Корни Гедониста (СИ)

— Молчи, Амдир! Мысль о том, что сердце моего сына принадлежит не мне, горше яда! — воскликнул Орофер с наигранным отчаянием и рассмеялся — но Трандуила, притаившегося у дверей, вдруг охватила радость настолько огромная, что у него на миг перехватило дыхание. — Ты прав, друг мой Амдир, — продолжал король Орофер. — Мои тревоги напрасны. Трандуил стал юношей… прекрасным юношей, должен признать.

— Он напомнил мне тебя в юности, — улыбнулся Амдир. — Когда я увидел его сегодня, то словно вернулся в далекие годы нашей молодости. Помнишь ли ты их, мой друг? Каким дивным тогда был мир и как упоительна — наша любовь?

Орофер мягко потянул Амдира к себе, и тот привычно опустился на ковер у его ног.

— Я полагаю, мой прекрасный, наша любовь упоительна и сейчас, — сказал Орофер — в отблесках пламени ласково блеснули его глаза. Орофер опустил голову, Амдир приподнялся ему навстречу, и они подарили друг другу долгий, спокойный поцелуй.

Трандуил тихонько вздохнул. Он знал, что отец и король Лориэна — любовники; для принца это было столь же естественно и ничуть не интересно, как и то, что солнце восходит по утрам, а зимой идет снег. Но отчего сейчас так сладко сжалось его сердце и так горячо стало внизу живота? Дыша через раз, Трандуил смотрел, как Амдир неспешно распутывает шнуровку на штанах Орофера, и на юного принца накатывали волны возбуждения и смятения. Амдир и Орофер никогда не скрывали того, что испытывают друг к другу, и прежде маленький Трандуил частенько заставал их за поцелуями или даже за более интимными ласками; но сейчас больше всего на свете Трандуил боялся, что отец или Амдир его заметят.

Несколько раз он порывался уйти, но некое чувство — любопытство ли или нечто иное — останавливало Трандуила, и он продолжал жадно наблюдать за тем, как Амдир, высвободив член короля Орофера из штанов, неторопливо ласкает его и целует. Он поглаживал его, обхватывал губами, вбирал в рот целиком и после медленно выпускал, лизнув головку; длинный, толстый член Орофера блестел в отсветах очага, когда Амдир, опустившись ниже, лизал и покусывал его ствол. Орофер прикрыл глаза, запустив пальцы в светлые волосы друга; он не стонал, только ноздри его трепетали и грудь вздымалась чаще. Трандуил догадывался, что отец и Амдир частенько дарят друг другу такое наслаждение и не особенно его ценят; но сам Трандуил отдал бы всё за то, чтобы оказаться на месте Амдира. Юный наследник не мог оторвать взгляда от члена своего отца — он вдруг показался Трандуилу самым прекрасным орудием из всех, что он видел; и ни одного, даже самого прекрасного юношу из всех, с кем забавлялся принц, он еще не желал так страстно.

Тем временем Орофер, мягко отстранив Амдира, поднялся с кресла. На ходу скидывая с себя одежды, он направился к королевскому ложу; Амдир последовал за ним. На одно мгновение Трандуил увидел обнаженное тело отца, прекрасное и сильное, словно сияющее в свете огня — таким король Орофер будет отныне являться в мечтах своему сыну.

С того места, где стоял (а вернее — прятался) Трандуил, не было видно ложа. Трандуил услышал лишь, как отец и Амдир поднялись по ступеням и легли, а после — их размеренные, негромкие стоны. Перед мысленным взором Трандуила в тот же миг возникли возбужденные тела, переплетающиеся в любовном упоении, — сильное тело отца и хрупкое, тонкое — самого принца… Амдир и Орофер, давние любовники, а еще больше — старые друзья, не сгорали в жестокой страсти; они просто наслаждались друг другом, как наслаждаются чем-то привычным и давно знакомым. Даже их стоны были настолько слаженны, что сливались воедино. Но юный Трандуил, торопливо ласкавший себя у дверей королевской опочивальни, испытывал сейчас самое пронзительное в своей жизни, почти невыносимое наслаждение. Он сжимал зубы, чтобы не закричать, прижимался взмокшим лбом к косяку двери — и вслушивался, впитывал в себя тихие звуки, доносившиеся из опочивальни. Перед глазами нестерпимым светом сиял образ короля Орофера. Втягивая воздух сквозь зубы, весь дрожа, Трандуил, наконец, излился себе в руку. Он чувствовал, что вместе с семенем его покидают последние силы. Ноги принца подкосились; беззвучно опустился Трандуил на пол возле дверей отцовской опочивальни и рухнул в темноту.

