Красная - красная нить (СИ)

Честно, брови, доставшиеся мне от мамы, я не считал достоинством. Он был прав – слишком уж аккуратные для парня. Но это всё было не важно, пока он стоял так близко и кусал свои губы, и я, явно помутившись рассудком, потянулся к нему…

- Эй, вы скоро? – вопрос Торо был крайне своевременен. Мы подпрыгнули и шарахнулись друг от друга, словно ошпаренные. Я, со стремительно краснеющими щеками, отправился к сиротливо лежащей на дальнем столе гитаре, а Джерард последний раз окинул свой вид в зеркало. Ничего не произошло, нет, но… Это было близко.

Когда мы все собрались у двери из аудитории, та вдруг приоткрылась, и, спиной вперёд, внутрь просочился не кто иной, как Карго Блом.

Обернувшись и увидев всех нас – в «костюмах» и с инструментами, при «сценическом» макияже, он замер. Потом открыл рот. Закрыл. Со свистом втянул носом воздух. Снова открыл рот.

- Меня уволят… – тихо сказал он, а затем, криво улыбнувшись, поправил очки на переносице.

Я хихикнул, разряжая обстановку. Потом ко мне присоединился Дерек и Джерард. Остальные просто улыбались.

- Ну как мы выглядим, мистер Блом? – поинтересовался Рэй, скромно поправляя подол юбки под гитарой.

- Убойно… – мужчина осматривал нас критически. – Я не ожидал, что эффект будет столь…

- Мощным? – ехидно подсказал Джерард. Он до сих пор точил зуб на председателя совета. Особенно после того, как Блом, услышав историю о том, что Джерард помогает школьной группе с выступлением на фестивале, сказал, что «это проблемы Джерарда» и не облегчил его участи по части ответственности за комикс.

- В любом случае, вам пора на сцену. Я позаботился о том, чтобы в коридоре не было лишних глаз, так что смелее и вперёд, девочки, – он хмыкнул, открывая перед нами дверь.

За сценой оказалось темно и волнительно. Неподалёку ошивались несколько человек из тех, кто занимался техническим обслуживанием, и эти ребята очень походили на студентов, проходящих стажировку или же вообще старшеклассников из этой же школы. До нас донеслось несколько тихих перешёптываний и «вот это да»-присвистов. Блом оставил нас за кулисами, пожелав удачи и сказав: «Хочу посмотреть на это из зала». Впрочем, мы все были ему благодарны. Мандраж требовал заветной фляжки Рэя, которую он старательно заталкивал в задний карман своих спортивных шорт ещё в аудитории. И учитель среди нас был явно лишним.

Слушатели, уже неплохо разогретые, принимали на ура, судя по взволнованным и подбадривающим возгласам со стороны зала. Это было приятно. Все пришли сюда послушать музыку, потанцевать и поддержать команды своих школ и тех, кто понравится. Фестиваль – это не столько соревнование, сколько «выставка». И если ты чего-то стоишь, это обязательно заметят. Так же, как заметят и то, если ничего из себя не представляешь интересного. Именно это волновало – остаться в памяти ребят, с которыми ещё учиться, как «группа лузеров».

Столпившись кругом избранных в самом тёмном углу рядом с нагромождением каких-то пыльных фанер, мы, затаив дыхание, наблюдали, как Рэй изворачивается, вызволяя небольшую фляжку. Её бок матово блеснул в сумраке закулисья. Вокалист играющей на сцене группы мило картавил слова припева, и я, прислушавшись, улыбнулся. Том гулко чихнул, хватанув носом пыли.

- Ну что, парни. Или, правильнее сказать, дамы? – начал Рэй, отвинчивая крышку. Раздались нервные смешки. Плечо Джерарда крепко прижималось ко мне справа, а Майки – слева, и я буквально таял, будучи зажатым между двух Уэев. – Сегодня у нас концерт, который мы обязаны отыграть, отдавшись до самых кишок. Потому что неизвестно, выпадет ли ещё подобный шанс. Так что волнение оставляем здесь, сопли тоже, и идём жечь так круто, как только можем.

- Аминь, – поддержал Дерек, присасываясь к горлышку на пару глотков после Тома.

- Да пребудет с нами сила, – прогнусавил Джерард, прежде чем глотнуть и передать фляжку мне. – Крепкая, зар-раза…

И правда. Обжигающая пара глотков ломанулась вниз по пищеводу, опаляя жидким огнём стенки, со всей дури ухая в желудок и там расплескиваясь, точно миниатюрные волны. В голове приятно зашумело, а тело наполнилось теплом и странной лёгкостью.

