Пески Калахари

— Я тоже, — проговорил Бэйн. — Но иногда задаю себе вопрос: чего ждет О'Брайен? За это время он мог бы и показаться.

— Мы должны вести себя так, словно он жив, — сказала Грэйс.

— Ты права. Если он не погиб, его единственное оружие — внезапность.

Они сидели молча. Вокруг жужжали мухи, среди скал раздавался лай бабуинов. Грэйс сильно загорела, и ее белокурые волосы красиво сочетались с бронзовой кожей.

Бэйн почесал в затылке и зевнул. Потрогав свою густую бороду, он подумал, что смерть вполне может найти их здесь в пустыне. Прожить сейчас в этих местах не трудно, но скоро наступят тяжелые времена. Дожди прекратились и начнутся не раньше как через семь-восемь месяцев. Так долго они не протянут! Майк повернулся к Грэйс:

— Какого черта никто не появляется здесь!

— Придут, — произнесла Грэйс. — Мы должны в это верить.

— Не знаю, — сказал Бэйн. — Временами меня охватывает уныние. Понимаю, что нельзя ему поддаваться, но что делать… И Смиту, и Стюрдеванту, скорее всего, не удалось выбраться. Прошло уже столько времени.

— Боюсь, что ты прав.

— Однажды ночью, — продолжал Майк, — у меня возникла идея. Я сидел и думал о птицах, которых мне удавалось ловить у прудика в сети. Вот если б можно было их как-то использовать! Скажем, привязать записочки к лапкам и отпустить. Ну, все равно, как почтовых голубей. Так же, например, бросают бутылку с запиской в море.

— Это мысль!

— Ты действительно так считаешь?

— Нет.

Оба расхохотались.

— Ну, — проговорил Бэйн, — тогда не остается ничего другого, как есть их. Запасы вяленого мяса антилопы иссякнут нескоро.

Весь каньон покрылся зеленью и множеством маленьких желтых цветочков.

— Что бы ты сделал, если бы в эту минуту к прудику пришел О'Брайен? — спросила вдруг Грэйс.

— Надеюсь, у меня хватило бы здравого смысла застрелить его.

— Застрелил бы?

— Думаю, да. Он убил Гриммельмана. Убил Смита. И поклялся убить меня.

Еще одна ночь опустилась на черные горы.

Над долиной летел самолет.

Он появился так быстро и столь неожиданно, что Грэйс и Майк не успели понять, в чем дело, как он уже скрылся. Был полдень. Они сидели у входа в пещеру и жарили птицу, запутавшуюся в одной из расставленных сетей.

Едва успев прийти в себя, Бэйн бросился в пещеру и выскочил с двумя факелами в руках.

— Бежим! — крикнул он Грэйс. — Скорее!

Подожженные от костра факелы вспыхнули. Держа их в левой, а ружье в правой руке, Майк бежал вслед за Грэйс вдоль каньона подальше от береговых утесов на открытое пространство. Самолет был уже далеко, но в ушах все еще стоял гул мотора, символ прогресса, цивилизации и спасения.

Они бежали, не чувствуя под собой ног. Если самолет повернет и сделает еще один круг над ущельями, их могут заметить. Земля стала более ровной, камни и песок сменила обожженная красноватая глина. Они добежали до первой огромной кучи хвороста — сваленных вместе ветвей колючего кустарника, верблюжьей акации и охапок сухой травы. Бэйн поджег все это, протянул факел Грэйс, и они помчались через долину к другой заготовленной ими охапке хвороста.

Самолет возвратился. И на этот раз, казалось, летел ниже. Они стояли, размахивая факелами, почти оглушенные рокотом мотора, когда самолет пронесся над ними. Майк и Грэйс что-то кричали. Стальная птица пролетела дальше, но затем резко повернула вправо. Их заметили. Самолет заходил со стороны открытого конца каньона на посадку.

Это была небольшая машина с нанесенными по одному борту буквами, хрупкое сооружение, парящее сейчас над зубчатыми черными утесами. Подобного типа самолеты, как правило, принадлежат индивидуальным владельцам. Бэйну приходилось видеть такие: они обычно обрабатывают химикатами посевы. Его беспокоила мысль, сможет ли эта машина поднять еще двух человек. Бросив факелы, они остановились.

— Как быть с О'Брайеном? — спросила Грэйс.

— Он явится сюда, — ответил Майк. — Тотчас же.

Прикрыв ладонями глаза от солнца, они осматривали горы и черные скалы вокруг, но ничего не обнаружили.

