругательства мужчина всегда перед глазами. Да и вообще, что там говорить, раз я живу у него дома.

И ладно, если бы он мне угрожал или издевался, плевать. В первом случае я просто ушел бы, а второе он и так постоянно делает, пусть не усиленно, но и не скрывая этого. Так нет же, ему вдруг взбрело меня поцеловать. Не один раз и даже не два да еще на улице, при свидетелях.

Нет, все-таки я первоклассный везунчик.

Вот был бы я девушкой… нет, женщиной. Женщиной, которая любит скряг и каждый день прибирать свинарник. Наверное, тогда мне понравилось бы, понравился этот внезапный приступ нежности, понравились бы все эти туманные намеки и загадочные слова…

Человек-загадка, блин. И не было никакой нежности: последний раз так сухо целовала меня только какая-то тетя Нина, которой было лет под шестьдесят и которая видела меня, как и я ее, впервые в жизни, но при этом старалась показать своим чмоком вселенскую любовь. А сама хотела поскорей отделаться от меня. И тут так же.

И что еще за “вот это”? Конечно, я понял, в чем соль, но можно подумать, что признаюсь в этом. Да никогда!

Едва ли рослый мужик, ставящий на тебе галочку как на особом пунктике, лучше, чем принуждающий и временами угрожающий сверстник, от которого худо-бедно еще можно избавиться. Хотя, наверное, сравнивать не имеет смысла. Слишком разные это ситуации, в которых общее лишь одно: я влип и в то, и в другое.

Ладно, от Олега вроде удалось отбиться, если не вникать глубоко в мои размышления, а Вадим? Он совершенно иной. Даже похожие черты и эмоции все равно кажутся другими. К примеру, он не давит на меня, не сыплет угрозами, не применяет силу. Он в разы старше, в конце концов, а выглядит еще старше своих лет иногда. Но, что самое важное, Вадим не пристает наглым образом, лишь делает неожиданные выпады, вновь отступая, держа дистанцию, будто давая шанс убежать.

Но хочу ли я это сделать?

Не думаю, что меня пугают подобные выходки. Вымораживают, от них мне не по себе до мурашек по спине, однако это вовсе не страх. Чувство это липкое и холодящее, сковывающее. Та взбудораженность, что преследует меня после минутного оцепенения, под эту характеристику никак не попадает.

Наоборот, возникает желание узнать мотив мужчины. Что толкнуло человека, всячески плевавшегося ядом и всеми силами пытавшегося помочь справится с “недугом”, на этот поступок? Или, может, даже откровение?

Подойти спросить напрямую… опасаюсь? Стесняюсь? Мнусь? Все верно. Я страстно хочу узнать ответ, но получить его боюсь не меньше. Вот такой парадокс.

Особенно я растерялся (мягко сказано) последний раз. Если перед этим Вадим и целовал меня, то скорее показушно. Это была постановка для одного зрителя. Вот только сколько человек это увидело, я без понятия. В тот момент забыл оглядеться и проверить, много ли людей стоят с открытым ртом или с застывшей брезгливостью на лице.

Но после этого… Может, я болтал слишком много? Или это было заранее спланировано мужиком? Нет, хоть он и гад редкостный, но составление стратегий явно не его.

И я возмутился бы, честное слово, возмутился, не будь в таком смятении. Стыд, удивление, испуг - на сей раз стояли мы в людном месте - все это перемешалось, мешая предпринять что-либо. А если еще и учитывать, что решения придаются мне более чем трудно, то…

В общем, не оставалось мне ничего, кроме как с потерянным взглядом плестись за спиной Вадима и стараться вновь не потерять его из вида. А делать это было не легче, чем с выпученными глазами нестись от дворовых псов: попробуйте угнаться за человеком с двухметровым шагом!

Помню я это и дальнейшее несколько смутно, будто в тумане. Наверное, из-за подкатившего к горлу волнению. Помню только, что мы сели в такси, не проронив по дороге домой ни единого звука, а уже дома Матвей развопился, что начал волноваться, но получил от Вадима леща и быстро успокоился.

Хотя нет, вру. Еще отлично помню, как, выйдя из ванной комнаты спустя полтора часа в одних трусах, Вадим, показав мне внушительный кулак, предупредительно произнес:

- Только попробуй меня теперь игнорировать.

Сглотнув, я клятвенно пообещал, что этого не случится. Мужчина лишь утомленно кивнул и скрылся в спальне.

***

Тихий звук ударяющихся об оконное стекло дождевых капель. В ноздри ударяет легкий запах сырости, тело окутывает прохлада, заставляя поджимать пальцы на босых ногах. Горячая кружка в руках придает гармонию, пусть ненадолго, но рождая чувство комфорта и уюта. Отрывающаяся от ароматного напитка и стремящаяся вверх, к белому потолку, струйка пара гипнотизирует.

Унылый вздох разом разрушил тишину, фоновую мелодию природы. Невольно оторвав взгляд от кружки, поднимаю его на сидящего напротив мужчину.

Тот, то откидываясь на спинку стула, то ложась на стол, то опираясь о стену, своей постной миной заставлял гнить перезревшее яблоко на столе быстрее раза в два. Рядом, среди крошек и нескольких белых волос, стояла еще одна кружка, с той лишь разницей, что чай плескался на самом дне.

Лицо у Матвея было тоскливым. Часто он бросал на меня страдающие обиженные взгляды, но задавать наверняка желаемые вопросы о том, что, собственно говоря, так тревожит мужчину, я не собирался. Оттого взгляды становились все более отчаянными и расстроенными. О вздохах, каждый из которых становился все тяжелее и непереносимее, вообще умолчу.

Видимо, не имея больше сил терпеть, Матвей все же, взмахнув гривой белых волос, отросшие корни которых были намного темнее, а потому заметнее, оскорбленно произнес:

- Знаешь что, малец?

Мысленно пробурчав, что, судя по всему, не называть меня по имени это уже традиция, выдохнул:

- Что?

- Вот тебя когда-нибудь динамил любимый человек?

Заметив мой непонимающий взгляд, Матвей охотно разъяснил:

- Ну вот, к примеру, пишешь ты, звонишь, в дверь стучишься или даже на улице где-нибудь здороваешься, а тебя в упор не замечают! Было?

Задумавшись, я почему-то вспомнил о Славе. Он отлично подходил под описание, мужчина забыл разве что добить про разобиженные взгляды. И любимым Слава был в несколько другом смысле. Заглянув в свою кружку, грустно кивнул.

- Да, бывало.

Приободрившись, мужчина заявил:

- Свинство! И вроде не виноват ты ни в чем, а как подумаешь, что с тобой дела желать не имеют, сразу утопиться хочется. Будто целую охапку дров наломал, хотя ничего такого вроде не было.

Не удержавшись, подарил Матвею скептический взгляд. Тот его, правда, не заметил, снова распластавшись на столе. Развивать тему я не спешил, но мужчина в этом и не нуждался. Наверное, ему просто нужен был слушатель, тот, кому он мог бы высказаться. Так как Вадим все еще был на работе, а телефон Матвея почему-то не устраивал, носовым платком стал именно я.