Савмак. Пенталогия (СИ)

  Гераклий и Левкимна вскоре полюбили свою приветливую, покладистую и трудолюбивую служанку как родную дочь. Начав в их доме хорошо питаться, Поликаста быстро взрослела и на глазах расцветала, превращаясь в настоящую красавицу. Принеся через два года на агоре присягу гражданина и вернувшись из казармы эфебов домой, Минний и сам не заметил, как по уши в неё влюбился. Но теперь он поступил по-другому: стал задаривать её сладостями, украшениями и разными безделушками, до которых так падки все девушки, и наконец заявил, что хочет на ней жениться, и если она ему теперь откажет, то сделает несчастным на всю оставшуюся жизнь. Поликаста ответила, что его отец и мать ни за что не согласятся, чтобы их единственный сын женился на бедной служанке. Минний заверил её, что непременно добьётся их согласия. В конце концов, девушка сдалась, признавшись, что и сама влюбилась в него, как только оказалась в этом доме.

  Когда Минний в её присутствии объявил родителям о своём твёрдом намерении жениться на Поликасте, отец, вопреки опасениям, не стал против этого возражать, но сообщил о своём решении отправить сына на два-три года в Афины слушать лекции лучших эллинских учёных. После того, как Минний, впитав в себя передовые знания культурной столицы мира, вернётся домой, он сможет начать самостоятельную жизнь и волен будет жениться на ком пожелает. Выслушав это радостное и одновременно грустное решение, Поликаста расплакалась на груди у Минния, крепко обнявшего её, как свою с этой минуты законную невесту. Перед расставанием Поликаста поклялась Царицей Девой непременно дождаться возвращения Минния из-за морей.

  И вот он здесь, а его любимая - жена жирного тупицы Дельфа...

  Через полминуты Дельф не менее торжественно, чем богиню Судьбы, внёс в комнату два пузатых глиняных кувшина - с вином и водой. Достав с настенной полки две вместительные деревянные кружки, украшенные дивной тонкой резьбой (ручки их были сделаны в виде морских коньков), он с согласия гостя быстро наполнил их до половины тёмно-красным вином с проклионовых виноградников и разбавил холодной водой из родника, бьющего из северо-восточного склона Девичьей горы, откуда издревле брал прекрасную на вкус питьевую воду весь Керамик и даже многие жители города. Пролив несколько причитающихся богам капель на жёлтый глиняный пол, они выпили за счастливое возвращение Минния домой: Дельф - жадными большими глотками сразу до дна, Минний, недавно вдоволь напившийся в бане, - не спеша осилил за раз едва треть.

  - А, кстати, где ты будешь жить? - озаботился вдруг Дельф. - Ведь дом и усадьба твоего отца давно проданы... Слушай! Давай-ка, пока Поликаста с детьми в усадьбе Мемнона, оставайся здесь у меня.

  - Спасибо, дружище, - Минний благодарно пожал лежащий на столе напротив внушительный волосатый кулак Дельфа, - но, думаю, мне удастся найти себе приют в городе. А как поживает тётушка Пантакия?

  Дельф грустно вздохнул и вновь наполнил до краёв свою кружку.

  - Матушка умерла два года назад. Сейчас у меня молодая мачеха Евтиха, наша бывшая фракийская рабыня. Отец женился на ней год назад, после того, как она родила ему сына. Так что у меня теперь есть годовалый брат - Евклид Младший.

  - А ты, случаем, не помог втихаря старику с мачехой, а? - подмигнул Дельфу Минний с хитрой ухмылкой.

  - Да ты что! На кой ворон она мне сдалась?! У меня же есть моя Поли.

  - Ладно, ладно, я же пошутил... Давай выпьем за здоровье твоей Поли и ваших деток.

  Отпив из своей кружки ещё треть и дождавшись, пока Дельф осушил свою до дна, Минний спросил:

  - Скажи, почему Поликаста ушла тогда из нашего дома?

  - Не знаю, Минний. Она никогда мне об этом не говорила. Но, если честно, я думаю, твоя матушка прогнала её, потому, что не хотела, чтобы ты женился на ней.

  - И тем самым спасла Поли жизнь.

  - Выходит, что так. Через два с половиной года твои родители вместе со своей новой служанкой погибли в огне, когда ночью загорелась их усадьба.

  - И как же она могла загореться ночью?

