Красная - красная нить (СИ)

- Да что может быть романтичного в этой наигранной херне, Фрэнк? – возмутился Джерард. И тут я понял, что и правда попал. Уэй на самом деле ненавидел этот праздник. Это читалось на дне его каре-зелёных глаз. – Все носятся с этими валентинками, придумывают всякую ерунду, лишь бы не остаться без пары на вечерних танцах. Думаешь, в этом есть хоть капля романтики или, упаси господи, любви? Это просто грёбаное лицемерие, скажу я тебе. Именно поэтому никто из нас никогда не участвует в праздновании. Это наш ответ грёбаному Дню Святого Валентина!

- К чёрту День Святого Валентина! – уверенно подхватил Майкл, продолжая скандировать эту нехитрую речёвку. Рэй удивительно просто присоединился к нему. Кажется, это был единственный способ заставить Джерарда замолчать. Я улыбнулся:

- Окей, Джи, к херам День Святого Валентина. Ты меня убедил. Значит, будем снова до ночи рубиться в «Dungeons and Dragons», или что-то подобное?

- Уж лучше игры, чем танцы, – поддержал Майки. – И вообще, к чёрту эту херь.

- К чёрту, – очень серьёзно повторил за братом Джерард, допивая кофе.

Я ничего не мог с собой поделать и только улыбался самой широкой своей улыбкой, пряча её за пузатой кружкой. Эти парни были невероятными. Мне казалось милым бунтовать против Дня Святого Валентина. По крайней мере, эта позиция никак не противоречила моей природе.

Мой мирно начавшийся февраль треснул по швам в ночь с четвёртого на пятое, когда я, пребывая в замешательстве и непонимании, проснулся от долбежа по окну в мою комнату. Часы, лежавшие на столе, показывали семнадцать минут пятого. Я так и не понимал, то ли я ещё сплю, то ли уже бодрствую. Стук повторился, и я, вздрогнув, вскочил с постели.

Подойдя к дальнему окну, увидел темнеющую фигуру. Не раздумывая, открыл щеколду и поднял раму, впуская в комнату морозную зимнюю свежесть, отдающую сладкой ватой. Мне мгновенно стало холодно: пижамные штаны и майка никак не защищали тёплое со сна тело.

- Джерард? – возмутился я, протирая глаза. – Какого чёрта?

- Я тоже рад тебя видеть, Фрэнки, – сказал парень, уже перекинув ногу через мой подоконник. Его наглость ослепляла и восхищала меня, и я отошёл чуть дальше, чтобы не получить по яйцам. – Ну и холодина там с утра, – вздохнул он, закрывая раму уже изнутри. Под окном белела хорошая кучка снега. Уже через несколько минут останется только лужа на досках пола. Но и это мало меня волновало.

- Почему ты здесь? – снова спросил я, зевая. Я пока что плохо соображал.

- Долгая история, – ответил Джерард, расстёгивая верхнюю одежду и избавляясь от неё, бросая прямо так, под собой: где упало – там и место. – А если кратко – вечером вернулись родители. Кажется, они надолго теперь. А мне было нужно на ночную смену. Я не говорил родителям, что работаю. Думал, мать меня заживо съест, но тогда бурю пронесло стороной. Зато сегодня, я уверен, буду расплачиваться. Но для начала мне нужно выспаться, у меня совсем не осталось сил, – сказал он, буквально повисая на мне, когда остался в одной футболке и семейниках. Я покачнулся, потому что сам едва стоял на ногах.

- Угу, – пробурчал я, отступая к кровати до тех пор, пока не свалился на неё, припечатываемый Джерардом сверху. Моё сердце, хоть организм ещё и спал, бешено стучало в предвкушении хоть чего-то. Это было потрясающе странно. И волосы Джерарда пахли сладкой зимней сахарной ватой.

Он пролежал на мне недолго, придавливая своим продрогшим телом. Я дотянулся до края одеяла и укрыл нас обоих. Через несколько мгновений Уэй перекатился с меня на спину и, оставшись рядом, вдруг заговорил:

- Знаешь, мне иногда кажется, что это всё – слишком много для меня, – негромко произнёс он, разглядывая потолок.

- Что именно – всё? – решил уточнить я волнующий момент.

- Не знаю, как сказать. Нагрузки. Испытания. Давление собственных мыслей. Люди, которые что-то хотят от меня против моей воли. Знаешь, это очень сильно выматывает. Я даже дрочить перестал, – неожиданно хмыкнул он в конце.

