Мальчик нарасхват (СИ)

- Нет.

На какое-то время воцарилась тишина. Забеспокоившись, я хотел уж было зашевелиться, но до меня снова донеслось сдержанное, но напряженное:

- Для чего?..

Цыкнул. Ну же, говори громче! Чего ж ты лепечешь-то, как умирающий лебедь? Впрочем, умирающие лебеди вряд ли будут что-то лепетать, но меня это не особо волновало.

Фыркнув, переступил с ноги на ногу.

- А нельзя?

- Сначала ответь на мой вопрос.

Пауза. Я сглотнул, напряженно разглядывая грязный бетонный пол. Рваная упаковка из-под чипсов.

- А ты стал наглым, - тон неуловимо изменился, в ответ последовало уклончивое:

- Ты тоже изменился.

- Правда? - искренняя заинтересованность. - И каким же я был?

- Бесцеремонным лицемером.

- Может, я повзрослел? А… ты правда думаешь, что я больше не такой?

- Не знаю.

- А если подумать? Давай, поразмышляй, мне интересно.

- Не знаю, - снова повторил пацан. - Может, ты и сейчас такой. Но если и так, то научился терпению. Не очень хорошо только…

Вновь возникшая пауза. Принялся разглядывать собственные ботинки - пялиться на упаковку надоело - и гадать, молчат ли те двое или это я ничего не слышу.

- Слушай, может, отойдем ку…

- Нет.

Страдально закатил глаза к потолку. Что ж ты, придурок, творишь? Так ведь и заподозрить что-то недолго!

- Почему?

- Я… я не очень надолго вышел.

- Торопишься куда-то?

- Почти… Есть кое-какие планы.

- И что же за планы?

Словно назло пацан снова принялся что-то чуть слышно бормотать, из-за чего я ничего не разобрал. Зато Андрей-Олег себя явно не сдерживал.

- Точно обнаглел! Не боишься, что я и треснуть могу?

- Ну, - в голосе сожителя проявилась неуверенность, - раньше ведь не треснул, значит…

- И что? Зато до этого… дело.

Опять обрывки фраз. Говорите вы уже нормально, мать вашу!

Видимо, пацан решил отделаться молчанием, потому как в очередной раз заговорил Андрей-Олег:

- Ладно, не парься. Просто я тогда действительно разозлился. Мало того, что ты бросил меня, так еще и братца своего натравил…

Не удержавшись, я хмыкнул. Видимо, Славу не люблю не только я.

- Никого я не натрав…

- Замолкни! Как бы то ни было, он приперся ко мне! Дело даже до угроз дошло, смешно, а? Чтобы он от меня наконец-то отстал, мне пришлось забить на тебя до поры до времени… Но, знаешь, мне обидно было. Ты бы тоже взбесился, если бы с тобой так поступили. “Это неправильно”.

Что неправильно? Нахмурившись, скосил глаза вбок. Я что-то пропустил? Вроде внимательно слушал.

- И? Успокоился?

- Успокоился. Знаешь, когда? Когда увидел тебя тогда перед собой на лавочке, напряженного, упрямого. Я еще врезал тебе, помнишь?

Пацан что-то мрачно буркнул. Наверное, согласился. Я, затаив дыхание, жадно слушал дальше.

- Ты еще отказывался говорить, у кого живешь… Тогда ты выглядел напугано и взволнованно, но держался стойко. И вот тогда я подумал, что ж я творю? Мне… мне не хотелось, чтобы ты меня боялся и ненавидел. Чтобы не было все показушно. После этого, кстати, почти все разбежались от меня, остались только на голову повернутые. Но, - неожиданная запинка, - но самое главное, я хочу, чтобы все было, как прежде. Чтобы мы могли поговорить ни о чем, как раньше, в голубей телефоном кидаться, от охранников убегать. Только чтобы теперь твое “до гроба” было правдой.

Оцепенев, потемнел лицом. До гроба? Что еще за “до гроба”? Нет, вообще я предполагал услышать что-то подобное, думал даже, что подготовился морально к этому. И все же, сколько бы ты сил ни набирался и к чему бы ни готовился, правда, сказанная вслух, всегда бьет резко, заставляя содрогнуться.

Я считал, что пацан какая-никакая, но жертва в данной ситуации. А жертве, как правило, не нравится ее роль, ей хочется перестать являться таковой, пусть она и может не предпринимать никаких попыток для этого. И что же получается, пацан сам же плел свое “до гроба”? Пусть это не похоже на правду, тем более Андрей-Олег своей репликой только подтвердил сей факт, но ведь это абсурд. Нелепость. Идиотство. Тупость какая.

