Красная - красная нить (СИ)

Горечь никотина, соль сомнений, бегущая с кровью по его венам, всё это хлынуло внутрь меня, заставляя взорваться, притянуть его ещё ближе, но я едва успел мазнуть по его языку своим, как он резко и настойчиво отстранился, впиваясь в предплечья тонкими пальцами.

Я смотрел на него, пытаясь надольше запомнить то безумие, что произошло между нами, а он таким же шальным взглядом смотрел на меня. Мы оба дышали слишком часто. Мне уже было жарко в своей куртке. Я уверен, что со стороны мы выглядели полнейшими психами, а соседи по дому, возможно, благодарили нас за бесплатный спектакль. И это не волновало меня. Потому что я смотрел в его глаза, и там не было чёрной, как космическая пустота, дыры.

- Мне нужно возвращаться, – сказал Джерард, немного восстановив дыхание. – Меня ещё ждёт сеанс прямого массажа для моего мозга, – продолжил он, отпуская мои руки и разглаживая смявшуюся ткань на рукавах. «А меня – ночь в обнимку с унитазом», – подумал я, чуть хмурясь от того, как свело желудок, но ничего не сказал вслух.

- Спокойной ночи, – как можно спокойнее ответил я. Затем так же поправил ворот его пальто и похлопал его по плечу. – Просто помни, что я сказал тебе, – повторил я, поднимаясь по ступеням и оставляя Джерарда позади себя.

- Спокойной ночи, – Уэй развернулся и, подняв воротник пальто, пошёл в сторону своего дома. Я видел, как на ходу он доставал смятую пачку сигарет из своего кармана, и улыбнулся этому.

Едва открыв дверь, на ходу скинул кеды и понёсся в туалет. Меня рвало, и это было лучшим вариантом, хотя и ненавидел я подобное времяпровождение до жути. Через минуту пришла мама и, выпытав у меня, что происходит, исчезла, чтобы вернуться с нужными таблетками. Уже через полчаса я лежал в кровати, готовый нестись в ванную при первом позыве. Так я расплачивался за гостеприимство Уэев, и это был мой осознанный выбор. После ещё двух пробежек мне полегчало, и, выпив стакан воды, я повернулся набок с единственной надеждой – уснуть.

Но перед глазами, бесстыже влезая под сомкнутые веки, вставал наш странный поцелуй. Мы были похожи на двух схлестнувшихся кобр. Я не мог перестать думать о нём, и скоро в мою идиотскую голову полезли другие пошлые мысли. Я вспоминал всё то, что мы уже успели с ним сделать. Я жарко, до одури мечтал о том, до чего мы ещё не дошли и что я, несомненно, хотел бы попробовать. Я словно качался на гигантских качелях, и каждый раз в одной и той же точке у меня перехватывало дыхание, а внутренности стремительно подлетали наверх. Никогда в жизни я ещё не мастурбировал так жестоко, зло и быстро. Я доставлял себе боль, перемешивая её с невозможно острым удовольствием и, достигнув пика, буквально отключился, едва ли вынув руку из штанов.

Ночью меня бросало то в жар, то в холод. Мне было душно и зябко, и я чувствовал, как по вискам к подушке стекал пот. Я не знал, что так действовало на меня – грибы в сливках или Джерард. Но даже во снах вставала навязчивая картина, как мы, в образе двух змей, боремся друг с другом. Смертоносно и завораживающе, обвивая друг друга кольцами, сплетаясь всё теснее до тех пор, пока не впивались вдруг в друга ядовитыми клыками.

Это было красиво и страшно. Это было именно тем, что постоянно вертелось на самом краю в карусели моих мыслей, на самой границе сна и яви.

Во сне я подумал, что, возможно, не было причин и следствий. Мы оба отравляли друг друга и медленно немели, и растворялись в этих смертельных объятиях. Эта мысль пронеслась мгновенно, тут же затерявшись в потоке других: ярких, звенящих, таких красивых. Я чувствовал только сладость и тянущую пустоту внизу живота.

Сладко. Очень сладко. Возможно, змеиный яд милосерден, и прежде чем погибнуть от него, соперник переживает лучшие моменты своей жизни? Я, вроде, гибнуть не собирался, но в таком свете это выглядело очень заманчиво.

А на утро следующего дня я проспал первые уроки и встал с пустой, совершенно звенящей головой и желудком, едва не прилипшим к позвоночнику. Но чувствовал себя вполне живым при этом.

