Красная - красная нить (СИ)

- В юбке будет не заметно, – довольно, словно толстый кот, пробасил Том.

- Где там Джерард? Через полчаса надо выдвигаться, – озабоченно поинтересовался Рэй у подошедшего поближе Майки.

- Да хрен его знает, – младший Уэй пожал плечами. – В ванной закрылся и не выходит.

- Да твою жешь мать! – донеслось надрывное со второго этажа, и я почти подпрыгнул, не узнавая в этом вопле голос Джерарда. Мы с парнями переглянулись. Брови Майки удивительным образом изломались над переносицей.

- Надо идти его спасать? – предположил я.

- В ванной нет чудовищ, а он не красавица, чтобы его спасать, Фрэнки, – мягко осадил меня Торо, придерживая за локоть. – Дадим ему ещё пять минут и пойдём выносить дверь, если не откроется.

Я оценил глобальность предложенного подхода и кивнул, отправляясь на кухню. Мятный чай ещё никому не вредил.

- Я вот тут подумал, – сказал вдруг Дерек, – а эти юбки… Их ведь не надо гладить? А то это такой геморрой…

- Думаю, последнее, что будут разглядывать – это степень глаженности твоей юбки, – смурно ответил я. – Когда мы выйдем в этих нарядах, народ вообще обо всём позабудет…

- Давно я так не веселился, – в предвкушении потёр ладони Рэй, и я вдруг ясно и очень остро осознал непреложную истину. Эти ребята – и Джерард, и Рэй, – выпускаются. Им в этой школе мелькать всего пару месяцев осталось… В то время как нам учиться ещё грёбаный год. Почему я раньше об этом не подумал?..

Вопреки моим навязчивым мыслям, Джерард спустился сам, когда мы допили чай. Рэй уже нервно посматривал на настенные часы, но выламывать дверь не торопился. Наградой его терпению стал Уэй-старший, со вздохом вселенской скорби рухнувший рядом со мной на стул.

- Блядский день, – сказал он трагично.

Я улыбнулся и повернул к нему лицо.

- Привет, Джи! А… что это? – на его подбородке наискосок красовался пластырь.

- Блядский день, сказал же, – устало передёрнул он плечами. – Можно мне тоже чаю?

Майки встал и быстро навёл чая для брата. Я поглядывал на Джерарда и не мог перестать улыбаться. Видимо, он брился и неудачно порезался. Не вовремя, но этот пластырь смотрелся так мило и странно на его лице.

- И… ты будешь выступать с ним? – решил уточнить Рэй, к слову, отсаживаясь чуть подальше.

- Ну что за тупые вопросы! – ожидаемо взорвался Уэй. – Нет, конечно! Я уберу его и залью кровью белую блузку нахрен, ведь после выступления в юбках мы уже вообще ничего не теряем!

- Эй, остынь, ладно? – примирительно ответил на тираду Торо. – Мы все волнуемся, между прочим. Не ты один.

- Вот только если лажанёт кто-то из вас, это будет не так заметно. А если лажану я, это будет полный пиз…

Я не выдержал, встал и настойчиво положил руки на его плечи. Словно каменные, буквально сведённые судорогой. Зато он замолчал.

- Никто не лажанёт, – спокойно и уверенно, точно мантру (вот бы ещё самому в неё поверить, а…), начал произносить я. – А ты вообще самый харизматичный и крутой вокалист, и вообще, нам всем надо успокоиться и выдохнуть. Это будет крутой концерт, так ведь?

- Лучший концерт за всю историю нашей школы, я обещаю, – усмехнулся Рэй.

Я не переставал едва заметно сжимать и разжимать пальцы на чёрной футболке Джерарда, и его скованные плечи под моими пальцами начали мало-помалу расходиться и успокаиваться.

- А если получится, что нас больше не выпустят на сцену, то лучше запастись положительными эмоциями впрок, – добавил я.

- Проколи себе язык, Айеро, за подобные предсказания, – Дерек крутил пустую кружку на столешнице, отчего она издавала противный шаркающий звук. Все нервничали и волновались на свой лад, и это было даже забавно. Собственное волнение как-то отошло на задний план.

- Я подумаю над этим, – подмигнул я ему.

- Ладно, – произнёс вдруг Джерард. Мне жутко захотелось забраться пальцами в его тёмные чистые (даже чуть влажноватые ещё?) волосы. Но я стойко держал себя в руках. Он передёрнул плечами, пытаясь освободиться от моих пальцев, и я выпустил его, не настаивая. – Нам не пора выходить?

- Да пора бы уже, – согласился Рэй.

