По Алтаю

   После брода около часу шли среди посевов вниз по течению Бурчума, потом перешли незначительный Калгутан и узким логом с осинником поднялись на степное плато; отсюда лучше видна вся котловина Чонкур н частью верхняя долина Бурчума до впадения р. Сумдайрык. На плато мы взяли направление юго-западное и скоро увидели с юга широкую долину Иртыша, синеющую прибрежным лесом, к которой местами подходят волнистые пески с хорошо развитыми барханами. За Иртышом возвышалась горная группа Коксун, а дальше на горизонте гряда Саура со снежными шапками Мустау.

   В 6 часов вечера мы встали на небольшом взлобке у колодца Коскудук, около которого зеленело болотце с камышом. Колодец представлял небольшую яму с черной жижицей на дне, да и та была наполовину вычерпана киргизами, которые здесь стояли. Чтобы вскипятить чаю, пришлось начерпать в ведро черной грязи и уже когда она немного отстоялась, слить сверху грязноватую воду.

   19 августа. Вышли в девятом часу в юго-западном направлении, имея в виду к вечеру достигнуть берега Иртыша. Моя охрана в числе трех человек куда-то скрылась; вероятно, пронюхали близость аула, где можно кое-чем поживиться. Весь день я шел со своими проводниками Искандером и Мустафой. Бесплодные степные увалы через два часа ходу сменились яркозеленым пятном камышей около колодца, а дальше опять потянулась глинистая бесплодная степь с редкими кустиками полыни. Через час ходу от колодца хорошая светлая речка Киикпай (верховье ее называется Алдыгай) с обширными зарослями камыша. Вблизи нашелся, и небольшой аул, но мы направились дальше. Степь кое-где сменялась песками с группами туранги [тополь разнолистный] (Populus diversifolia), но большие пески начались в трех часах ходу от р. Киикпай; но и они порой дают место котловинам с колодцем и камышами. Наконец, из-за песков показалась и синяя полоса Кара-Иртыса, а в 6 часов вечера мы были на берегу прекрасной реки, высокие песчаные берега которой обильно поросли тополями и тальником. После жаркого дня хорошо было выкупаться и напиться чаю не из грязи, а из настоящей воды. Когда мы уже расседлали лошадей, явился один провожатый, хазырчи из Кобдо, и сообщил, что часть вьюков прошла дальше и мы должны обойтись без палаток и сухарей.

   Всю ночь по реке перекликались гуси.

   20 августа переход вниз по Иртышу до. устья Кабы шесть часов. На всем этом протяжении река идет одним руслом в 60--80 сажен ширины; русло, повидимому, всюду довольно глубоко. По левую сторону реки тянутся сплошные пески в виде громадных волн барханов с ребрами, расположенными перпендикулярно Иртышу. Тропа идет в общем по берегу, но, в виду образуемых рекою поворотов и петель, часто отходит довольно далеко в пески. Попадаются чингиль и тамариск, изредка саксаул. Кустарники увиты стеблями Clematis с белыми султанами; на глинистой почве заросли Sophora, Glycyrrhisa и Statice.

   Под вечер мы были у перевоза близ устья р. Кабы, обозначенного широкой зеленой поймой. Переправа производится в долбленых лодках, соединенных в виде парома, и на одиночной досчатой лодке русского производства. Паром движется веслами, но на лодке переплывают при помощи лошадей; двух лошадей пускают впереди лодки и держатся за узды, лошади и тащат за собой большую лодку с грузом в 10--15 пудов да еще с тремя-четырьмя пассажирами. Течение здесь не сильное, и потому переправа производится без хлопот.

   На левом берегу мы встали в роще из высоких тополей с песчаной пылящей почвой почти без травы.

   До русской границы оставался хороший дневной переход, но мои проводники заблудились в открытой степи, и мы прошли два дня.

   21 августа после свежей ночи мы вышли в 8 часов утра в южном направлении. За тополевой рощей скоро начались высокие песчаные гряды, частью поросшие чингилем и джузгуном, частью настоящие барханы красновато-телесного цвета. Тропа, на которой я видел даже колесный след, старается обходить их с востока. Только в 2 часа дня мы вышли из песков на галечниковую пустыню около сухого русла. Довольно много саксаула со стволами в руку толщиной, Lagochylus hirtus F. et M. и Convolvulus Gortschakovii Sehr.