====== Глава 31.1. ======

Дерек сидел на старой нерабочей колонке и напряжённо мучил струны на своём басу. Том пофигистично зачитывался притащенным кем-то давно старинным номером «Плэйбоя», а я тупо смотрел в потолок, развалившись на продавленном диванчике. В подвале музыкального клуба витала атмосфера безнаказанной расслабленности, потому что Рэй – невероятно! – опаздывал к началу репетиции на полчаса.

– Ну и где его черти носят? – в который раз спросил у стен Дерек. Я лишь лениво прикрыл глаза. Тома вообще вряд ли что-то могло оторвать от созерцания цветастых будоражащих картинок. – Может, пойти, поискать его, Фрэнки?

Я улыбнулся. Потолок над диваном был изучен вдоль и поперёк, но стоило мне прикрыть глаза веками, как там, словно на экране проектора, начинало мелькать одно и то же лицо.

– Если ты хочешь размяться – никто тебя не держит, наверни пару кругов по школе, – ответил я, не открывая глаз. – Лично я сегодня набегался на физподготовке. Мне хватило. До сих пор колени гудят.

– Миссис Маршалл лютует, да? – сочувственно поинтересовался Дерек. У их с Томом класса физические занятия вёл другой преподаватель-мужчина.

– Миссис, ха… – усмехнулся я. – Сэр Маршалл, сэр, так точно! – отчеканил я с армейской старательностью.

– Я бы ей вдул... – вдруг очнулся от журнала Том.

– Скорее, она сама бы тебе вдула, – серьёзно ответил я барабанщику. – Черенком от швабры, к примеру. А потом заставила бы в этой позиции драить раздевалку. Так что лучше не рискуй, ты нам нужен тут, друг.

Дерек расхохотался, а я просто улыбался в ответ.

– Да ладно, Фрэнк, – Том закрыл и отложил журнал в кипу каких-то старых бумаг. Вокруг царил обычный творческий бардак. – Ты преувеличиваешь. Мне и правда нравятся такие, как миссис Маршалл. Знаешь, такие женщины. Ну, типа они знают наперёд, чего хотят. А на самом деле им просто не хватает нежности там, внимания…

Я поперхнулся, открыл глаза и медленно перетёк в сидячее положение. Философские разговоры о женском поле из уст добряка-пофигиста Тома определённо заслуживали такой реакции.

– Любишь постарше, извращенец? – попытался съязвить я, зная заранее, что барабанщику это всё как слону – дробина. – Чем же тебя наши девочки не устраивают?

– Ха, сравнил, – Том принял важный вид, пытаясь закинуть ногу на ногу, сидя за большим барабаном. Он задел рукой тарелку и чуть не свалился со стула, наведя при этом довольно много шума. Дерек буквально покатывался со смеху. Выровняв своё пухловатое тело, парень продолжил, как ни в чём не бывало: – Наши девчонки – это вечно неопределённость и нервы. Пойдёшь на свидание и не знаешь, чего, блин, ждать. Сейчас она хочет одно, через пять минут – уже другое. Потом вдруг передумывает и тащит тебя в кино. Там говорит: «Выбери фильм сам», – а потом, когда ты уже выбрал, уточняет: «Но только не ужасы, не триллер, не драму и не боевик, Томми»… И я уже готов надеть ей на голову ведро с попкорном и свалить домой к своим журналам. Даже гипотетическая вероятность того, что тебе достанется поцелуй, не перевешивает затраченных нервов. И ладно, если бы она была интересной, к примеру. Или доброй. Так ведь ведёт себя, словно я ей что-то должен.

– Это ты про Роуз, что ли? – встрял Дерек, перестав смеяться. – Свидание прошло не очень?

Том только смущенно замолчал, поигрывая кистями с зажатыми в них палочками.

– Да нормально прошло всё… – сказал он, наконец. – Просто я несколько раз за вечер думал, какого хрена я там делаю, а не сижу дома с приставкой или журналами. Мне кажется, что так не должно быть.

– Может, она тебе просто не достаточно нравится? – спросил я, отчего-то вспоминая, хотел ли я когда-нибудь променять время с Джерардом на время без него. Совершенно глупый эксперимент. – Обычно, когда кто-то нравится, то не обращаешь внимания на негативные мелочи.

– Она милая, – смутился Том. – И улыбка красивая. Просто когда она начинает без умолку говорить о себе и всякой непонятной фигне, мне хочется только одного: чтобы её губы склеились.