Дикое золото

еша, расшифрованная за неделю до описанных событий.

ШАНТАРСК ЗПТ НАЧАЛЬНИКУ ГУБЕРНСКОГО ЖАНДАРМСКОГО УПРАВЛЕНИЯ ПОЛКОВНИКУ ЛАРИОНОВУ ТЧК ДЛЯ РАССЛЕДОВАНИЯ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ СМЕРТИ СОТРУДНИКА ПОДЧИНЕННОГО МНЕ ОХРАННОГО ОТДЕЛЕНИЯ ЗПТ КОЛЛЕЖСКОГО АСЕССОРА СТРУМИЛИНА ЗПТ В ШАНТАРСК НАПРАВЛЯЕТСЯ РОТМИСТР ОТДЕЛЬНОГО КОРПУСА ЖАНДАРМОВ БЕСТУЖЕВ АЛЕКСЕЙ ВОИНОВИЧ ТЧК РОТМИСТР БЕСТУЖЕВ ПРИ НАЛИЧИИ ТАКОВОЙ НЕОБХОДИМОСТИ ИМЕЕТ ВСЕ ПОЛНОМОЧИЯ ЗАНИМАТЬСЯ ДРУГИМИ ИЗВЕСТНЫМИ ВАМ ДЕЛАМИ ЗПТ ПРЕБЫВАЯ НА ПЕРВОНАЧАЛЬНОМ ЭТАПЕ ИНКОГНИТО ТЧК РОТМИСТР БЕСТУЖЕВ МОЖЕТ ПОЛЬЗОВАТЬСЯ ПАСПОРТАМИ НА ИМЯ ЛЯМПЕ ЛЕОНИДА КАРЛОВИЧА ЛИБО САВЕЛЬЕВА ПАВЛА ЕРЕМЕЕВИЧА ТЧК ПРОСЬБА ОКАЗАТЬ ВСЯЧЕСКОЕ СОДЕЙСТВИЕ И ПОМОЩЬ РОТМИСТРУ БЕСТУЖЕВУ И СОПРОВОЖДАЮЩИМ ЕГО В ПОЕЗДКЕ ФИЛЕРАМ ЛЕТУЧЕГО ОТРЯДА СЕМЕНУ АКИМОВУ И ПАНТЕЛЕЮ ЖАРКОВУ ТЧК ДАННАЯ КОМАНДИРОВКА ПРЕДПРИНИМАЕТСЯ ПО СОГЛАСОВАНИЮ СО ВСЕМИ НАДЛЕЖАЩИМИ ИНСТАНЦИЯМИ ТЧК
НАЧАЛЬНИК САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО ОХРАННОГО ОТДЕЛЕНИЯ ГЕНЕРАЛ ГЕРАСИМОВ

Глава девятая

Без маски, среди своих

– Насчет немца Лямпе – это было специально придумано? – спросил полковник Ларионов. – Чтобы был именно немец, а не представитель какой-то другой нации?

– Специально, – устало усмехнулся Бестужев. – Видите ли, Василий Львович, немцу в нашем российском представлении отведен некий определенный набор качеств. Немец педантичен, скопидомист, он формалист до абсурда, как это блестяще описано Лесковым, – но вот в хитрости, в коварстве азиатском немцу у нас отчего-то решительно отказывают. И, что характерно, относятся чуточку свысока: ты, мол, немец-перец-колбаса, и расчетливее нашего брата русака в сто раз, и оборотистее, но вот игры ума от тебя не дождешься… И, право же, те, кто мне готовил эту личину, оказались правы, я проехал чуть ли не всю Россию, встречая именно такое отношение, какое было предсказано…

– Что же вы семужкой-то брезгаете? – радушно укорил полковник. – Сейчас пельмешки подадут, я, знаете ли, чувствуя себя несколько виноватым, вспоминая, что вам пришлось перенести у наших полицейских бурбонов…

– Пустяки, – усмехнулся Бестужев. – Одна-единственная затрещина. Никак не повод для уныния.

Полковник деликатно покашлял, отвел взгляд, словом, он теперь выглядел как воспитанный человек, вынужденный сказать в глаза нечто нелицеприятное:

– Вы уж простите провинциального медведя, Алексей Воинович, но позвольте все же заметить, что от этой затеи с немцем Лямпе и мещанином Савельевым явственно попахивает пинкертоновщиной, этими книжечками в мягких обложках, гимназическим чтивом…

– Вполне возможно, – со вздохом признался Бестужев. – Но вы, Василий Львович, не учитываете подчиненности моего положения. Это вы здесь – царь и бог, между нами говоря. А офицерам вроде меня в столицах приходится поступать согласно приказам начальства.

– Да какой уж царь…

– Ну, не скромничайте. Вы все-таки начальствуете над губернским управлением, ваше начальство далеко… Генерал велел действовать поначалу инкогнито, оставалось щелкнуть каблуками и, преданно поедая глазами