По Алтаю

   Полюбовавшись на озеро, мы отвернули по его северному берегу, вдоль которого проходит гряда Нарын-кора. Под защитой гор ветер стих и появились мелкие мухи и слепни, которые сильно беспокоили лошадей; но благо, что комары еще сидели в камышах.

   Щебнистая ровная терраса впереди все суживается между озером и хребтом и порой перегораживается холмами все тех же красных глин. Через три часа ходу по берегу мы встали у озера, выбрав местность, более открытую для ветра. Во время купанья, весьма приятного при температуре 18°Ц, мы исследовали камыш сачком для насекомых и добыли оттуда неимоверное количество комаров, но после сильного ветра они, очевидно, были сильно помяты и не решались еще далеко отлетать от камышей. Впрочем, лошадям уже доставалось, так как другого корма, кроме камышей, не было.

   Утром в палатках были пойманы две фаланги и скорпион; начались прелести азиатского юга! На утро у В. Обручева сильно опухло лицо; кто был виною -- комары или кто-нибудь из ползучего гнуса -- осталось невыясненным.

   23 июня. Переход по северному берегу озера до его северо-восточного угла мы совершили в шесть с половиной часов. Хребет Нарын-кора, отступивший на время в сторону, скоро опять подходит к самому берегу, оставляя узкую полоску для проезда. К скалам буроватого сланца, составляющего главную массу хребта, со стороны озера прислонены пласты белой и красной глины довольно плотной консистенции; вследствие размыва они отваливаются большими глыбами. Эти осадки тянутся и дальше вдоль всего северного берега и у юго-восточного конца составляют мощные пласты, слагающие террасу до 10 сажен высоты. По моему мнению, это те же осадки, которые расположены западнее озера до подножия русского Саура включительно, т. е. относятся к группе хангайских отложений.

   Проезжая по тесному берегу вдоль самой воды, я обратил внимание, что она окрашена в яркозеленый цвет. Зачерпнув воды в стакан, я получил тоже совершенно зеленую воду; исследовав ее потом под микроскопом, я убедился, что вода густо наполнена колониями синезеленой водоросли, близкой к Nostoc'у или Anabaena. Колонии маленькие и не образуют свойственных первому [Nostoc'у] пузырей. Эта окраска тянулась полосами к середине озера, насколько мог рассмотреть глаз, и заняла вдоль берега не меньше 10 верст. Одним словом, при обилии воды часа два негде было напиться.

   Водяной птицы у берегов, где нет камышей, видно мало, но зато на каменных осыпях появились выводки кекеликов (Perdrix chucar), а на скалах крупные беркуты. В безветрии под защитой скал появился овод, который немилосердно кусал лошадей, а когда мы, проезжая, задевали сухие кустарники, из них поднимались целые тучи комаров.

   Через два часа езды мы коснулись скалистого мыса с длинной косой, которая отделяет от главного озера обширный северо-восточный залив озера. Интересно, что эта коса, едва поднимаясь над водой, очень далеко вытянулась в озеро в юго-восточном направлении; навстречу ей с восточного берега идет такая же коса, а в промежутке между ними по той же линии тянется узкий остров. Из залива в озеро существует только два узких выхода по обе стороны острова. Может быть, здесь так мелко, что порядочные суда не в состоянии были бы пройти. Эта прерванная естественная дамба совершенно напоминает такую же размытую теперь стрелку на оз. Алакуль {См. Сапожников. Очерки Семиречья, т. II.}. На концах обеих кос и на острове можно было рассмотреть в бинокль массу белеющих чаек.

   За мысом хребет несколько отступает от озера; берега делаются пологими; в обилии появляется камыш, стоящий в воде. Водной низиной пришлось объехать небольшое высыхающее озерко с беловатыми от соли берегами. Озерко распространяло тухлый запах, но было наполнено плавающей птицей. Далее хребет опять теснится к берегу, и тропа проходит у самых камышей. Комары сделались смелее и основательно покусали нас.

   В северо-восточном углу озера мы отвернули в боковой лог и оттуда поднялись на высокую террасу восточного берега, представляющую почти ровное плато, усыпанное мелким щебнем. Терраса отвесным уступом в 10 сажен высоты обрывается к берегу, и здесь можно рассмотреть ее сложение из плотных красных и желтых глин. Красные глины вынесены водой на плоскую полосу берега и придали ему красный цвет, представляющий красивый контраст с яркозелеными камышами (рис. у стр. 288.).