========== 2. Королевская охота ==========

Охотничьи псы, возбужденные в предвкушении погони за зверем, легко бежали по снегу. Вслед за ними гурьбой ехали всадники, смеясь и переговариваясь, — разноцветные пятна их одежд ярко горели на снежном просторе. Всё вокруг сверкало и слепило глаза: высокое лазурное небо, чистое, без облачка; белое солнце, лес, укрытый снегом, точно сахарной глазурью, золотые и серебряные украшения на знатных охотниках… Наследник трона скакал впереди на гнедом иноходце вместе с королевскими пажами. В темно-зеленом бархатном плаще на серебристой атласной подкладке, в кафтане цвета молодой листвы, в алых сафьяновых сапожках и маленькой шапочке с пером, отороченной куньим мехом, юный принц был необычайно хорош. Словно роскошная роза среди полевых цветов, его красота гордо и дерзко превосходила прелесть других юношей — и Трандуил знал это, и лукаво поглядывал по сторонам, красуясь и чувствуя на себе восхищенные взгляды. Изредка он оглядывался на отца — тот ехал позади на великолепном белом, в яблоках, скакуне. Блистающий серебром и белизной, с рассыпавшимися по плечам волосами цвета платины, со светлыми и чистыми, как лесной ручей, глазами, отец казался Трандуилу настоящим снежным духом, королем зимы. Сердце принца полнилось восхищением и любовью — страшась выдать себя, он отворачивался и глубоко, до боли, вдыхал пронзительно-холодный воздух, чтобы остудить жар, вспыхнувший во всем теле.

Но король Орофер видел, как горят румянцем нежные щеки сына, и угадывал, что лицо принца раскраснелось вовсе не из-за мороза. С умилением он замечал полные обожания взгляды, которые Трандуил бросал на него украдкой. Король забавлял себя мыслью, что именно он — он, Орофер, а не кто другой — завладел сердцем юного принца, красы и гордости его дома. Должно быть, многие прекрасные юноши и благородные лорды желали покорить Трандуила — но он остался верен отцу, он по-прежнему принадлежал Ороферу душой и телом — и, без сомнения, по-прежнему восхищался им. Это льстило великому лесному королю. Единственный сын, поздний, долгожданный ребенок, сильный и грациозный, как молодой олень, красивый и ловкий, словно сам Ороме, — Орофер смотрел на принца и не мог налюбоваться им. Когда король покидал дворец, его сын был еще дитя, озорное и ласковое, — теперь же перед ним предстал юноша, красивей которого — как думалось Ороферу — еще не рождала Арда. Очень высокий — выше остальных пажей, — тонкий в талии, широкий в плечах, с горящими, как червонное золото, волосами, с изумрудно-зелеными глазами под длинными темными ресницами, с кожей белой, точно снег, и нежной, точно атлас, с полными темно-алыми губами, надменными и чувственными, юный Трандуил был ошеломляюще прекрасен — и с улыбкой король Орофер подумал, как подходит сыну это имя — Цветущая Весна. Воистину весной он увиделся Ороферу, упоительной и пьянящей, пробуждающей в сердцах любовное томление, великую радость и невыносимую печаль. «Счастлив отец, взрастивший сильных и почтительных сыновей», — вспомнилось королю.

Вдруг собаки, залившись веселым злым лаем, бросились вперед. Запели рога; крича и улюлюкая, охотники сорвались в погоню. Конь Орофера, всхрапнув, поскакал через лес, взрывая копытами снег. Но сам король не замечал скачки — он видел лишь зеленый плащ Трандуила, мелькавший среди заснеженных ветвей, и, сам того не осознавая, направлял коня вслед за иноходцем сына. Весь лес огласился возбужденными криками, конским ржанием, гулом рогов, оглушительным собачьим лаем. Лошади неслись вперед — снег, сверкая, брызгал в стороны; ослепительно вспыхивали наконечники копий в руках охотников… Лорд Туралдар, главный псарь короля, вылетел на своем рыжем коне прямо перед иноходцем принца. Иноходец прянул в сторону, задев большую ветвь, низко наклонившуюся под тяжестью снега, — в следующее же мгновение снег обрушился на Трандуила. Испуганный иноходец встал на дыбы…