И мы, на несколько раз перепроверив наличие инструментов, юбок, гольф, карандашей для глаз и заветной фляжки Торо, неровной толпой выдвинулись к остановке.

- Хэй, ты не спишь? – голос Джерарда вывел меня из задумчивой полудрёмы, на которую так располагал мягко покачивающийся ход автобуса.

- Не-а, – соврал я, открывая глаза и поворачиваясь к нему. Так вышло, что мы сидели в самом конце полупустого автобуса, перед нами маячили головы Тома и Дерека, а ещё на ряд раньше – макушки Рэя и Майкла.

Обычный жёлтый изнутри автобус, пошарпанные сидения и пожилая леди напротив, читающая газету. Пахло бензином и ещё резковатым лосьоном Джерарда. За окном неторопливо проплывали смутно знакомые улицы – школа Лейфеца располагалась на другом конце нашего района. Минут двадцать ехать ещё.

- Я так волнуюсь, Фрэнк, – тихо сказал Джерард. – Просто охренеть как волнуюсь. Первый раз на сцене после того… Когда пел в «Питере». Мне кажется, что я ни одну песню не помню…

- Эй, эй, – я мягко подтолкнул его плечом, а затем, оглянувшись вокруг и решив, что никому из пассажиров нет до нас дела, уверенно накрыл его руку сверху, сжимая пальцами. Она была холодной. Очень холодной и белой. – Я тоже боюсь, что не вспомню партий. Но я уверен в одном. Мы выйдем на сцену, и всё получится, слышишь? – его глаза бегали, а тело мелко тряслось. Он и правда сильно волновался. Было бы здорово, если бы он оставил этот настрой в автобусе. Иначе сложно представить, чем это закончится… – Просто невозможно репетировать столько, сколько это делали мы, и всё забыть. Это нервное.

- Думаешь, мне от этого легче? – резковато спросил он, но руку вырывать не стал. Я сжал пальцы ещё сильнее, наклонясь к его уху, через волосы прошептал: «Если ты не перестанешь истерить, мне придётся сделать кое-что…»

Я отстранился и был вознаграждён. Его глаза на мгновение вспыхнули, а выражение лица было нечитаемым. Но уже никак не нервным.

- «Кое-что» – это что, например? – легчайшая кривоватая усмешка коснулась его губ.

- Хм-м… – я сделал вид, что задумался. – Пофантазируй на эту тему.

- Так неинтересно, – пожаловался он, а потом вдруг дёрнулся и распрямил спину, вперив в меня неверящий и сверкающий праведным гневом взгляд. Мои пальцы, чуть соскользнув с его руки, коснулись джинсов на внутренней стороне бедра. Легко и ненавязчиво, но ему хватило, чтобы отвлечься. Впрочем, мне тоже…

- Что ты делаешь? – прошипел он.

Я делал вид, что увлечённо разглядываю улицу и дома, мелькающие за окном. Пальцы скользнули ещё немного ниже, касаясь грубого жёсткого шва.

- Успокаиваю тебя? – предположил я, наконец, перехватывая возмущённый взгляд. А потом невинно улыбнулся и вернул руку к его руке. Хорошего помаленьку. И так что-то жарко стало… – Дерек, приоткрой форточку? – та как раз была над ним. Парень кивнул в ответ.

Я накинул снятую куртку на наши руки, пряча переплетённые пальцы. Старушка справа от прохода громко зашелестела газетой. Автобус подпрыгнул на кочке, и мы вместе с ним. Гитары, забаррикадированные справа от меня сумками, издали глухой стон.

- Всё будет круто, Джи, – сказал я ему всё-таки, когда он устал сверлить меня взглядом и отвернулся к окну, едва заметно сжимая мою руку под курткой. – Я верю в тебя. Мы все верим в тебя. А ты должен верить в нас.

Чужая школа. Негостеприимные, слишком вычурно чистые и наполненные суетящимся народом коридоры. Два часа до начала фестиваля, и по десять минут для каждого коллектива на сцене – приноровиться к положению и прочим особенностям, попробовать звук. Найдя нужные нам значения усилителей, мы успели только сыграть начала пары песен. Джерард петь отказался, ссылаясь на нервы. Я начинал волноваться по новой, только уже не за себя, а за него.

- Он точно справится? – Дерек старался говорить тихо, догнав меня после саунд-чека. Зал был огромен и украшен кучей шаров и тканевых лент. Вечером подключится светомузыка, дыхание толпы и духота. И я очень надеялся, что свет рампы будет мешать нам видеть всё это. Так проще.