Офицеры советских подводных крейсеров. (СИ)

— Да, всё бы хорошо — благодать! Если бы не служба да северные комары. Они как лошади, практически не жужжат, а сразу ж заедают! Вместо крема для загара тело нужно смазывать диметилфталатом, а он вместе с потом да служебными неприятностями глаза выедает, — сделал существенное дополнение Антон.

— Послушай, ты говоришь, что Першину пришла телеграмма о болезни родителей? — спросила Светлана, стараясь припомнить мимолётный эпизод картинки из прошлого.

— Постой, — вслух размышляла она, — рядышком с нашим «Карла Марла, 8» построено новое здание почты. Когда я давала телеграмму маме о нашем скором приезде в отпуск, то на штырьке отправленных телеграмм невольно прочитала текст: «Валя, срочно организуй и пришли телеграмму о болезни отца, иначе меня летом в отпуск не отпустят. Слава».

— Не может этого быть, — не хотел верить Антон. — Хотя такое стечение обстоятельств объяснить трудно.

— Ну и что, — уже вслух сказал он жене, — неужели я пойду в часть и, не имея прямых доказательств, буду требовать каких-то разбирательств…. Нет! Пускай это остаётся на его чести и совести. Любая гадость, сотворённая нами, в конечном итоге сваливается на голову того, кто её придумал и сотворил.

На следующий день Липовецкий принял «кандейку», где хранились кисти, скребки, рабочая одежда, журнал инструктажа личного состава и вызвал к себе боцмана. Слава Першин быстренько уехал на полный отпуск.

— Расскажи мне, как вы инструктировали и допускали личный состав к работам по покраске цистерн главного балласта? — задал он боцману мичману Мельнику первый вопрос.

— Моряки переодевались, я выдавал кисти и краску. Капитан-лейтенант Першин инструктировал и распределял их по цистернам. Затем каждый подводник расписывался в журнале инструктажа. Через каждые полчаса делали перерывы. Вот и всё, — кратко доложил Мельник по существу вопроса.

— Нет, так дело не пойдёт! Сегодня работы мы несколько задержим. Во-первых, в журнале инструктажа должна быть выписка из приказа командира части о допуске личного состава к покраске цистерн. Во-вторых, ты пойдёшь к мастеру-руководителю сварочных работ, согласуешь и ознакомишь его под роспись в журнале с проводимыми покрасочными работами. Третье — мы с тобой лично проверим вентиляцию цистерн, готовность пожарных средств и систем к работе. Затем сделаем соответствующие записи в журнале инструктажа и только после этого разрешаем покраску. И так будем делать ежедневно. Понял? За работу, — закончил Антон своё вступление в руководство.

На следующий день работа пошла слаженней, но на душе у Липовецкого было тревожно. Выписку из приказа командира части о допуске личного состава к покрасочным работам мичман Мельник так и не сделал. Похоже, что такого приказа не было вовсе. На перерывы чумазые моряки вылезали неохотно. Некоторые, беззаботно свесив ноги из шпигатов, говорили, что они некурящие и на перекуре могут посидеть и там.

— Вылезать всем обязательно, — приказал Антон. Он лично заглядывал в каждую цистерну и извлекал оттуда упрямцев.

— Ну, что мне с ними делать, — не успел подумать Липовецкий, как прямо перед ним из нижнего шпигата цистерны № 10 возник яркий фонтан пламени и раздался оглушительный взрыв. Сверху с открытой горловины и снизу вместе с дымом продолжали вырываться языки пламени. Цистерна горела, внутри её бушевал ад пожара.

Антон схватил огнетушитель и, обжигаясь, направил струю пены на фонтанирующий огонь. Моментально прибывшие, заводские пожарники развернули водяные шланги. Струями воды сверху и снизу в цистерне сбили пламя с горевшей краски. Пожар был потушен. В чадящей ёмкости был обнаружен труп матроса Нечипоренко. Рядом с ним валялись, не успевшие сгореть, полуистлевшие, в обугленной жидкой краске спички и табак размокших сигарет.

Тело матроса Нечипоренко машина скорой помощи увезла. «Кандейку» опечатали. Матросы покрасочной команды молчаливыми группами стояли и теперь не курили вовсе. Начала работать комиссия по расследованию и установлению причин происшествия.

