Страхолюдие(СИ)

- Господи, что вы тут все вместе делаете?

- Черт вас возьми, граф, я же вас чуть не зарезал! - Ощущая изрядную дрожь во всех конечностях, писатель шагнул в коридор.

Аливарес в недоумении вжал голову в плечи. - Но позвольте, я только и всего, что собирался посетить сие, периодически необходимое человеку, заведение.

В дверях появилась Засецкая. Пытаясь утихомирить нервную одышку, она как-то навязчиво-пристально изучала глаза молодого мужчины.

- Признайтесь, дружочек, каким ветром вас занесло на чердак? - Баронесса подошла к Аливаресу так близко, что состоялось незначительное прикосновение тел. - И как, собственно, вам удалось открыть замок?

- Кстати, где он? - Вмешался Эскот, вытирая о рукава смокинга влажные ладони.

Аливарес отшагнул от Засецкой с таким видом, будто близость с ней его угнетала. - Помилуйте, что за претензии, откуда мне знать, где какой-то замок... - Он пребывал в откровенной растерянности. - Его там вообще не было! - Его глаза неловко забегали.

- То есть как это!? Мы его там видели, еще вечером он там был!

- Незачем так вопить, баронесса, я в этом ни капли не сомневаюсь. - Аливарес стер со щеки несколько брызг слюны. Глядя куда-то сквозь Засецкую, он задумался.

- ... Мое пробуждение состоялось в одной из комнат. - Он кивнул челом себе за спину. - Услыхав в коридоре подозрительные шумы, я вышел. Никого. Впрочем - я обнаружил подсвечник и лужу чего-то разлитого. Затем я вновь услышал шорохи: теперь они доносились с этой винтовой лестницы. Тогда я вернулся в комнату, зажег свечу, и вновь вышел в коридор - мне захотелось полюбопытствовать, но всюду опять торжествовала тишина. Я дошел до лестницы, посветил вверх, и увидел - крышка люка слегка приоткрыта. В тот момент мне почему-то подумалось, что это вы отправились осматривать чердак, поэтому туда и поднялся... Вот, собственно, и все.

Все продолжали молча и внимательно смотреть на рассказчика.

- Да что вы на меня так уставились?

Режиссер прокашлялся. - Что же вы там нашли?

- Ничего, кроме пыли да какого-то старого барахла.

Все продолжали молча таращиться на графа.

- Извините господа, но с вашего позволения, я все-таки намерен посетить эту, в моем сиюминутном порыве, весьма уместную комнатку. - Он вошел в санузел и закрыл за собой дверь.

Засецкая зло прошипела сквозь зубы. - Я ему не верю, у него глаза лукавые.

- Но мама это не аргумент.

- Я нюхом чую, моя девочка, именно он убил доктора и спрятал его труп на чердаке.

- Погодите баронесса, такое обвинение и без доказательств? Ведь это еще нужно доказать. - Кортнер пребывал в замешательстве.

- В принципе, мы можем ваши подозрения опровергнуть, или...

- Не тяните Эскот! - Было видно - Засецкой неймется. - Или что?

- Или доказать единственным способом.

- Ну?

- Подняться на чердак и все там обыскать. - Кортнер поднял с пола подсвечник, посмотрел на режиссера.- Я вас правильно понял? - Тот молча кивнул, а писатель вновь обернулся к Засецкой. - Только вот, каким образом мы объясним, точнее вы баронесса объясните то, что не далее как две четверти часа назад, видели оживший труп миссис Кармайн?

- Не знаю, черт вас возьми! - Засецкая напряженно смотрела в щель между половыми досками, от чего походила на раскаянного шкодника. - Все это мракобесие началось на шхуне... теперь здесь... - Она вдруг вскинула голову, осязая всех злым взглядом. - Вот, можете мне не верить, но граф в этом как-то замешан. - Теперь ее брови полезли на лоб. - Да он и есть капитан Ломонарес!

Эскот только отмахнулся, а Кортнер спокойно заявил: - Это все предположения и догадки. Вот сейчас, ежели мы отыщем на чердаке тело доктора, тогда смело можно будет обвинить в причастности Аливареса. А все ваши скоропостижные нападки в сторону его персоны, свидетельство регулярного, неблагосклонного к нему отношения. Мы прекрасно помним, как во время плаванья вы не единожды грызлись, что кошка с собакой.