   Хотя на террасе никакого корму не было и лошадей пришлось бы сгонять на берег к камышам, мы поставили палатки все-таки наверху, подальше от комаров. Как раз нашлось место, где обрыв террасы размыт в виде небольшого оврага, и здесь, хотя и круто, но можно было спуститься и согнать лошадей к берегу.

   Первым долгом после перехода под горячим солнцем отправились купаться. Вблизи нашли удобное место, где камыши временно прерываются и есть свободный выход в озеро. Впрочем, в озеро выходить не пришлось, потому что у внешнего края камышей вода уже покрывает человека. Температура воды была самая приятная (18°Ц), но что было неприятно, это угловатая галька, по которой очень неудобно входить в воду. Дальше от берега, шагах в десяти-пятнадцати дно покрыто песком. Кстати поставили и небольшую сеть и для ухи, и для науки.

   За полосой камышей появилось их пернатое население: чайки, утки разных пород и даже пеликаны, но все это держалось на воде на почтительном расстоянии.

   К вечеру ветер стих, и над камышами уже стояло угрожающее гудение поднимающихся комаров. Чтобы не привлекать комаров, мы пробовали не разводить огня без особенной нужды, но и это не помогло. Гудение низкого тона, все усиливаясь, приближалось к нам, и скоро нас облепили легионы комаров; в такой массе они не боятся ни огня, ни дыму от кизяка, и единственное спасение в сетке на голове или в плотно закрытой палатке; на руках, конечно, перчатки. Если посмотреть сбоку на человека в сетке, то видишь над его головой как бы продолжение ее в виде целого столба комаров, назойливо поющих свою докучную песню. Худшая казнь египетская!¹¹⁸ В дополнение картины на огонь явились фаланги, а потом были пойманы и скорпионы. Но утомленные дневной ездой и вечерним купаньем, мы спали крепко.

   Решение вопроса о соединении Иртыша с Улюигуром.

   24 июня. В 5 часов утра я был разбужен сильными порывами ветра и шумом всколыхнувшегося озера. Выглянув из палатки, я прежде всего с удовольствием констатировал полное отсутствие комаров и потом уже залюбовался на почерневшее озеро, покрытое большими волнами с белыми гребнями. Но любоваться было некогда; поставленную сеть волнение могло спутать, порвать или совсем унести, а ей предстояло еще сыграть свою роль и впереди на монгольских озерах. Вместе с проснувшимся Ф. И. Благовещенским мы отправились спасать сеть. При вытаскивании уже можно было чувствовать, что она хорошо нагружена. Вытащили 73 рыбы, которыми наполнили большой котел и ведро. Больше всего было окуней, потом шли караси, лини и три сороги. Вообще, в зависимости от петель сети, рыба попалась не крупная, но несколько карасей весили фунта по два. По одному экземпляру пошло в банки со спиртом, остальное в котел приема в четыре. Лини были очень вкусные, а караси и окуни показались мне хуже наших.

   Главная задача, которую я поставил себе на этот день, состояла в определении расстояния между Улюнгуром и Черным Иртышом, а также относительной высоты уровней того и другого. Это было важно ввиду существовавшего до сих пор убеждения, что между Улюнгуром и Иртышом имеется подземное соединение. В это верят киргизы, рассказывая легенду о том, что лошадь, однажды утонувшая в озере, потом была найдена выброшенной в Иртыше; этого же убеждения держатся и некоторые авторы, указывающие на то, что Черный Иртыш, пройдя мимо оз. Улюнгур, заметно обогащается водой. На основании имеющихся у меня материалов я могу по этому поводу высказаться только отрицательно и притом в совершенно категорической форме.

   Съемка перешейка между Улюнгуром и Иртышом дала расстояние 1 200 сажен, считая от уреза воды того и другого; если же считать расстояние между краями яров того и другого, то получится расстояние в 850 сажен. Большая разница в 350 сажен объясняется тем, что Иртыш в этом месте сильно уширяет свою пойму, которая вдается в материк в виде залива с обширными болотами. Перешеек между озером и рекой представляет [собой] ровное, слегка волнистое плато, с небольшим повышением по средней линии. Нивелировка [с В. Обручевым] показала, что эта средняя линия возвышается над уровнем озера на 10 сажен, а над уровнем Иртыша на 7 1/2 сажен. Следовательно, в соответственном месте, т. е. в кратчайшем расстоянии, Иртыш имеет уровень на 2 1/2 сажени выше, чем Улюнгур, и здесь скорее можно было бы допустить течение Иртыша в озеро, но никак не обратно. Что касается до высоты самых яров озера и реки, то разница бросается уже на глаз; измерения дают для Улюнгура высоту в 9 сажен, а для Иртыша в 6 сажен.