Увязнув в мрачных размышлениях, спохватился, понимая, что пауза как-то слишком затянулась.

Молчат? Ушли? Говорят шепотом?

А может, что-то случилось? Пока я витал в облаках (скорее, грозовых тучах), у Андрея-Олега снесло крышу, к примеру?

Дернувшись было, вновь застыл. Расслабился, насколько можно было это сделать.

Нет, если здесь слышно голоса, то возню - и, я уверен, возню с сопротивлением - я услышал бы точно. Значит, либо первое, либо последнее. Но с чего бы им шептаться?

- Именно поэтому, - словно в доказательство моих догадок довольно неожиданно выпалил пацан, - ты ведешь себя не как обычно?

-“Не как обычно”? - с явной досадой прозвучало в ответ. - Наоборот, я пытаюсь вести себя, как тогда!..

- Вот именно, что пытаешься!

Я машинально кивнул, мысленно одобряя, что сожителю хватило мозгов заострить внимание на этом слове. Слишком уж оно оставляло после себя неприятный осадок.

- “Тогда” - не ты настоящий, - между тем малец все повышал и повышал тон, что я почти отчетливо представлял себе его перекошенное обидой и возмущением лицо. - Уж не мне ли знать, какой ты на самом деле!

- Неужели? Умный слишком? Людей насквозь видишь? Ну допустим. А сам-то ты чем лучше?

Я непростительно громко цокнул языком, тут же порядком струхнув, что меня могут услышать. Но нет, эти двое слишком поглощены друг дружкой; только собственное цоканье, ударившись о стены, вернулось ко мне, щелкнув по ушам.

А Андрей-Олег никак стрелки с себя пытается перевести. Причем так стремительно и судорожно, что не составляет особого труда догадаться: пацан попал в яблочко, а крыть нечем.

Тот, кстати, снова решил поиграть в молчанку. То ли растерялся, то ли обдумывал ответ.

- Ладно, - наконец, намного спокойнее сказал Андрей-Олег - опять, - не парься. Давай просто забудем обо…

- Знаешь, - вдруг перебил его пацан, голос у него был странным, - почему я вышел к тебе сейчас, а не остался дома?

- Потому что побоялся?

- Нет. Я вышел сказать тебе, что это последняя наша встреча.

Услышав сожителя, обеспокоенно наморщил лоб, чувствуя, как заметалось в груди сердце. На краю сознания неприятно выла мысль: какого черта я так переживаю за какого-то пацана? Сам же понимал: настал решающий момент. То, чего я ждал так долго, то, что наверняка изменит жизнь мальца. А возможно, изменит его самого.

- И, - не давая Андрею и вякнуть, торопливо продолжал он, - сообщаю я тебе это не эсэмэской, а говорю в лицо.

- Что?

- Говорю, больше мы с тобой не увидимся.

- С чего ты так решил?

Изо рта неволей вырвался нервный смешок - такое искреннее недоумение.

- С того! Не встретимся - и все. Сказал же, последняя встреча.

Следом последовало пренебрежительное фырканье.

- Мало ли, что ты там сказал. Я и без твоего разрешения могу встретиться с тобой, когда мне захочется. Или снова слиняешь куда-нибудь?

- Нет! - вспыхнул сожитель, после этого послышалось весьма смодовольное:

- Ну и вот. Что тогда? Применишь силу? - зазвучала ирония.

В ответ - молчание.

- Снова нет? Тогда, может, брата натравишь?

И вновь пацан ничего не сказал.

Что касается меня, то я стал помаленьку закипать. Ну же, не молчи! Тоже нападай! Неужели вся твоя решительность и энтузиазм иссякли, маленький паршивец?

- Снова нет? - наигранное изумление. - Ах нет, постой! Может, у тебя есть еще кто-то, кроме брата?

Тут все мое терпение и стальная выдержка полетели к чертям.

Оторвавшись от стены, развернувшись на сто восемьдесят градусов, я распахнул подъездную дверь. Выйдя с полумрака на яркий свет, с непривычки сощурился, ощущая неприятную резь в глазах, на секунду теряя ориентировку и цель.

Наткнувшись взглядом на стоящего ко мне спиной пацана, уверенно шагнул к нему (он стоял близко; чудо, что его не зашибло дверью). Скосив глаза на переставшего улыбаться при моем внезапном появлении Андрея-Олега, приобнял сожителя за плечо, даже несколько наваливаясь на парня, делая этот жест более собственническим. Радуясь и хваля всех известных мне богов за то, что мне не видна рожа пацана и его реакция на подобную выходку, с вызывающим снисхождением глядя на озадачившегося и одновременно омрачившегося парня напротив, ледяным тоном заявил: