The Beginning of the End (СИ)

Конечно же, с Беллой отправилась и Тамин, которая не скрывала своей привязанности к ней и собственнических чувств. Хотя Тамин, разумеется, была приглашена в имение независимо, с почтением и благодарностью. Синухет помнил, как много жрица сделала для Беллы и ее детей.

Гости приехали за несколько дней до торжества, чтобы побыть с близкими без помех. Когда Синухет нежно приветствовал Беллу и кончил восторгаться своими младшими сыновьями, он уделил внимание Тамин. Они поцеловались по-родственному, легко соприкоснувшись щеками.

- Стало ли теперь просторно в твоем доме? - шутливо спросила певица Амона.

Синухет с нежной грустью оглянулся на комнаты, куда Белла удалилась для отдыха.

- Стало просторно и пусто без нее… Скоро опять будет тесно!

Он рассмеялся, хлопнув себя ладонями по все еще крепким бедрам.

- Не знаю, обрадуемся ли мы с женой этому пополнению. Но такова жизнь!

Тамин повела головой в сторону двери, приглашая его выйти для беседы. Синухет принял ее предложение, и они через тесный коридор и прихожую вышли в сад. Покидая дом, Тамин на мгновение задержала взгляд на зеленой деревянной статуэтке Осириса в царском уборе, которая стояла в нише перед дверью.

В саду они сели прямо на траву, вытянув ноги. Тамин блаженно прислонилась к гранатовому дереву; подтянув к себе длинные смуглые ноги, развязала сандалии. Синухет наблюдал за женой брата из-под полуприкрытых век - казалось, что его клонит в сон, а на самом деле он напряженно раздумывал.

- Брат так и не почтил нас приездом, - наконец сказал хозяин дома.

Тамин быстро взглянула на Синухета, потом снова отвернулась. Она выпрямилась, опираясь спиной и плечами на ствол.

- Он хотел приехать, я писала Имхотепу в Абидос. Но ведь ты сам знаешь, как много теперь на него возложено. Как раз сейчас Имхотеп разбирается с делами и с записями, которые оставил его предшественник. И нужно налаживать хозяйство нового великого храма Осириса…

Тамин улыбнулась; сделала рукой движение, точно вырывала что-то с корнем.

- Имхотеп должен прополоть сорную траву.

- Найти и убрать недовольных, - сказал Синухет. Тамин согласно наклонила голову.

- Когда смещают кого-нибудь из главных жрецов, это вызывает много недовольства. Гораздо больше, чем когда убирают военачальников.

- Потому что у жрецов общие тайны и общие богатства, и нельзя потянуть за одну только нитку, - рассмеялся Синухет.

Брат ее мужа был умен. Тоже умен.

- Ты жалеешь, что Имхотеп не приехал? - спросила Тамин.

Синухет отвернулся.

- Я все еще люблю его. Когда брат гостил у меня, мы опять стали близки… как тогда, когда были детьми и открывали друг другу свое сердце. Как будто это время могло бы возродиться!..

Синухет сорвал пучок травы и растер его в пальцах. Потом сжал руку в кулак и с силой опустил ее.

- Все, что было, однажды возродится. Все, что было, никогда не умирало, - вполголоса проговорила Тамин. - Разве твой посвященный брат не объяснял тебе этого?

Хозяин дома качнул головой.

- Я не жрец. Мне трудно так мыслить.

Лицо Тамин приобрело отсутствующее выражение; точно ею вдруг овладело сожаление о каких-то вещах, недоступных Синухету.

- Мой муж стал первым среди слуг Осириса, поднялся так высоко, как никто из нас… А я по-прежнему только певица Амона!

- Но ведь ты женщина, - вырвалось у Синухета.

Жрица засмеялась.

- Как много ты сейчас сказал, дорогой Синухет! Ты сам не понимаешь этого!

Они надолго замолчали. Птицы любовно щебетали, и ветерок шелестел в ветвях, овевая их склоненные головы. Это молчание было и утешительным, и тягостным. Потом Синухет произнес, напряженным голосом, точно вдруг решившись:

- Я давно хотел спросить тебя.

- Что? - подбодрила его Тамин. Лицо ее осталось спокойным, но она тоже напряглась, ожидая продолжения.

- Почему ты все еще жена моего брата?

Тамин приоткрыла рот, глаза ее сверкнули… но тут Синухет остановил гостью неожиданно властным жестом.

- Ведь я знаю, что вы давно далеки друг от друга! Почему ты не отпустишь Имхотепа и не позволишь ему отпустить тебя?

Тамин вздохнула, как перед трудным объяснением.

- Имхотеп доволен нашим браком. Мы говорили с ним не раз, и тогда, когда я недавно приезжала к мужу в Абидос.

- А ты сама? - спросил Синухет.

Он придвинулся к ней по траве.

- Ты женщина великих достоинств, ты красива… У тебя могли бы быть дети от мужчины, который посвятил бы тебе свое сердце!

Тамин вдруг засмеялась.

- Многим ли мужчинам нужна женщина великих достоинств… таких, которыми обладаю я? - произнесла жрица. - Не думаю! И я уже не так молода!

Синухет встрепенулся.

- Но ведь Имхотеп…

- Я могла бы снова выйти замуж, - прервала его Тамин. - Я это знаю. Но оставаться женой Имхотепа, верховного жреца Осириса, - это лучшее для меня… и для вас.

Жрица встала.

- Новый муж сразу отрежет меня от вас, как ножом. Мужчины таковы. А я нужна здесь!

Синухет опустил голову, покоряясь ее решению.

- Да, это правда. Я и моя Небет-Нун не смогли бы без тебя.

Кивнув, он поднялся и пошел назад в дом, не оборачиваясь.

***

Госпожа Мути, на осторожный и виноватый взгляд Беллы, не показалась действительно больной - она немного похудела, появилась тяжесть в движениях, и все. Хандрила, как сказали бы в ее время. Что привело Беллу в растерянность - так это то, что хозяйка перестала смотреть на нее враждебно.

Жена Синухета теперь взирала на Беллу безразлично, как на предмет обстановки. Так же, как и на все, что ее окружало.

Когда начались приготовления к свадьбе, хозяйка приняла в них участие, но как-то механически. Она улыбалась сыну, принимая его поцелуи и поклоны, любезно разговаривала с будущей невесткой, хорошенькой и стеснительной девушкой по имени Неферу - “Прекраснейшая”. Но все это словно без участия души.

Белла потихоньку рассказала о поведении хозяйки Тамин, и жрица встревожилась.

- “Без души” - это ты хорошо сказала, - заметила Тамин, повторяя неуклюжее выражение англичанки. - Так люди ведут себя, когда уходит желание жить, и душа отстает от вещей, которые прежде любила. Это может вызвать тяжелую болезнь, хотя нет никакой видимой причины.

Белла испугалась.

- Так дело во мне?

Тамин медленно покачала головой.

- Нет, не в тебе… Вернее сказать, я думаю, что это случилось бы и без тебя.

Тамин помолчала.

- Мути стареет, все вокруг нее повторяется, но ее мечты не сбылись… и не ты помешала им сбыться. Ее сын неспособен к тому, чего хотела бы мать, и двор, где ее благосклонно принимали, забыл ее. Это случается со многими женщинами.

- А с тобой?

- Со мной нет. Но я всегда там, где я нужна, - не очень понятно сказала Тамин.

Певица Амона не думала, что Мути может помочь кто-нибудь, кроме нее самой. Однако Тамин не хотела сожалеть о том, что было упущено. Когда гости разъехались, жрица подошла к госпоже дома и попросила разрешения осмотреть ее.

Мути знала, что жена Имхотепа выполняет в своем храме обязанности лекарки, и подчинилась этой заботе. Тамин расспросила обо всем, о чем спрашивает больного чуткий врач, выслушала и выстукала ее, но не нашла ничего, что требовало бы вмешательства.

- Так я здорова? - спросила Мути с легкой усмешкой, глядя, как задумалась жрица. Приметные складки у губ Мути теперь не разглаживались никогда. Тамин посмотрела на хозяйку.

- У тебя временами болит голова, нарушен сон, бывает биение сердца, - она принялась загибать пальцы. - Иногда шумит в ушах и бывают приливы крови… Так?

- Да, - вяло сказала жена Синухета.

Тамин подняла одну руку со сжатыми пальцами.

- Видишь, совсем не много. Тебе уже тридцать три года. Зная все это о другой женщине твоих лет, я сказала бы, что она здорова!

- А я? - спросила Мути. В ее глазах впервые блеснуло любопытство, даже волнение.

- А ты - если только разрешишь себе, - ответила Тамин. - И если прикажешь себе остаться здоровой!