Лэд

— Ах, если бы я знала… если бы мы знали… — начала Хозяйка.

— Большинство участников знает! — перебил ее собаковод. — Они приезжают на выставки год за годом. В куске ленты, оказывается, таится мощное притяжение. На что только не идет ради нее собачник! Он рискует здоровьем собаки, превращает ее жизнь в кошмар. Он переправляет ее с выставки на выставку в тесном коробе, порой на тысячи миль. Некоторые собаки не выдерживают этих поездок и гибнут. И потом он платит по пять долларов за каждый класс, в котором выставляет собаку. Некоторые умудряются показать одного пса в пяти-шести классах. На эту Выставку билет для зрителей стоит один доллар. Толпы людей готовы заплатить такую цену. Участники не видят ни цента с этих денег. Все, на что они могут надеяться за свои пять или двадцать пять долларов, это ничтожный шанс получить жалкий обрезок цветного шелка, стоящий от силы четыре цента. Ну и, может быть, столь же ничтожный шанс на крошечный денежный приз, который не покроет и половины расходов. И тем не менее это самый честный спорт в мире. Тут ни капли взяточничества и почти никакой прибыли… Ну, рад был встрече! Желаю вам удачи.

Он двинулся дальше. Хозяйка часто моргала и, склонившись над Лэдом, гладила его и что-то нашептывала. Хозяина заинтересовала сцена поблизости: служитель одного из питомников держал колли, а второй человек при помощи изогнутых ножниц состригал шерсть с лап и лодыжек перепуганной собаки. Только тогда Хозяин обратил внимание на то, что почти все собаки, кроме Лэда, были пострижены таким же образом.

В соседней ячейке женщина обсыпала своего пса почти фунтом талька, чтобы его мех стал объемнее. И вокруг полным ходом шли не менее странные приготовления. А Лэда готовили только купанием и расчесыванием! Хозяин почувствовал себя довольно глупо.

Потом в секции колли настало время причесывать собак (что означало приглаживание шерсти против роста волос, чтобы вспушить ее) и накладывать завершающие штрихи на внешность бедных тварей. У номера 685 опять появился разговорчивый владелец колли.

— Сейчас на ринг колли будут вызывать новичков, — сообщил он Хозяйке. — Где ваш выставочный поводок и строгий ошейник? Я помогу вам надеть их на собаку.

— Ой, у нас только вот эта цепь, — сказала Хозяйка. — Мы купили ее для Лэда только вчера, а это его обычный ошейник — хотя мы им никогда не пользуемся. Нам нужно было купить какой-то другой?

— Да нет, это по желанию, — сказал владелец колли, — но со строгим ошейником было бы лучше. Понимаете, когда участник заводит собаку на ринг, он держит ее на коротком поводке, почти у самой шеи. И тогда, если на собаке строгий ошейник, ей приходится высоко поднимать голову — иначе никак, а то задохнется, как только потянут за поводок. В результате у собаки получается красивая, гордая посадка головы, а некоторые судьи очень на это обращают внимание. Кстати, все фотографии собак так и делаются, только потом на негативе затирают поводок. Ну, и в целом у собаки осанка выправляется — они тогда не сутулятся. Не особо-то посутулишься, когда вот-вот задохнешься.

— Как это ужасно! Ужасно! — содрогнулась Хозяйка. — Ни за какие награды я не надену такую штуку на Лэда. Когда я читала чудесную повесть Дэвиса «Собачья жизнь» [3], то подумала, что выставки собак — настоящее удовольствие для них. Теперь я вижу, что это…

— Ваш класс вызывают! — воскликнул владелец другого колли. — Заставьте его повыше держать голову, пусть он шагает как можно красивее. Ведите его рядом с собой, цепь возьмите покороче. Не пугайтесь, если другие собаки на ринге вдруг начнут задирать вашу. Смотрители обо всем этом позаботятся. Удачи.

Несчастная Хозяйка повела еще более несчастного Лэда по проходу к северо-восточному рингу. Большой пес угрюмо плелся за ней, не обращая внимания на множество колли, двигающихся в том же направлении. Арену тем временем битком набили зрители, и ринг окружило плотное кольцо «болельщиков». Классы колли, по традиции, были в числе тех, которые оцениваются в первый день выставки.

