Тёмный лорд (СИ)

— Здравствуйте, мистер Риддл, — вошедший мгновение спустя профессор трансфигурации говорил тоном психиатра, приветствующего пациента. —— Что вы пишете? — Дамблдор сел на стул у кровати Тома.

— Ничего, — быстро сказал Том, отложив дневник. Дамблдор поднял бровь. — Это всего лишь домашняя работа, — солгал Риддл, чувствуя, что его оправдания звучат скудно, но пока он был ещё слишком слаб, чтобы придумать что-то более убедительное. Профессор трансфигурации продолжал подозрительно смотреть на него, но развивать эту тему не стал.

— Если мне не изменяет память, нечто подобное с вами было и прежде, — сказал Дамблдор.

— Нет, — ответил было Том, но хорошенько подумав, изменил ответ. — То есть, да. Если помните, год назад я потерял сознание. В тот день мне казалось, что я болею гриппом.

Профессор трансфигурации принял это к сведению с таким видом, словно он хотел услышать что угодно, но только не это.

— Не снятся ли вам какие-нибудь необычные сны?

— Нет, — быстро ответил Том.

— Хорошо, — Дамблдор окинул пациента внимательным взглядом и что-то пометил карандашом в магловском блокноте. Риддл с опаской посмотрел на морщинистую руку декана Гриффиндора. Шум дождя за окном становился все отчетливее.

— Я не могу заходить в гостиную Слизерина, — прищурился Дамблдор. — Однако профессор Слагхорн рассказал мне, что мисс Вейделл нашла на месте пожара несколько свечей и остатки соли. Буду благодарен, если Вы объясните, Том, что происходило в комнате.

— Я сам не очень понимаю, сэр, — замялся Риддл. — Я пытался воспроизвести египетский обряд поклонения Сету… Я поставил эксперимент, но не совсем понял текст папируса.

— Вы не поняли египетские иероглифы? Не смешите меня, Том. Не у каждого специалиста по древнеегипетскому языку ваши познания.

Парень осмотрелся, точно ища поддержки. Холодный голос внутри шептал, чтобы он не вздумал показать слабину. Тому казалось, будто он исходил от лежавшего под подушкой дневника, но сейчас ему было все равно. Не имея сил смотреть Дамблдору в глаза, парень взглянул на тусклый огонек свечи.

— Знаете, Том, ваши увертки и уловки говорят сами за себя, — поправил профессор очки. — Все симптомы ваших странных припадков мне совершенно ясны. Это обычное состояние человека, изучающего темные искусства.

— Только в рамках расширенного курса защиты, — пробормотал Риддл.

— Меня давно волновал один момент. Фамилия Риддл неизвестна в волшебном мире, в то время как Ваш магический потенциал трудно назвать обычным. Ваши способности не характерны для обыкновенного, да нет… даже просто талантливого… ребенка. Однако некоторое время назад я прочитал эту заметку, — Дамблдор достал из кармана газету и протянул ее слизеринцу.

Лицо Тома побледнело. Это была статья, которую дала ему в поезде Друэлла — об убийстве Риддлов Морфином Гонтом. Тонкий голосок шепнул, что Дамблдор мог бы помочь ему сейчас, однако эти слова тут же заглушил другой голос, посоветовавший скорее закрыть сознание.

— Любопытно, — процедил Риддл, отложив газету. От волнения его глаза, как в детстве, стали напоминать огромные блюдца, где синий свет удивительно сочетался с карим.

— Если вы — сын пропавшей Меропы Гонт и Тома Риддла, значит, вы — прямой потомок Салазара Слизерина, — кивнул профессор. — Я поговорил с Призраком Миртл, мисс Натали Адамс и мисс Лайзой Беттс. Все трое уверили меня, что перед оцепенением или смертью видели огромные желтые шары.

Том заметил, что обычно доброжелательные глаза Дамблдора метнули в него яростный взгляд. Но такой ярости Тому ещё видеть не приходилось, — ни во втором классе, когда налетели дементоры, ни в четвертом, когда люди Гриндевальда напали на школу, ни даже в пятом, когда погибла Миртл Сприфингтон.

— Я бы хотел получить от вас внятные объяснения, — холодно продолжал Дамблдор, — когда вы узнали о своем родстве со Слизерином, когда начали изучать темные искусства. Думаю, я не сильно ошибусь, если спрошу вас, где находится Тайная комната. Только, — предупредительно поднял замдиректора руку, — не ревите, как тогда у зеркала.