- Чёрт, чёрт, чёрт… – заладил Джерард, держа Майки за руки и прыгая на месте возле него. Уэю-младшему выходить только на третьей песне, и он мог позволить себе немного расслабиться. Хотя выглядел бледнее обычного.

Раздался вой и аплодисменты. Группа перед нами закончила и, после непродолжительной речи, они ушли со сцены. Сбоку было видно, как упал занавес – Рэй говорил об этом с техником и осветителем, ещё когда мы только приехали сюда, перед репетицией. Это часть заготовленного нами шоу. В зале должно быть темно, когда поднимется занавес. Иначе терялся эффект неожиданности нашего появления. Оставалось только надеяться, что никто не напортачит.

- Всё, девочки, по местам, – сказал Рэй, ловко запрятывая фляжку в задний карман под юбку. Его подкачанные ноги были самыми смуглыми из всех наших ног.

Проходя к своему месту и воспользовавшись сумраком, я хлопнул Джерарда по заднице, подбадривая. Тот только шикнул на меня, занимая позицию у микрофона и борясь с высотой стойки, настраивая её под себя. Устраиваясь поудобнее, я чуть не навернулся, запнувшись о толстую смотку кабелей. Чертыхнулся. Пока перед сценой занавес, всё казалось не таким уж страшным.

- Удачи, Джи, – услышал я голос Торо с другой стороны. – У тебя всё получится.

Джерард только кивнул, обнимая стойку, а затем, набрав в лёгкие воздуха и окинув всех нас диковатым, незнакомым мне взглядом, спросил:

- Начинаем?

Том задал рваный ритм. Тот разрезал ставшую уже напряжённой тишину, и занавес медленно поехал вверх. Рампа взорвалась одиноким лучом света, который сразу выцепил фигуру Джерарда. Тот нервно притопывал в ритм, заданный Томом. Бедро в юбке двигалось в такт. Джерард не был похож на самого себя. Приложив руку к глазам, он сделал вид, что вглядывается в зал перед ним. Раздались первые возгласы и смешки.

- Добрый вечер, девочки и мальчики, леди и джентльмены. Вас приветствует музыкальная группа старшей школы Питера Мартинса, и сегодня для вас сыграют: Рэй Торо, – он махнул в сторону, позволив зажечься ещё одному лучу прожектора, выхватившему фигуру Рэя с гитарой. Тот сыграл небольшой риф в качестве приветствия. – Дерек Вазовски, – третий луч выхватил басиста, тут же добавившего гулкий бас к барабанному ритму. – Фрэнк Айеро, – он улыбнулся мне, и я увидел это, прежде чем меня ослепил луч софита. Я вклинил партию ритм-гитары в зарождающееся вступление первой песни. О да, над началом мы бились дольше всего. Всё было отлажено на сто раз, потому что начало – именно то, что задаёт характер всему выступлению. Тут никто бы и не поспорил с Рэем. – Том Веллингтон на барабанах, – Томми ловко бухнул по тарелке, когда пятый луч выхватил его из темноты, – и я, Джерард Уэй, сегодня спою для вас. Вы можете считать нас психами и даже покрутить у виска, – сказал он, и это уже не было запланировано. Пришлось удлинить вступление, позволяя Уэю договорить. – Но я бы рекомендовал слушать, танцевать и получать удовольствие, ведь, скорее всего, вы больше никогда не увидите подобного.

Я заметил, как он послал воздушный поцелуй в зал, и тот ответил смешанным подбадривающим воплем, а затем его тело дёрнулось, и Том, принимая сигнал, погнал нормальное вступление первой песни.

Это было безумие. Чистое, незамутнённое безумие сцены. Джерард, сначала довольно скованный, уже ко второй песне преобразился. Он словно влез в шкуру совсем другого человека – этакой стервы – разбивательницы сердец, и я честно был в некотором шоке и ступоре, пытаясь совладать с бушующими внутри эмоциями и не потерять при этом свою партию. Он пел и кричал в микрофон, в итоге сняв его со стойки и в какой-то момент подойдя к Рэю. Джерард пел, едва ли не упав на его плечо спиной и запрокинув голову, пока Торо выпиливал пальцами очередной риф. И в зале свистели и сходили с ума, а рок-энд-рол разогнанной ртутью тёк по нашим венам, заставляя тела дёргаться согласно едкому и колючему ритму.