Савмак. Пенталогия (СИ)

  Схватившись под водой за его поднявшуюся "рукоятку", Аркеса ещё ближе подплыла к нему, воткнувшись заострившимися сосцами в его грудь.

  - А уж мне как хочется! - певуче проворковала она, приблизив призывно улыбающиеся чёрно-красные губы совсем близко к его губам. - Для тебя дверь моего дома будет открыта даже в полночь. Приходи, не пожалеешь... Так что - ждать тебя сегодня?

  - Жди...

  Высвободившись из назойливых объятий красавицы-вдовы, похоже, всерьёз вознамерившейся заполучить его в мужья, оплетя, что та паучиха, липкой паутиной сладострастия, Минний окунулся с головой и медленно поплыл, огибая резвящихся в бассейне купальщиков, к противоположному краю.

  - Гляди же, не пришли опять вместо себя заместителя, ха-ха-ха! - засмеялась ему вдогон ткачиха и, покачивая роскошным, лоснящимся от влаги задом, тотчас притянувшим десятки похотливых мужских и завистливых женских взглядов, не спеша покинула бассейн.

  Минний плавал, отвечая на приветствия и вступая в короткие разговоры с многочисленными знакомыми, добрых четверть часа, пока наконец не освободилась одна из ванных комнат.

  Забрав из раздевалки неузнаваемых после стрижки близнецов, вернувшегося с покупками Лага и пояс с деньгами, Минний направился с ними вслед за банщиком в ванную. Отблагодарив раба за услугу мелкой монеткой (сломавшись, с улыбкой от уха до уха, пополам в поклоне, банный раб, впустив в ванную комнату Минния и его рабов, тщательно задвинул за ними кожаную шторку в знак того, что комната занята), Минний и его спутники полезли сразу в парилку.

  - Как вы попали в рабство? - спросил Минний. Расслабленно опершись спиной на шершавую каменную стену, он сидел, обливаясь потом, на широкой, отполированной задами деревянной скамье, наблюдая сквозь висевший в маленькой комнатке горячий туман, как у противоположной стены близнецы ожесточённо соскребают друг с друга въевшуюся в кожу грязь (вёсельных рабов стригли и мыли раз в год, весной, загоняя минут на пять в холодные воды гавани перед тем, как завести на корабль и приковать на полгода к скамье). Сквозь тонкую белую кожу, разрисованную на спинах бичом безжалостного трюмного погонщика розовыми "узорами", отчётливо просматривались все кости, мышцы и жилы.

  - Воры из соседнего племени напали ночью на нашу кошару... убили отца... угнали мать, младших братьев и сестёр... овец. Мы с Авлузелмом пошли по следу, попытались ночью вызволить своих, да сами попались, - перестав скрести брата, после небольшой паузы неохотно удовлетворил любопытство нового хозяина старший близнец.

  - Понятно... Теперь слушайте меня внимательно... Сегодня вам несказанно повезло, потому что я добрый хозяин и отношусь к своим рабам по-человечески. Знаете почему? - Минний вытянул вперёд правую ногу и указал на широкий, вдавленный, бледно-розовый след цепного "браслета" над щиколоткой - такого же, как на ногах изумлённых близнецов. - Потому что ещё прошлой зимой я сам был вёсельным рабом. Но счастливый случай помог мне освободиться и вернуться домой. Теперь я помогу вам... Служа мне, вы будете сыты, одеты, обуты - мне нужны крепкие рабы... Я не против, чтобы вы при случае перепихнулись с рабынями. Вы, наверное, уже забыли, как это делается, а? Хе-хе-хе!.. Но за это я потребую от вас собачьей преданности. Вы мне нужны не столько как рабы, как телохранители. Надеюсь, драться вы умеете?

  - Умеем, господин! - подрагивающим от радости голосом заверил старший.

  - Если я останусь вами доволен, на корабль вы больше не вернётесь: весной я выкуплю вас у прежнего хозяина. Так что старайтесь: всё зависит от вас.

  - Мы будем стараться, господин! - пообещал за себя и брата Авлудзен, поедая нового хозяина преданно-восторженным взглядом.