   Сухое русло ушло на юго-запад, а мы держались все южного направления и в 5 часов вечера пришли в болотистую котловину Карагсэн с грядой Катудегень-тау на западном плане. После короткой остановки в ауле, которых здесь стояло очень много, мы продолжали путь в юго-западном направлении и полынной степью, частью поросшей чием, в 8 часов вечера пришли на место Далан-кайнган в долине Уло. С юга она была ограничена кряжем Джуан-кора. Тоже масса аулов.

   22 августа. Восьмичасовой переход в западном направлении до урочища Май-копчегай на русской границе. Тропа пролегает полынковой степью, между красными и желтыми морскими отложениями и пересекает сначала русло р. Урта-Уласты с посевами, а потом перед самой границей и широкую пойму Улькун-Уласты.

   На таможне я случайно нашел ямщика и 23 августа налегке уехал в Зайсан, а верблюды с вьюками пришли на другой день рано.

   Пароходов, вследствие мелководья, не оказалось, и весь путь до Барнаула пришлось проделать на почтовых.

Глава девятнадцатая

ПУТЕШЕСТВИЕ 1908 ГОДА

Пустынные степи по Черному Иртышу. Озеро Улюнгур; решение вопроса о соединении Иртыша с Улюнгуром. Сара-Сюмбе.

(29 мая--3 июля)

   Пустынные степи по Черному Иртышу. В 1906 г. мне не удалось проникнуть в самые истоки Иртыша, и для этого потребовалась новая поездка, которую я предпринял в 1908 г. Чтобы скорее достигнуть намеченной цели и по пути посетить интересный замкнутый бассейн оз. Улюнгур, на этот раз я решил отправиться через Зайсан. 29 мая я вместе со своими спутниками: дочерью, [студентами] Ф. И. Благовещенским и В. В. Обручевым, выехал из Омска в Семипалатинск на пароходе "Пермяк". Иртыш был в полной воде, и плавание было без препятствий. 2 июня мы были в Семипалатинске, а 4 июня на другом пароходе поплыли вверх по Иртышу и 9-го прибыли на Тополевый мыс на оз. Зайсан. Оставалось проехать на почтовых 70 верст подгорной степью, и рано утром 10 июня мы достигли г. Зайсана.

   Зайсан, как место для организации каравана, и прежде не внушал мне особенных симпатий, и на этот раз оказался не особенно тароватым. Несмотря на усердные поиски сведущих людей и содействие администрации, дело с наймом проводников подвигалось очень плохо. Единственное, что у меня было, это пять верховых лошадей, купленных для меня А. П. Велижаниным¹¹⁵. У меня уже созрела мысль ехать за вьючными лошадьми и проводниками в Катон-Карагай, но, наконец, на третий день явились братья Жилины, местные мещане, и предложили лошадей за хорошую цену. Договорились по 15 руб. в месяц с лошади и по 30 руб. за каждого проводника. Кроме Осипа Жилина, со мной отправились Кумыс-бай, Такырбас и Байгунчок. Все они потом оказались довольно удовлетворительными, но сначала плохо вьючили и потому в какую-нибудь неделю у большей части лошадей спины были стерты до мяса.

   После необходимых закупок и сборов, 14 июня после раннего обеда, мы выступили в составе десяти всадников, [имея] тринадцать вьючных лошадей. Кроме инструментов, палаток, одежды, провизии и т. п. пришлось взять с собой 22 пуда сухарей и до трех пудов муки. В среднем на вьючную лошадь приходилось четыре-пять пудов.

   В первый день мы прошли около 25 верст до селения Кендерлык и вблизи его заночевали на мутном арыке. С кормом для лошадей тоже было плохо: им пришлось питаться одной полынью.

   Пасмурным утром 15 июня мы перешли неглубокий Кендерлык, пересекли его пойму с зелеными лугами и круто поднялись на увал. На профилях оврагов обнаружилась столбчатая конструкция желтой лёссовидной глины. Дальше потянулось волнистое плато с сухими оврагами, затянутое полынью и низкорослым кустарником Garagana pygmaea. Над сухой степью изредка проносились стаи голубей и розовых скворцов; между последними я видел одного окрашенного исключительно в розовый цвет, без черных перьев в крыле, хвосте и на голове.