— Боюсь, что не смогу помочь вам, сэр, — сказал Риддл, хотя все его тело тряслось от омерзения при одном воспоминании о том случае. — Что касается последнего происшествия, то я признаю свою… ошибку.

— Что же… — кивнул Дамблдор. — Газетных статей, ваших познаний в египетском языке и даже вчерашнего случая недостаточно, чтобы обвинить вас в пристрастии к темной магии. Все, что я могу, — это снять пятьдесят баллов со Слизерина. Однако, если до меня дойдут слухи, что Вы занимаетесь темной магией — поверьте, Том, я найду доказательства, чтобы привлечь вас к ответу. Несмотря на то, что вы талантливы и умны.

Профессор развернулся и, не пожелав Риддлу спокойной ночи, вышел из палаты. Том с яростью посмотрел на удалявшуюся фигуру. Всякий раз после беседы с Дамблдором он чувствовал свое бессилие. Еще омерзительнее было осознавать, что если декан Гриффиндора пожелает его обвинить, ни Диппет, ни Слагхорн не скажут ни слова в его защиту. На соседнем столике возле окна стоял ручной фонарь, и Том взмахом палочки вызвал его к себе. Серебристо-голубой свет озарил кремовые страницы дневника, создав мягкое световое облако. Подумав с минуту, парень написал:

До сих пор не могу понять, кто мы друг для друга.

Лощеная страница стала чистой. Затем из нее как бы сама собой вытекла фраза:

Я — частица тебя, замурованная в эти страницы. Твой дух и твоя кровь. Впрочем, возможно я — подлинный Том, а ты — самозванец, занимающий мое место. Посуди сам: если ты умрешь, подлинным Риддлом останусь я.

Том вздрогнул. Из-за слов дневника на сердце появился неприятный холодок: что, если он создал не свою копию, а некий образ, который будет жить другой, отличной от него, жизнью? Том написал:

В таком случае можешь пояснить, почему я решил создать тебя в этом дневнике?

Через мгновение чернила перетекли в ответ:

Этот дневник ты купил в лавке Клэр Горнолл (замечу, омерзительной особы) после того, как прогулялся по старинному кладбищу. Ты не просто хотел стать бессмертным — ты хотел посмеяться над смертью, не так ли? Тебе нужно было доказать, что ты не такой, как маглы, покоящиеся на том кладбище.

Том задрожал: дневник слишком точно передавал его тайные страхи. Наморщив лоб, он зацарапал:

Если ты не самозванец, можешь ли ты сказать, какое самое счастливое воспоминание Лорда Волдеморта?

Дневник на мгновение задумался, а затем начал беспорядочно писать:

Боюсь, моих слов будет недостаточно. Я могу показать его, только позволь ввести тебя в мою память.

Подумав с минуту, парень вывел «ОК». Страницы зашелестели и открылись на записи «26 августа». На странице получилось что-то вроде маленького экрана, и дневник, засияв зеленым светом, увлек в него изумленного Тома.

Он оказался в заброшенном переулке. Кое-где валялись битые кирпичи и алебастр. Вся сцена была окутана странным зеленоватым светом, словно Том смотрел на нее сквозь салатовое стекло. Рядом с битыми кирпичами стоял он, Том Риддл, только помолодевший на четыре года. На земле валялся долговязый верзила, в котором без труда угадывался Патрик.

— Я хочу, чтобы ты это запомнил, пес, — презрительно сплюнул Том, скривив губы в усмешке. — Я хочу, чтобы воспоминания об этом преследовали тебя, изводили тебя, как меня изводили воспоминания о твоих побоях.

Невдалеке завыла сирена противовоздушной обороны.

— Настанет день, когда такие маглы, как ты, будут знать свое место, — сказал Том. — Но я же не могу допустить, чтобы ты втравил меня в неприятности, правда? Avada Kedavra!

Зеленый луч осветил верзилу. В глазах Патрика мелькнуло ощущение ужаса, затем они стали оловянными. Двойник Тома расхохотался, и сцена исчезла в зеленоватом свете.

Потрясенный Риддл осмотрелся. Вокруг стояли пустые кровати, освещенные тусклым светом ночника. Некоторое время он озирался по сторонам, а затем, почувствовав страх, вывел:

Вот ты и прокололся. Я ждал, что ты покажешь мне первый поход в Запретную секцию.