Путешествие по Средней Азии

почете и здесь. Хаджи Исмаил долгое время служил своим искусством хану, но

его величество не соблюдал предписанной диеты по той простой причине, что не

мог противиться стрелам Купидона. Вскоре наступили естест-венные

последствия: атония и подагра. Хан разгневался на придворного лекаря,

прогнал его, а на его место поставил матрону, широко известную своим

чудесным врачеванием.

У доброй дамы возникла счастливая идея назначить боль-ному правителю

500 доз того лекарства, которое, как говорят, оказало целебное действие на

знаменитого царя - псалмопевца *[101] *древней истории. Изготовить подобный

рецепт в Европе было бы затруднительно, но по законам хивинцев это было

легко, и не-счастный пациент уже принял 50-60 таких пилюль, когда заме-тил,

что действие их совершенно обратно ожидаемому. Зло-счастная советчица

поплатилась головой. Это случилось не-задолго до нашего приезда, и последним

врачебным предпи-санием было молоко буйволиц, о котором мы уже говорили. Во

время моего пребывания в Хиве хан снова хотел утвердить Хаджи Исмаила в

должности колдуна, врача и изготовителя порошков, но тот отказался, -

смелость, которая стоила бы ему головы, если бы суеверный повелитель

отважился посягнуть на чудотворца.

Так как мы только что говорили о личности его хивинского величества,

здесь будет уместно остановиться на его будничной жизни и его монаршем

хозяйстве. Пусть читатель не ждет описания восточной роскоши и сверкающего

богатства, так как свита и лакеи - единственные знаки отличия повелителя.

Пого-ворим немного о них. Во главе всего хозяйства стоит дестурхончи

(буквально "расстилающий скатерть"), чьим непосред-ственным делом является

присмотр за царским столом. Он присутствует при трапезе в полном вооружении

и в парадном костюме и, кроме того, приглядывает за всеми остальными

слугами. За ним идет мехрем, своего рода valet de chambre in officio^58 , но

в действительности он больше чем тайный советник, так как вникает не только

в домашние, но и в государственные дела и, исполняя свои основные

обязанности, оказывает гро-маднейшее влияние на своего царственного

повелителя. Далее следуют остальные слуги, у каждого - своя определенная

долж-ность. Ошпаз, повар, приготовляет кушанья, в то время как ошмехтер их

вносит. Шербетчи должен, кроме всего, быть сведущим в приготовлении

некоторых эликсиров из чудодей-ственных декоктов. Пайеке доверен чилим

(кальян), который во дворце изготовлен из золота или серебра и каждый раз,

когда им пользуются, должен наполняться свежей водой. При других дворах

Средней Азии этой должности нет, так как табак строго запрещен законом.

Будуара у его татарского величества, правда, нет, но его туалетом занимаются

несколько слуг. В то время как шилаптчи, стоя на коленях, держит таз,

кумганчи (держащий кувшин) льет воду из серебряного или золотого сосуда, а

румалчи стоит наготове, чтобы подать своему хану удерживаемое кончиками

пальцев полотенце, как только первые двое отступят в сторону. У хана есть

специальный сартарош (парикмахер), у которого должны быть достаточно

проворные пальцы и ловкие руки, чтобы массировать череп - это любят везде на

Востоке; кроме того, у хана есть тернакчи, или обрезающий ногти, ходимчи,

который растирает спину его величеству или же, стоя на нем на коленях, до

хруста массирует ему ноги и руки, если хан ради отдыха после долгого труда

захочет, чтобы ему размяли конечности. Наконец, есть еще тёшекчи,

постельничий, в чью *[102] *обязанность входит расстилать на ночь легкие

кошмы или матрацы. Роскошная сбруя и оружие хранятся под надзором хазначи

(казначея), который при официальных выездах находится вблизи повелителя. Во

главе свиты шествует джигачи - тот, кто несет бунчук^59 .

Одежда и еда государя очень мало отличаются от тех, которые можно найти

в домах богатых купцов или знатных чиновников. Хан носит такую же тяжелую

баранью шапку, такие же неуклюжие сапоги с холщовыми портянками в несколько

локтей длины, такие же ситцевые или шелковые халаты на вате, как и его

подданные; он так же страшно потеет в этом сибирском наряде при гнетущей

июльской жаре, как и они. В целом участь правителя Хорезма столь же мало

завидна, сколь и остальных восточных правителей, пожалуй, я бы даже сказал,

она еще печальнее. В стране, где в порядке вещей грабеж и убийство, анархия

и беззаконие, личность правителя из-за панического страха внушает что

угодно, только не любовь. Даже ближайшее окружение боится хана из-за его

неограниченной власти, и род-ственники, включая жен и детей, часто не вольны

распоряжаться своей жизнью. При этом повелитель должен еще являть собой

образец мусульманской добродетели и узбекских нравов, так как малейший

промах его величества вскоре станет предметом пере-судов в городе; и хотя

никто не отважится порицать даже более значительные промахи хана, такие

факты наносят вред влиятель-ным муллам, что совсем не в интересах правителя.

Как все правоверные, хан должен вставать до восхода солнца и при полном

собрании присутствовать на утренней молитве. После молитвы, продолжающейся

более получаса, он выпивает несколько пиал чая с жиром и солью,

приправленного пряностя-ми; на это чаепитие часто приглашаются некоторые из

ученых мулл, которые разъяснением священных законов или обсужде-нием других

религиозных вопросов, в чем его величество, ра-зумеется, мало что понимает,

должны вносить оживление в ут-реннюю трапезу. Глубокомысленные дискуссии

обычно наго-няют сон, и, после того как хан уже начинает храпеть, ученые

мужи удаляются. Этот отдых, называемый коротким утренним сном, длится

два-три часа. После пробуждения начинается селям (прием) министров и других

сановников. Хан исполняет свои монаршие обязанности: держит совет о

замышляемых разбой-ничьих нападениях, обсуждает вопросы внешней политики в

от-ношении соседней Бухары, йомутов и туркмен-човдуров, казахов, а теперь,

очевидно, и о все ближе подбирающихся русских; или же требует отчеты от

губернаторов провинций, от сборщиков налогов, которые должны отчитаться

наиточнейшим образом, иначе при малейшей ошибке допрашиваемый может лишиться

головы.

Через несколько часов, отданных государственным делам, сервируется

настоящий завтрак, который большей частью со-стоит из легких блюд, "легких",

конечно, для узбекского желудка, *[103] *потому что завтрака а ля фуршет его

хивинского величества могло бы хватить у нас нескольким дюжим грузчикам. Во

время приема пищи все присутствующие с почтением, стоя вокруг, должны

созерцать происходящее, и только после окончания трапезы некоторых фаворитов

приглашают сесть, чтобы сыграть с правителем несколько партий в шахматы, за

которыми они проводят время до полуденной молитвы. Последняя продол-жается

около часа. По окончании молитвы его величество на-правляется в передний

двор, садится на ступенчатом возвы-шении, и тогда начинается арз

(официальная аудиенция), на который имеют доступ все сословия, все классы

народа, муж-чины, женщины или дети, крайне небрежно одетые и даже полуголые.

Теснящаяся у входа толпа с криком и гомоном в нетерпении ждет аудиенции.

Впускают по одному; проситель подходит совсем близко к властелину,

докладывает безо всякого стеснения, возражает и даже вступает в жаркие

пререкания с ханом, с человеком, единственного кивка которого достаточно,

чтобы без малейшей причины отдать кого угодно в руки палача. Таков есть и