Остров, одетый в джерси

— Родриго! Родриго Тексьерра!

22

В один день с Родриго, на курсы приехала девятая и последняя студентка — Мелисса.

При взгляде на Мелиссу меня в первую очередь изумляли ее волосы: их вид заставлял вспомнить теорию большого взрыва, породившего Вселенную. У Мелиссы были великолепные умственные способности, что подтвердила ее блестящая итоговая курсовая.

У себя на родине, на филиппинском острове Негрос, Мелисса изучала популяцию пятнистых оленей, которая обитала в разделяющем остров ущелье.

Из-за своей труднодоступности оно было единственным местом на острове, где еще сохранялся лес, обеспечивающий пищу и укрытие для оленей.

А, находясь на Джерси, Мелисса собирала и систематизировала информацию о содержании пятнистых оленей в различных зоопарках мира. Эти данные обязательно потребуются, если кто-нибудь решит создать популяцию филиппинского оленя в неволе.

23 (1Залив_розовый (гл. 23)

В тот же день вечером в гостиную зашел Крис Кларк и объявил о том, что завтра нас ждет первая лекция.

Я сразу внутренне напрягся. По лицам большинства студентов было понятно, что их тоже взволновало сообщение Криса. Лишь Родриго остался спокоен. Как только дверь за преподавателем закрылась, он потянулся на диване и сказал:

— Перед работа надо хорошо отдыхать. На гараж есть эти, как их, — он откинулся к спинке дивана, поднял ноги и завертел ими, делая вид, что крутит педали. — Давайте все вместе ехать!

Идея понравилась, и мы, одевшись потеплее, отправились в гараж. Там действительно стояло около десяти велосипедов. Правда, все они имели дефекты различной степени тяжести. У выбранной мной машины вилка переднего колеса имела какое-то странное устройство, и далеко не всегда следовала повороту руля. У велосипеда, на который сел Кумар, тут же слетела цепь. Общими усилиями мы устранили эту неполадку. Но, видимо, что-то сделали не так, потому что теперь, для того чтоб машина двигалась вперед, Кумару нужно было крутить педали назад. Во время прогулки он иногда забывал об особенностях своего транспортного средства, и тогда нам приходилось ждать, пока наш товарищ, вдруг начавший двигаться в обратном направлении, вернется к нам, обуздав железного коня.

Проехав по уже знакомой мне дороге, мы поднялись по склону и остановились на утесе, нависшем над Ла-Маншем.

В свете заходящего солнца вода залива напоминала розовое масло. Волны старались забраться на скалы, но, не добравшись даже до середины, падали вниз, оставляя на гранитных стенах мерцающие жирные следы. Позже я узнал, что этот залив называется Розовый.

Мы расселись на каменном козырьке и стали смотреть на гладь пролива, который ближе к французскому берегу менял розовую окраску на синюю, а затем на фиолетовую. В ветре ощущался запах моря. Вскоре солнце сомкнуло лепестки-лучи, превратившись в розовый бутон, и ушло в землю где-то на западе Франции. Вода почернела. В волнах заблестело отражение месяца, похожее на спину крупной Золотой рыбы.

Наступила ночь.

Кумар первым оседлал велосипед и, крутя педали назад, поехал к Центру.

24

С началом лекций дни полетели быстрее быстрого.

От Фа и Криса Кларка я с удивлением узнал, что содержание животных — такая же наука, как, например, физика. В ней есть не только аксиомы и теоремы, но даже имеются формулы, при помощи которых эти теоремы доказываются. Возможность вычислить идеальные размеры клетки для попугая или, например, белки меня потрясла.

Оказалось, что у науки о содержании животных в зоопарке, как и у всякой другой науки, есть своя история и отцы-основатели.

Конечно, их не так много, как, например, в биологии. Всех отцов-основателей биологии, так сразу и не перечислишь. А вот у науки о зоопарках один «отец» — Карл Гагенбек.

