Корни Гедониста (СИ)

========== 1. Возвращение короля ==========

Блистающим морозным днем король Орофер возвратился из долгого похода. Весь дворец тотчас же наполнился громкими голосами, смехом, звоном оружия, звуком шагов; бежали пажи, спеша принять у воинов доспехи, суетились слуги, готовя обильную трапезу для доблестного королевского войска, радостно приветствовали друг друга отцы и сыновья, друзья и братья. Повсюду распахивались прежде запертые двери, раздвигались шторы, зажигались свечи; гул и гомон раздавались там, где прежде царила тишина.

Юный Трандуил вместе с другими знатными юношами, среди которых подобало воспитываться наследнику трона, выбежал к самым дверям, с любопытством и нетерпением предвкушая встречу с отцом. Когда король Орофер покидал дворец — таким же солнечным зимним днем, как и этот — принц был еще ребенком; теперь же Трандуил балансировал на грани детства и юности, и его сердце и тело охватывали совсем иные волнения. Часто тосковал он в окружении сверстников и среди друзей чувствовал себя одиноким; неясные желания тревожили его и влекли к чему-то недостижимому. Даже в забавах с другими юношами, в этих развратных и в то же время невинных мальчишеских играх, юный принц не мог найти удовлетворения. Вот и сейчас, взволнованно вглядываясь в лица входивших во дворец воинов, Трандуил трепетал и томился, с замиранием сердца высматривая отца.

Наконец король Орофер появился. «Вот он! Вот он!» — зашептались юноши рядом с Трандуилом, но сам он не мог вымолвить ни слова. Он просто стоял и смотрел, как отец входит в двери, весь осиянный холодным белым светом зимнего солнца, и широкими, быстрыми шагами проходит мимо, оживленно беседуя с королем Лотлориэна Амдиром, другом своей юности. На мгновение Трандуила обдало запахом снега, металла и конского пота, словно бы король Орофер принес с собою часть неизведанного внешнего мира, столь отличного от теплого, уютного и сонного мирка родного дворца, — часть внешнего мира, где отважные воины сражаются бок о бок и совершают подвиги, о которых барды слагают песни.

Окруженный соратниками, король не заметил сына, а тот не осмелился его окликнуть. Внезапная робость, непривычная для наследника престола, накатила на Трандуила. Его товарищи уже унеслись вслед за королевской свитой, а Трандуил всё стоял у дверей, растерянный и пораженный. Перед его глазами по-прежнему стоял образ короля — в великолепном чистом сиянии виделся отец юному принцу, в сиянии, подобном сверканию снега и свету зимнего солнца. Последние узы детства спали с Трандуила, и бесконечное восхищение, что он испытывал к отцу, великому королю Ороферу, сегодня будто бы обратилось к Трандуилу иной, доселе неизвестной ему гранью. Медленно двинувшись к парадной трапезной, откуда уже неслись оживленные голоса и звон кубков, юный принц всё еще пребывал во власти этого могучего, тревожного и в то же время сладостного чувства.

Проскользнув в трапезную, Трандуил опустился на скамью у самого входа, где обычно сидели мальчики-хоббиты, готовые в любой момент броситься в кухню за очередным блюдом. Длинный стол, уставленный яствами, отделял Трандуила от возвышения, на котором располагался Стол Короля — за ним восседали Амдир, король Орофер и самые знатные и доверенные из его приближенных. Там, по правую руку короля, пустовало высокое кресло, предназначенное наследному принцу. Менестрель уже начал песнь, славящую ратные подвиги лесного войска; он смотрел на короля, и в его взгляде читалась беззаветная преданность своему владыке и затаенная любовь. Любовь звенела и переливалась в его торжественной песне — Трандуил ощущал ее всем своим телом, всей душой; он вдруг понял, отчего песни менестреля столь прекрасны, когда он поет о своем короле, и отчего так горько сжимается сердце, когда менестрель поет печальные баллады о неразделенной любви.

Эльфы шумели, радуясь своему возвращению к родным и друзьям; они никак не могли наговориться после долгой разлуки, и по трапезной то и дело прокатывались волны ликующих возгласов. Юноши-виночерпии едва успевали наполнять кубки пряным вином, от которого так горячо становится в груди и так весело на сердце. Раскрасневшиеся от старания хоббиты беспрестанно вносили новые и новые яства. В трапезной стоял могучий дух жареного мяса, вина и разгоряченных тел — воины еще не успели смыть с себя грязь долгого пути.