- Пф-ф… – улыбнулся я темноте, закладывая руки поудобнее за голову. – У тебя выпускной класс и, ко всему, работа… Брат… Твоё напряжение можно понять.

- Смысл того, чтобы испытывать напряжение, лишь в том, что рано или поздно оно всё сходит на нет. Понимаешь? А у меня по жизни оно только усиливается, превращая каждый раз в ревнивого до любой мелочи монстра. Моё напряжение перерастает в «уверенное давление», что-то такое, что постоянно с тобой, и тебе просто приходится учиться жить, закрывая на это глаза. Я так устал…

- Кажется, я понимаю, – сказал я, хотя, начистоту, понимал пока в его словах немного. – Тебя что-то тревожит сейчас?

- Кроме холодных ног и того, что я хочу спать? Нет, – отрапортовал он, поворачивая лицо ко мне, сладко сцепляясь взглядом с моим. – Обними меня?

И я, полагаясь на спокойный и заторможенный из-за прерванного сна мозг, обхватил руками его плечи и спину, переплетая ноги с его – как обычно, ледяными.

Я хотел его. Но удивлялся тому, что последнее время это страстное желание не имело яркой физиологической окраски. Оно больше походило на психологическую потребность быть с ним рядом и касаться его. Говорить с ним обо всём. Узнавать. Ведь я до сих пор не имел толкового понятия о том, кто же он на самом деле такой, этот Джерард Уэй.

Кажется, мы проспали до утра, не меняя положения наших сплетённых тел. А утром я, стараясь не тревожить его сборами, поднялся и ушёл в школу. Разбросанные по комнате вещи Джерарда, цветной фотографией застрявшие в мозгу, заставляли меня улыбаться весь день, вспоминая.

Ни Майки, ни Джерард ещё не знали, что в этот раз их родители приехали надолго. И что это чертовски сильно скажется на настроении старшего брата. Если бы я знал это в ту ночь, думаю, не заснул бы с ним так просто.

- К чёрту грёбаный День Святого Валентина! – проорал Джерард, едва мы вышли из школы четырнадцатого февраля и вчетвером, этакой организованной группой, двинулись в сторону парка между нашими домами.

Я улыбался и щурился от слепящего искрящегося на солнце снега. Это был первый безветренный и относительно тёплый день за всю зиму. День, когда не хотелось срочно скрыться за первой попавшейся дверью. День, когда дышалось легко и свободно без вездесущего ветра и тянуло на приключения.

Уже больше недели вернувшиеся со съёмок Уэи-старшие жили обычной жизнью взрослых в своём доме, и это означало, что нам путь туда был заказан. Сегодня я просто мечтал прогуляться по парку перед тем, как вся наша компания наверняка завалится ко мне и снова устроит свинарник на кухне и чердаке. Я не был против, в общем-то, но просто хотел оттянуть этот неизбежный момент.

В середине дня в парке оказалось пустынно. Именно то, что нужно, чтобы порадоваться погоде и снегу, не истоптанному ещё десятками ног. Мы шли, лениво переговариваясь, когда он сделал это. Джерард. Именно он начал баталию, зарядив рыхлым, наспех слепленным снежком по натянутому на голову капюшону. Я остановился и резко развернулся, ещё не понимая, что происходит. И тут же получил добавки. Брызги от разбившегося о грудь снежка обдали мне лицо, заставив на секунду задохнуться ледяными осколками. Рэй и Майкл тут же освободили почётные места по бокам от меня, уходя с линии огня.

- Ах ты, засранец! – завопил я, бросаясь к ближайшему сугробу, на ходу скидывая рюкзак. Джерард хохотал и, проваливаясь в снегу, нёсся к ближайшим деревьям.

Я не попал в него ни разу, но зато очень старался. Я даже не заметил, в какой момент к Джерарду присоединился Рэй, а рядом со мной возник Майкл, лепящий снаряды с видом жреца, исполняющего священный обряд мести. Наша шуточная потасовка плавно перетекла в нешуточную баталию два на два, где выжить должен был лишь сильнейший.

Прикрываясь стволами деревьев, мы, красноречиво переглядываясь с Майки, подбирались всё ближе к этим великовозрастным придуркам, и я мог поклясться, что несколько раз всё же попал.

Я уже давно не был настолько лёгок, глуп и счастлив, как в тот день. Ни до, ни после мы больше не устраивали ничего подобного по объективным причинам. Но это странное ощущение полёта и зудящего в лёгких морозного смеха не покидало меня долгие годы.