  - И это ещё не всё, - продолжил Минний. - Ваше рабство не продлится вечно. Обещаю, что через пять вёсен, считая с будущей весны, я отпущу вас на волю и даже дам вам денег, чтобы вы могли уплыть в свою Фракию. А если захотите, сможете остаться и служить мне уже за плату, как вольные слуги. Лаг подтвердит вам, что моему слову можно верить, - кивнул Минний на своего чернобородого раба, потевшего рядом с ним на скамье, время от времени плеская по команде хозяина из деревянного ковша на пышущий жаром конусовидный выступ в углу. (Источником тепла в парилке служила общая с соседней парилкой каменка, с уходящим по стене на крышу квадратным дымоходом, открытая передняя часть которой находилась за стеною - в тянущейся вдоль всех парилок кочегарке; рабы-кочегары с утра до вечера поддерживали в каменках огонь, на котором в больших медных котлах, грелась вода, поступавшая самотёком по керамическим трубам в расположенные за парилками ванны и в центральный бассейн.) И правда, его поджарое, мускулистое тело отнюдь не свидетельствовало о недоедании. - Он служит мне на тех же условиях. Сколько тебе осталось до выхода на волю, Лаг?

  - Четыре весны, хозяин! - оскалил крепкие белые зубы в блаженной улыбке Лаг.

  - Доволен ли ты своей теперешней жизнью?

  - Очень доволен, хозяин!

  - Бил ли я тебя когда?

  - Ни разу, хозяин!

  - Слыхали? Ни разу! - подняв назидательно палец, обратил Минний взгляд на потрясённо внимавших каждому слову близнецов. - А почему?

  - Потому, что я твой верный пёс, готовый по первому твоему слову без раздумий броситься в огонь и в воду! - бойко отчеканил Лаг.

  - Вот! Вот какие слуги мне нужны! - объявил серьёзным тоном Минний. - Как думаешь, не ошибся я с этими фракийцами?

  Лаг снизал неопределённо плечами.

  - Трудно сказать. Там видно будет. Парни они вроде крепкие, жилистые, силу скоро нагуляют. Умеют ли драться, скоро проверим, если что - научим. А вот достаточно ли они храбры, чтоб быть телохранителями? Овец-то своих и родителей они не защитили.

  - А что мы могли вдвоём против двадцати! - с болью в голосе воскликнул Авлудзен.

  - Ладно. Теперь они сами кузнецы своего счастья, - сказал Минний. - Если подведут, заменим их другими.

  - Мы не подведём, господин! - в один голос заверили близнецы.

  - Верю, - улыбнулся Минний. - Только вот что. Наш договор сохранит силу, только если я через пять лет буду жив и здоров. А в этом городе у меня немало врагов, и если меня убьют, вы так и останетесь до конца жизни рабами. Зарубите это себе на носу...

  Минний встал. За ним тотчас подхватился со скамьи и Лаг.

  - До весны у вас испытательный срок. Лаг будет над вами старшим. Слушаться его во всём, как самого меня. Вам ясно?

  - Ясно, хозяин.

  - Кстати, ваши ужасные варварские имена нам с Лагом не выговорить. Поэтому ты, говорун, - ткнул Минний пальцем в грудь старшего близнеца, - будешь отныне откликаться на имя Авлет*, а ты, молчун, будешь просто Авлом. Запомнили?

  (Примечание. Авлет (греч.) - флейтист, в переносном смысле - болтун.)

  Братья молча кивнули.

  - Ну, ладно, Лаг. Пойдём в ванную - разомнёшь мне мышцы. А вы тут пока отскребите друг друга хорошенько, чтоб не занести в дом Гераклида лишних постояльцев. Ха-ха-ха!

  В этот вечер Минний вновь не пошёл к Аркесе. Он решил выждать ещё пару дней и наведаться к ней нежданно, без предупреждения.

  Следующим вечером Тирсения неожиданно заявилась в спальню Минния, прервав его работу над заказной судебной речью. Окатив постояльца с порога масленым взглядом, она, приподняв ладонями распирающие тесный шерстяной хитон пышные груди, обольстительно улыбаясь, сообщила, что Гераклид сегодня приглашён на симпосион к Матрию, Агасикл тоже, как обычно, развлекается где-то с друзьями (хорошо, если явится домой пьяный к полуночи: юная, навязанная родителем жена не сильно его привлекает - скорее, наоборот!), и предложила, если Минний желает, принести ему ужин прямо сюда, в спальню. Всем своим видом Тирсения выказывала готовность незамедлительно исполнить любое его желание.

  Почувствовав, как под полой хитона затвердевает, наливаясь желанием, его фаллос, Минний поспешно опустил с ложа ноги и сел, прикрыв диптихом встопорщившийся у живота хитон. Хоть Невмений и уверял, что его отец уже давно не ревнив, злоупотреблять гостеприимством Гераклида, пожалуй, не стоило. А возжаждавшего сладкой женской плоти "зверя" следует насытить в другом месте.