Стол Короля терялся за изменчивым золотистым сиянием свеч, но Трандуил — скорее сердцем, чем взглядом — угадывал за ним статную фигуру отца, его широкие плечи, загорелое обветренное лицо с крупными и благородными чертами. Трандуил, пока еще по-юношески тонкий, нескладный, не был похож на величественного Орофера — и впервые Трандуил устыдился этой несхожести. Ему мнилось, что отец, взглянув на него, сочтет сына чересчур изнеженным, чересчур слабым; Орофер, король-воин, всю свою жизнь проводивший в походах и сражениях среди суровых воинов, не полюбит такого сына… Никогда доселе Трандуил не терзался подобными тревогами — наследный принц, прекрасный золотоволосый юноша, всеобщий любимец, он не считал себя ни слабым, ни изнеженным. Но теперь, когда весь дворец будто бы ожил и наполнился иным светом — а вместе с ним и душа Трандуила осветилась совсем по-иному — радость долгожданной встречи с отцом вдруг сменилась растерянностью.

Было уже за полночь, когда эльфы, утомленные празднеством и своим ликованием, начали покидать трапезную. Трандуил тоже незаметно вышел — и после долго бродил по переходам дворца, прислушиваясь к затихающему гомону и песням. Сегодня весь дворец, казалось, захмелел. Трандуил и сам чувствовал себя так, точно осушил бутыль доброго вина — голова у него кружилась, лицо горело, он едва держался на ногах, хотя и не выпил ни капли. Он знал, что не уснет этой ночью, но всё равно решил отправиться в постель. Чувство, столь неожиданное (и вместе с тем — столь долгожданное), что обрушилось сегодня на юного принца, еще только вступающего в пору своей молодости, было слишком сильным, слишком пьянящим, чтобы Трандуил смог принять его сразу. Он неторопливо шел по темным коридорам дворца, пробираясь в свою спальню, но его сердце колотилось так, словно он бежал со всех ног. Во дворце гасли огни. Тишина приходила на смену радостным песням — но не оцепенелая тишина опустевшего дома, как раньше, а теплая и живая, в которой слышалось то спокойное дыхание спящего, то шепот, то звуки поцелуев.

Осторожно ступая Трандуил двинулся мимо королевской опочивальни — он не хотел тревожить сон отца, уставшего после долгого похода. Но когда Трандуил поравнялся с дверями опочивальни, он услышал приглушенные голоса — отца и короля Амдира. Двери были прикрыты не плотно. Затаив дыхание Трандуил приблизился к дверям и заглянул в щель.

Амдир помогал Ороферу снять доспех. Привычными движениями он расстегивал ремешки, удерживающие панцирь, — Трандуил множество раз наблюдал за тем, как оруженосцы снимают броню со своих господ, но сейчас это простое действо отчего-то заворожило и взволновало юного принца. Трандуилу подумалось, как счастлив был бы он сам, если бы отец позволил ему сделать это; как бережно и почтительно он освободил бы короля от тяжелого доспеха, а после, опустившись на колени… Трандуил и сам не знал, что сделал бы после. У него кружилась голова, слабели ноги, и сердце билось так гулко, что казалось, его стук разносится по всему дворцу…

А между тем Амдир помог Ороферу снять подкольчужник, и оба короля сели у огня, стягивая с ног сапоги.

— …Лишь одно меня печалит, — произнес Орофер, продолжая начатый разговор. — Отчего Трандуил не приветствовал меня? И на пиру его место рядом со мной пустовало. Боюсь, мой сын отвык от меня. Я слишком долго был в походе…

Амдир подался вперед и положил ладонь на руку Орофера.

— Твой сын больше не дитя, мой друг, — сказал он. — Он становится старше. Он больше не будет залезать тебе на колени и взахлеб рассказывать, какую страшную гусеницу сегодня увидел, когда играл в прятки с другими ребятишками. Иные игры занимают теперь твоего Трандуила. Возможно, он уже познал любовь, как мой Амрот…