Спустя некоторое время, прибывший на корабль, командир капитан 2 ранга Симак сразу же ошарашил Антона вопросом:

— Доложите, как вы тут сумели допустить гибель матроса?

Антон молчал. Что он мог сказать в своё оправдание командиру, который по сути дела обстановку должен бы знать не хуже него…. Ответ на этот вопрос должна дать комиссия. Следователь военной прокуратуры уже начал опрашивать свидетелей пожара.

В душе Липовецкого поселилась чёрная пустота бессилия что-либо изменить. Его мозг не хуже огня пожара жгла безответным вопросом одна и та же мысль: действительно ли он сделал всё, чтобы уберечь этих пацанов; чтобы во имя сохранения своей жизни они соблюдали элементарные правила безопасности при производстве огнеопасных работ?

Возмущённое течение жизни, как в реке вода, ниспадая в стремительном водопаде, в гуле брызг подхватывала, кружила и уносила всех и всё, попавшее в её водоворот. Но далее, успокаиваясь, тихо и мирно следовала своим предопределённым руслом.

Выводы комиссии и следователя сходились в одном — гибель матроса Нечипоренко произошла по его роковой неосторожности. Не покидая цистерны, желая закурить, он зажёг спичку, что и привело к возгоранию и взрыву паров краски и в конечном итоге его смерти. Действий или бездеятельности Липовецкого, которые прямо, либо косвенно способствовали возникновению пожара и доказывали его вину, не усматривалось. Однако, косвенных причин виновности командования в возникновении происшествия было уйма:

— это и недостаточное соблюдение организации службы заместительства на корабле, ибо помощника командира должен замещать старпом и наоборот;

— это принципиально неверное решение командования привлечь экипаж к покраске цистерн вместо квалифицированных рабочих;

— это…, да и многое ещё чего, что сводилось к одному — самым дешёвым товаром в стране Советов была жизнь человека.

Экипаж хоронил своего погибшего товарища. Деньгами, собранными офицерами и мичманами корабля оплатили проезд родителей покойника в Северодвинск и оплатили другие расходы, связанные с похоронами. Выполняя волю родителей, наняли вагон и в запаянном гробу отправили тело матроса домой на родину. Завод сделал скромный железный обелиск и ограду.

— Да что ж это у нас за государство такое, которое, плохо заботясь о своих живых защитниках, о погибших забывает начисто?! — думал Антон и офицеры экипажа. Деньги, выделяемые государством на похороны погибших военнослужащих, были настолько мизерными, что на них, как следует и поплакать об утрате было невозможно.

Вскоре, сопровождавшие гроб шесть матросов и офицер, возвратились в часть. Жизнь экипажа приобретала обычный рабочий ритм своей деятельности.

Жизнь, как вода в бурной реке, пройдя стремнины и водопады, неминуемо обретает спокойствие и, нежась в лучах солнца, продолжает свой путь в предопределённом русле.

Моряки шептались, пересказывая пикантные подробности, как молоденькая ВОХРа пленила из соседнего экипажа матроса. Она увела его в тёмный заводской закоулок и, угрожая наганом, потребовала от изменщика признания в неверности и немедленной любви.

Обеспокоенные его отсутствием, друзья-товарищи еле отбили своего, порядком струхнувшего кореша из лап озверевшей от любви молодой бабы. Участники происшествия хотели было предложить свои услуги, но, доведённая до крайности коварством своего хахаля нервная бабёнка закричала:

— Пошли вон, кобели паршивые! Перестреляю вас всех!

Пришедший в себя виновник любовной драмы, заикаясь, заговорил:

— Ребята, сваливаем! И то быстро! Она — дурёха, раз сказала, так может и выстрелить. С неё станется, уж я то это знаю!

Старпом Кочет вызвал Антона и сказал:

— Ставь бутылку и марш в отпуск!

— Это с какой радости? — переспросил Антон. — Симак так решил, что ли?

— Ага, жди — от него дождёшься, когда рак свистнет!

Свистел же вовсе не рак, а человек-гора комбриг Горонцов.

— Раз Липовецкий в гибели матроса не виновен, то пусть исполняет обязанности помощника командира и далее, — докладывал ему Симак. Я стоял рядом — комбриг нас вызвал обеих.