Савмак. Пенталогия (СИ)

  Из дома навстречу воину, потревожившему громким цокотом копыт сонную тишину усадьбы, испуганно выскочил невысокий худой старичок с изрезанным глубокими морщинами, вытянутым собачьим лицом, обрамлённым внизу пушистой дымчато-сизой бородой. Поприветствовав с низким почтительным поклоном грозно насупившего брови царского воина, он назвался Меноном, смотрителем усадьбы. Оставив без ответа приветствие и упредив дальнейшие ненужные расспросы, Ламах потребовал отвести его к гекатонтарху Делиаду.

  Испуганно замахав руками, Менон приглушенным полушёпотом попросил воина говорить потише, поскольку молодой хозяин и его гости ещё спят.

  - Придётся его разбудить, - заявил Ламах, всё же несколько поубавив тон. - Делиада срочно желает видеть хилиарх Гиликнид.

  Тяжко вздохнув, Менон доверительно сообщил декеарху, бросившему выразительный взгляд на стоявшее высоко над воротами солнце, что молодой хозяин с друзьями и гетерами угомонились лишь под утро. Просительно заглядывая в неприветное лицо матёрого вояки, он предложил ему пока что пройти в трапезную, перекусить по-домашнему, пропустить пару канфаров хорошего вина, а затем он разбудит хозяина.

  - Ладно, пошли, - легко уступил Ламах, подумав, что лишних полчаса ничего не решают. Спрыгнув на устилавшие двор грязно-жёлтые известняковые плиты, он привязал коня к резному опорному столбу навеса и вошёл за стариком-управляющим в дом.

  Минуло добрых полчаса. Мысленно возблагодарив своего друга Ктиста за это поручение, Ламах досыта набил утробу вкуснейшими деликатесами, которыми искусные повара каждый день кормят аристократов, обильно полив их первосортным привозным вином, разбавленным едва на треть, а дом по-прежнему был погружён в сонную тишину.

  Просидев за столом ещё с четверть часа в ожидании запропастившегося смотрителя, Ламах решил наконец отправиться на его поиски. Увидев в одной из комнат деревянную лестницу, ведущую на второй этаж, где очевидно находились хозяйские спальни, декеарх, которому ударившее в голову вино добавило смелости, решил, что время не ждёт, и решительно направился наверх, по-военному держа снятый с головы в трапезной шлем на согнутой в локте левой руке.

  Оказавшись на верхней галерее, он двинулся по кругу, осторожно отодвигая закрывавшие дверные проёмы полупрозрачные занавеси и заглядывая в богато обставленные комнаты, но все они были пусты. И только обогнув дом и оказавшись на северной его стороне, близко примыкающей к большому тенистому саду, ветвисто раскинувшемуся на добрую сотню шагов до самого берегового обрыва, он ещё издали услышал вырывавшийся из-за дверного полога одной из комнат многоголосый храп. Приоткрыв полог и впустив в комнату немного света из сада, он разглядел у противоположной стены широкое, закрытое балдахином ложе, занимавшее чуть не половину комнаты, пару кушеток у боковых стен, несколько кресел и два изящных трапезофора - круглых столика на одной ножке - с потухшими светильниками.

  Решительно сдвинув плотный тёмно-зелёный полог к дверному косяку (комнаты верхнего этажа не имели окон - дневной свет проникал в них только через двери), Ламах бесшумно подошёл по устилавшему пол спальни мягкому ковру к ногам ложа, раздвинул свисавшие между витых позолоченных столбов полупрозрачные занавеси и всмотрелся в открывшуюся его взору соблазнительную картину.

  На широкой постели лежали вповалку три пары красивых молодых мужчин и женщин. Прежде всего, взгляд Ламаха невольно задержался на гладких точёных ножках и восхитительно круглых задницах женщин. Он, конечно, знал из ходивших среди соматофилаков разговоров, что их юный командир приютил у себя в усадьбе трёх самых красивых столичных гетер - черноволосую Афинаиду, светло-русую Агапию и рыжую Илерию. И вот ему представился небывалый для простого воина случай задарма полюбоваться их нагими телами, причём всеми тремя сразу! Будет о чём вечером рассказать за кружкой вина товарищам!