  - Ты знаешь, никто тогда не верил, что пожар вспыхнул случайно. Наверняка вашу усадьбу подожгли.

  - Кто поджёг?

  Дельф помолчал, будто раздумывая, говорить или нет.

  - Ну? Ты мне друг или кто?

  Опять тяжко вздохнув, Дельф в третий раз наполнил свою кружку вином пополам с водой (Минний показал, что у него ещё есть).

  - Говорили, будто видели убегавших оттуда скифов.

  - Каких скифов?

  - Ну, каких? Формионовых, конечно. Не из Неаполя же! - Дельф поднял кружку. - Ну, давай - в память о твоих родителях.

  - И о твоей матушке.

  Допив, наконец, свою кружку до дна, Минний поглядел в окошко и встал из-за стола:

  - Дельф, нам надо поспешить - солнце скоро сядет.

  Залпом допив свою кружку, Дельф вскочил на ноги, замотал в белое покрывало статуэтку Тихе и хотел бежать с ней в дальнюю кладовку, но передумал и втиснул на посудную полку. Затем схватил, едва в спешке не опрокинув, со стола оба недопитых кувшина и побежал возвращать их мачехе, попросив Минния подождать его во дворе. От дверей дома они подошли к печи, из которой Евклид только что закончил вынимать глиняную "выпечку". Дельф сказал отцу, что пойдет, покажет Миннию могилу его родителей.

  - Хорошо. Только недолго, - дозволил Евклид с недовольной миной на лице. - У нас сегодня ещё много работы.

  Почтительно простившись с дядюшкой Евклидом, Минний поспешил вместе с Дельфом к калитке. Выйдя на южную околицу Керамика, они пошли по усеянной надгробьями узкой прибрежной полосе между восточным склоном Девичьей горы и бухтой. Родители Минния и погибшие с ними слуги были похоронены аж на дальнем краю тянувшегося вдоль Восточной бухты города мёртвых.

  - Но ты же так ничего и не рассказал о себе! - вспомнил по дороге Дельф. - Куда ты исчез на целых десять лет? Ты, наверное, нашёл там за морем красивую и богатую жену, как считает Поли. Давай, рассказывай... Хотя, нет! Не говори! - Дельф даже остановился на секунду от внезапно пришедшей ему в голову счастливой мысли и обернулся к следовавшему за ним по пятам Миннию. - Слушай, Минний! Мемнон должен на днях прислать к нам за горшками кого-то из сыновей. Так я сейчас подумал: а что, если нам с тобой съездить на пару дней к Мемнону? Увидишь наших деток. Кстати: угадай, как мы назвали своего первенца!

  - Дельфом?

  - Нет.

  - Евклидом?

  - Не-а!

  - Тогда, не знаю.

  - Хе-хе-хе! Миннием - в твою честь! Так захотела Поликаста, а я, конечно же, не был против... Ну, так что - поедем? Поликаста наверняка будет рада тебя увидеть через столько лет... Сказать по-правде, я уже сильно по ней соскучился. Самого-то меня к ней батя не отпустит, а вместе с тобой - другое дело. Там в усадьбе всем нам и расскажешь о своём заморском житье-бытье. Ты, кстати, насовсем к нам приехал или на время?

  - Насовсем.

  - Здорово!.. Так что, Минний, - поедем? - чуть ли не со слезой в голосе продолжал уговаривать друга Дельф. Минний едва сумел удержать на дрогнувших губах довольную улыбку.

  - Пожалуй, можно съездить. Я ведь всё равно собирался в ближайшее время побывать в нашей бывшей усадьбе, порасспросить соседей как погибли мои старики. Клер Мемнона, кажется, неподалёку?

  - Да там рукой подать! - поспешно подтвердил возликовавший Дельф. - Слушай, а где мне тебя искать в городе, когда приедет телега с клера?

  - Я тебе на днях сообщу, у кого я поселился.

  Тем временем, оставив за спиной Девичью гору, они дошли почти до южного края некрополя. Дельф подвёл вновь обретённого друга к слегка покосившейся узкой известняковой стеле, торчавшей из густых зарослей ежевики, разросшихся на могиле. Пригнув посохом колючие ветви, унизанные спелыми чёрными ягодами, Минний с окаменевшим лицом прочел выбитую на плите надпись: "Здесь обрели вечный покой ритор Гераклий и его достойная супруга Левкимна, невинные жертвы враждебного огня".