Удивительно! Зверинцы существуют со времен фараонов, а позаботиться о том, чтоб животные содержались в приличных условиях, людям пришло в голову только в девятнадцатом веке. Именно под влиянием Гагенбека зверинцы по всей Европе стали превращаться в более или менее современные зоопарки.

Сначала Гагенбек занимался тем, что привозил африканских животных для различных европейских зверинцев, которые в то время были чем-то средним между ярмарочным балаганом и казематом. Однако со временем Карла Готфридовича перестал устраивать отвратительный уровень содержания зверей в существующих коллекциях, и он решил основать свое «собрание» животных.

После нескольких лет упорного труда Гагенбек построил зверинец, где не было клеток в их обычном понимании. Зверинец без клеток! Такого в Европе еще не видали! По сути, это был первый современный зоопарк. Загоны для животных были по тем временам неслыханно большими, а роль решеток, отделяющих зверей от посетителей, исполняли искусственные рвы, каналы и горы, которые трудно было отличить от настоящих.

Неудивительно, что соотечественники, впервые побывавшие в зоопарке Гагенбека, не верили своим глазам. Перед ними разворачивалась натуральная саванна со всеми своими атрибутами: слонами, львами, и даже баобабами. Это походило на чудо!

По Германии пошел нелепый слух, что Карлу Готфридовичу удалось купить и привезти на пароходе кусок Эфиопии. Люди повалили к Гагенбеку валом.

Но директора «традиционных» зверинцев, которые больше пеклись о собственной выгоде, чем о здоровье животных, не спешили последовать примеру Карла Готфридовича.

— Не хитро дать животным хорошую пищу и большие загоны, — говорили они. — Но в таких условиях звери не выживут! Им нужна грязь, микробы и язвы, как в джунглях! От чистого воздуха и хорошей еды они протянут ноги.

Каково же было изумление почтенных директоров, когда они узнали, что звери Гагенбека бьют рекорды долгожительства среди животных. Это, а также несомненный коммерческий успех предприятия Гагенбека, стали лучшей рекламой для зоопарков нового типа.

25

Трудно поверить, но в хороших зоопарках животные чувствуют себя лучше, чем на свободе. И если подумать, ничего удивительного в этом нет. В природе у любого зверя есть враги, которые стремятся сделать его жизнь короче. А в зоопарке какие враги? Случается, конечно, что какой-нибудь посетитель-вандал кинет камень в зверя. Но это, все-таки, скорее, относится к разряду исключений.

Еще можно вспомнить о том, что в организме почти любого дикого животного обитают паразиты, результатом деятельности которых может быть как легкое беспокойство, так и быстрая гибель. В хорошем современном зоопарке все животные периодически проходят дегельминтизацию.

Но в том-то и дело, что не все зоопарки хорошие. Среди них до сих пор встречаются никуда не годные.

Правда, в Англии таких зоопарков, меньше, чем где бы то ни было: ведь любовь к животным — древняя традиция англичан. Они любили животных уже тогда, когда другим это еще и в голову не приходило. Англичане даже создали особую службу, которая следит за тем, чтобы в зоопарках не нарушалась славная традиция. Раз в год инспекторы обязательно осматривают все зоопарки, и если какие-то коллекции не соответствуют нормам — их прикрывают.

Со временем в Европе и Америке появились специальные журналы по зооделу, образовались ассоциации зоопарков и даже профсоюзы смотрителей за животными.

Сегодня можно с уверенностью сказать, что революция, начатая Гагенбеком, победила.

26 (1Голубь_розовый2 (гл. 26) (1Даррелл1 (гл. 26)( 1Кенгуру (гл. 39)

История зоодела, как и всякая история, разделяется на эпохи и периоды.

После войны на смену ранним, просторным зоопаркам, пришли более камерные, где намного легче следить за животными. Этому, как водится, было много причин. В больших загонах заболевшего зверя нередко замечали, лишь когда он ослабевал настолько, что уже не мог стоять на ногах. Да и поймать животное, например, для маркировки, в небольшой вольере легче.