  Почувствовав, что его мирно дремавший в штанах "боец" вдруг ожил и начал раздуваться от желания ринуться немедля в атаку, Ламах поспешил перевести взгляд с женских прелестей на лица обнимавших их мужчин. Все они были ему хорошо знакомы. Справа на краю ложа спал на правом боку гекатонтарх соматофилаков Феокрит - 23-летний сын царского казначея Деметрия. С другой стороны похрапывал на спине 20-летний гекатонтарх соматофилаков Алким - племянник хилиарха Гиликнида, сын его младшего брата Гегесиппа - фанагорийского номарха. Лица третьего счастливчика, крепко спавшего на середине ложа, не было видно за высокими курганами грудей его чернокудрой подруги, но это, несомненно, был хозяин усадьбы Делиад. Впрочем, своего непосредственного командира декеарх Ламах знал в лицо далеко не так хорошо, как чужих гекатонтархов: слишком уж редко тот наведывался в свою сотню со дня своего назначения!

  Чернокудрая Афинаида, старшая из трёх гетер, спала, похоже, чутко как кошка. Почувствовав полившийся в комнату из дверного проёма неяркий, затенённый садовыми деревьями свет, она тотчас пробудилась, а когда кто-то тихонько подошёл к ложу и раздвинул занавески, удивлённо приоткрыла опушенные густыми длинными ресницами веки: слугам было настрого запрещено соваться в хозяйскую спальню без зова. Увидев между приоткрывшихся занавесей балдахина тёмный силуэт воина с круглым солдатским шлемом на согнутой в локте руке, она сразу успокоилась.

  Заметив, что одна из красоток исподтишка за ним наблюдает, Ламах молча указал пальцем правой руки на Делиада. Бережно высвободив лицо юноши из нежного плена своих роскошных грудей, Афинаида ласково затормошила тонкими, унизанными перстнями пальчиками густые тёмно-каштановые волны его волос, тихонько, чтоб не разбудить остальных, проворковав ему в ушко:

  - Делиа-а-ад!.. Миленьки-и-ий, просни-ись... К тебе пришли-и-и!

  - Ну кого там ещё ворон принёс в такую рань? - пробурчал недовольно Делиад, с трудом разлепляя заспанные глаза.

  - Декеарх Ламах. Прибыл за тобой по приказу лохага Никона, - отпустив полог балдахина и отведя глаза в сторону, доложил вполголоса Ламах.

  Юноша сонно зевнул.

  - Ну, что там ещё случилось?

  - Тебя срочно требует к себе хилиарх Гиликнид.

  - Вот старый хрен! Что ему нужно?

  - Не знаю, господин.

  - Скажи, что не нашёл меня... Или нет - что я тяжело заболел и не могу сейчас приехать.

  - Лучше бы тебе всё-таки поехать, малыш, - посоветовала Делиаду его благоразумная подруга.

  Как ни тихо они говорили, всё равно их голоса скоро разбудили остальных. Под балдахином началось всеобщее шевеление, ворочание, потягивание.

  - Да, Делиад. Лучше съезди, - широко зевнув спросонок, поддержал Афинаиду своим авторитетным мнением Феокрит. - Не дразни голодного пса. А то, ещё чего доброго, отошлёт тебя обратно в Феодосию.

  - Хочешь, я поеду к дяде вместе с тобой? - предложил великодушно Алким с другой стороны ложа. - Если что, замолвлю за тебя словечко.

  - Да, поедем все вместе, - тотчас на правах старшего решил Феокрит.

  - Благодарю вас, друзья! - растроганно отозвался Делиад. - Но раз хилиарх вызвал только меня, то я поеду к нему один, а вы оставайтесь, а то девушки без нас заскучают, - мужественно решил Делиад, не хотевший, чтобы его друзья и подруги и всё ещё ожидавший за кисейной завесой декеарх сочли его испугавшимся высокого начальства мальчишкой.

  - Ну, как хочешь, - не стал спорить Феокрит и с хрустом потянулся.

  - Ступай, Ламах, - приказал Делиад, - жди меня внизу. Я сейчас спущусь.

  Едва фигура декеарха исчезла в дверном проёме, Делиада стали целовать на прощанье (он обещал, что через пару часов, самое позднее - к вечеру, вернётся) по очереди все три его подружки. Не довольствуясь одними только губками, он стал обцеловывать их сочные груди и тотчас почувствовал, как его отдохнувший после короткого сна "наездник" снова просится в "седло". Решив, что Гиликнид ещё немного подождёт, он опрокинул Афинаиду на живот, извозил мокрыми губами и языком её выпуклые, круглые и упругие, как мячи, ягодицы и, застонав от наслаждения, лёг на них животом, запустив своего "единорога" глубоко в их раздавшуюся нежную мякоть. Две другие пары тотчас с превеликим удовольствием последовали их примеру...