Итак, через ворота Хозяйка направила Лэда внутрь ринга. Там уже было шесть других псов-новичков. Все они были красавцы и, за исключением одного, принадлежали одному и тому же заводчику. За столом, заваленном стопками разноцветных лент, сидел клерк с тяжелым гроссбухом. Возле платформы стоял морщинистый старичок в твидовом костюме. Его звали Макгилед, он был назначен судьей по колли. Родом он был из Шотландии и имел собственное несгибаемое мнение обо всем, что касалось собак.

Судья подал команду, и собак породы колли класса «Новичок» стали водить по рингу. Большинство из них ступали высоко и часто и несли головы гордо запрокинутыми — поскольку им в горло врезался тонкий ошейник-удавка. Одним из конкурсантов был несмышленый щенок, который вертелся, кусался и визжал от страха.

Лэд подавленно шел сбоку от Хозяйки. Он не пыхтел, не делал курбетов, не рисовался. Он был несчастен, и каждая линия его превосходного тела выражала его несчастье. Хозяйка, поглядывая на других, более видных собак, тоже едва не плакала — не потому что боялась проиграть, а потому что проиграет Лэд. Ей было больно за него. Вновь и вновь корила она себя за то, что привезла его сюда.

Макгилед стоял, сунув руки в карманы, посасывая пустую курительную трубку из корня вереска и обозревая шествующих вокруг него собак. Спустя какое-то время он шагнул к Хозяйке, остановил ее и сказал мягким тоном:

— Пожалуйста, отведите вашего пса в дальний угол ринга. Пусть он посидит там и не мешает мне, пока я буду судить.

Да, говорил он довольно вежливо, но на Хозяйку его слова произвели эффект пощечины. Она покорно выполнила указание — побрела через весь ринг в самый дальний угол, ведя за собой бедного красавца Лэда. Какой позор, их исключили из соревнования в самом начале! Там, в стороне от остальных участников, она и стояла, маленькая и понурая, и ей казалось, будто все посмеиваются над провалом ее обожаемого пса.

Должно быть, Лэд, жмущийся к ней с поникшей мордой и поджатым хвостом, прочитал ее мысли, потому что тихонько заскулил и лизнул ее в руку, будто подбадривая. Она провела пальцами по его шелковистой макушке. Потом, чтобы удержаться от слез, она стала наблюдать за другими собаками на ринге.

А они больше не ходили вокруг судьи. По одному, по двое судья вызывал их на платформу. Он осматривал их зубы. Он сдавливал их головы между своими ладонями. Он «взвешивал», приподнимая, их бедра. Он проводил пальцами по их меху. Он прижимал ладонь к их подбрюшьям. Он производил на каждом из конкурсантов по десятку неприятных операций, но так быстро и уверенно, что даже самые капризные из псов не успевали выразить неудовольствие.

Потом он отступил на шаг и изучил всю группу собак целиком. После чего он как будто вспомнил о присутствии Лэда и, вероятно, только из чувства долга направился через ринг туда, где одиноко стояла Хозяйка и ласкала свою опозоренную собаку.

Лениво, поверхностно судья провел рукой по спине Лэда — в его движениях не было и следа той дотошности, с которой он инспектировал других собак. По-видимому, не было смысла искать какие-то сильные стороны в дисквалифицированном колли. Формальный осмотр длился не более трех секунд. По его окончании судья вписал какую-то цифру в блокнот. Потом он положил одну руку Лэду на голову, а вторую резко протянул Хозяйке.

— Теперь я могу забрать его? — спросила она, по-прежнему поглаживая любимца.

— Да, — буркнул судья, — вместе с этим.

В его протянутой руке переливался маленький лоскут шелка — темно-синий, с золотыми буквами.

Синяя лента! Высшая награда в классе «Новичок»! И этот брюзгливый низенький старичок присудил ее… присудил ее Лэду!

Хозяйка очень-очень пристально смотрела на сине-золотую ленточку, зажатую в ее пальцах. Видела она ее сквозь какую-то странную пелену. Потом она наклонилась и прикрепила ее к ошейнику Лэда, украдкой поцеловав маленькое белое пятнышко у него на макушке.