От некоторых выражений Засецкая поморщилась, и даже попыталась нечто возразить, но Кортнер уступать не собирался.

- Вы сударыня воскресите в памяти, как вы рьяно обвиняли в том же Уоллеса. И что? А тут, в замке, вы намекали, дескать, граф и доктор заодно. Но теперь утверждаете, будто граф убил доктора... Видите, ваши выводы зависят от эмоций, а эмоции от текущих событий. Я же, предпочитаю трезвую рассудительность, поэтому согласен с мистером Эскотом - необходимо обыскать чердак.

В коридоре появился Аливарес. Эскот кочергой почесал спину и как-то хитро сощурился. - А ведь мы, дружище, еще не имели удовольствия насладиться повествованием о том, что за приключение было с вами на улице?

- О! - Маска отвращения мгновенно перекосила румяное лицо молодого мужчины. - От страха я едва не спятил. Представьте: на меня набросился здоровенный негр с огромным ножом, и чуть не изрубил на куски... мерзавец.

Кортнер поднес кинжал к самому лицу графа. - Узнаете?

Аливарес уронил челюсть. - Однако... Клинок из коллекции Уоллеса. Откуда он у вас!?

Писатель сложил губы бантиком и развел руками. - Именно с этим кинжалом вы вошли в замок после схватки с дикарем. Так что, ваш вопрос бумерангом возвращается к вам.

Стеклянный взгляд в пустоту дал всем понять: Аливарес полностью погрузился в воспоминания.

- ... Даже и сейчас не возьму в толк, каким божественным образом удалось выхватить у дикаря оружие? Затем... припоминаю... наглец схватил меня за горло... я его за руку...

- Вы убили доктора Тилобиа!? - Неестественно строго и громко задала неожиданный вопрос Засецкая: она сверлила Аливареса гневным взглядом.

Граф был ошарашен. В первую секунду он даже не сообразил, чего от него хотят. Но когда до сознания дошел смысл вопроса, мужчина быстро взял себя в руки.

- Порою, баронесса, ваша навязчивость бывает невыносимой. - И в следующий миг его глаза полезли на лоб. - Тилобиа!? Доктор мертв!? - Он схватился за голову. - Мой Бог, какое несчастье! - А после последней фразы граф словно опомнился. - Но помилуйте, на каком основании вы смеете обвинять меня?

- На элементарном! - Рявкнула Засецкая. - Ему вонзили в грудь топор, а никто не слышал ни шума борьбы, ни криков. Вот и получается: Тилобиа знал убийцу, и без излишних треволнений подпустил к себе на небезопасное расстояние.

Кортнер собрался более живописно дополнить трагическое известие, и уже раскрыл рот, но, не издав пока ни звука, так и замер. Через секунду все поняли, в чем причина его безмолвия и оторопи: Слух начал улавливать свист. Кто-то насвистывал веселенькую мелодию - звук доносился со стороны лестницы.

- В холле посторонний... - Изрек Эскот как страшный приговор.

- Кто же там может быть? - Засецкая стиснула дочь в дрожащих объятиях. - Ведь кроме нас некому.

- Может дикари? - Выдвинул Эскот нестерпимую версию, и крадучись двинулся к двери, ведущей на лестницу.

- Что-то не похоже. - Кортнер таким же манером стал красться за режиссером. - Эту вещь я слышал в знаменитом "Камеди Франсе". Услышать такое от дикаря?..

Когда оба джентльмена оказались возле дверного проема, и осторожно выглянули из-за стены в холл, они первую минуту стояли неподвижно. Затем Эскот вышел на балкончик, а писатель норовисто подбоченился, обернулся к Засецкой. Баронесса была бледна, во взгляде читался испуг. Сарра тряслась рядом. В шаге от них, с ноги на ногу переминался Аливарес.

- Ну-ка, милые паникерши, сделайте милость; подойдите сюда и соблаговолите осязать события нижнего этажа. - Он растянул губы в ухмылке ехидной иронии.

Опережаемые Аливаресом, дамы неуверенно направились к двери.

Холл пребывал в ярком освещении; тут горели все существующие канделябры. Возле большого черного стола, нарезая лимон дольками, пританцовывал человек. Засецкая разинула рот, а Сарра, почувствовав как подкашиваются ноги, оперлась плечом о дверную фрамугу.

Оставив в покое цитрус и ухватив початую бутылку "Гранж-Гавр", Тилобиа поднял голову.