— Мне страшно, — произнесла Грэйс. — Даже рядом с тобой, даже сейчас, когда прилетел самолет. Я все еще боюсь, хотя у нас и есть ружье.

— Если он здесь — придет, — сказал Бэйн.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Его, может быть, уже нет, Грэйс. Скорее всего, он остался лишь плодом твоего воображения. И моего тоже. Все это от страха. Если О'Брайен уцелел в том колодце, он обязательно спустится со скал, увидев самолет. Что ему терять? Цена его слов и наших одинакова. Мы не сможем доказать того, что он совершил.

— Ты думаешь, он все же погиб?

— Я полагаю, жив, — ответил Майк. — Но если он не появится, я закрою на этом книгу и стану считать его мертвым, утонувшим в колодце.

Самолет тем временем превратился в быстро растущее пятнышко. Но они не смотрели на него, они видели перед собой только пещеру да скалы. Грэйс и Бэйн искали глазами О'Брайена.

Потом, когда самолет почти налетел на них, ревя и обдавая красной пылью из-под резиновых колес, они бросились к нему, плача, держась друг за друга, смеясь и размахивая руками, не в силах прийти в себя от радости.

Самолет остановился. Открылась маленькая дверца. Гул мотора стих. Сначала показалась длинная нога, а потом перед ними появился средних лет мужчина высокого роста в белоснежной рубашке и очках без оправы. На борту самолета виднелась четкая надпись: «Цумсеби Майнинг лтд.». Пилот долго смотрел на них.

— Ну, вот мы и нашли вас, — сказал он наконец.

Бэйн улыбнулся. Говорить стало трудно. Это был человек из другого мира; с утра он позавтракал, на ногах у него ботинки, и он по-настоящему пострижен.

Внезапно Грэйс поняла, что она почти раздета и пилот, отвернувшись от приборов, смотрит на нее через щелку дверцы. Молодая женщина крепко прижалась к Майку.

— Мы добровольно присоединились к поискам, — сказал мужчина, — как только услышали о вас. На алмазных россыпях на побережье подобрали какого-то парня, который назвался летчиком и сказал, что его самолет разбился где-то в черных горах. Ему не поверили и посадили в тюрьму, но кто-то все же заинтересовался рассказом этого парня, и оказалось, что он действительно сказал правду. Забавно!

— Стюрдевант, — произнес Бэйн. — Мы думали, он погиб.

— Неужели ему удалось дойти отсюда до берега океана?

— Да, — подтвердил Майк. — Он был нашим пилотом. И должен был дойти.

Итак, Стюрдевант жив. К горлу Бэйна подкатился комок.

— Нам нельзя глушить мотор, — проговорил пилот. — Слишком мало горючего. Есть здесь еще кто-нибудь?

— Остальные погибли, — крикнула Грэйс громко, стараясь, чтобы шум мотора не заглушил ее слова.

Обернувшись, Бэйн еще раз оглядел утесы. Никого. Никакого движения. Видимо, О'Брайена нет в живых. Только страх мог заставить их предположить, что охотник избежал смерти.

— Все остальные погибли, — подтвердил Майк.

Они сели в самолет и улетели.

О'Брайен видел, как поднялся самолет. Охотник стоял на огромной плите из черного камня, солнце грело его бронзовое тело. Он почесался и короткой заостренной палкой потер икру. Теперь О'Брайен остался один. Бэйн и Грэйс улетели, Гриммельман умер; все ушли, и горы принадлежат отныне только ему.

Дойдя до края плиты, О'Брайен стал спускаться с утеса; у него вдруг возникло острое желание снова увидеть прудик и пещеру — все, что окружало его прежде.

У водоема сидели птицы. Увидев его, они насторожились. О'Брайен бросился вперед. Птицы взлетели… Палка, которую он швырнул в них, скатилась в воду.

Он долго пил, а потом пошел к пещере. Увидев дымок, охотник почувствовал запах птичьего мяса, которое Бэйн только что поджаривал на костре. Улыбнувшись, он поспешил к огню, присел на корточки и набросился на птицу.

Теперь О'Брайен останется жив; и ничто другое его уже не беспокоило. Один человек в горах — это не шесть; набить один живот — не проблема. Новый урожай дынь уже поспевал. В ущелья вернется дичь, ведь запах человека исчезнет. Здесь всегда есть мед, водятся желтые ящерицы и змеи, растут коренья и клубни, которые находил для них Гриммельман. Он будет охотиться и собирать пищу, а следовательно — жить.