Поэзия народов СССР IV-XVIII веков

Хоть нигде неириступиых таких дверей не нашел.

Приучись без подруги свой век прожить, о Бабур,

Если верности ты во вселенной всей не нашел.

* * *

Клятвы твои, твои обеты — где это все?

Ласки твои, твои приветы — где это все?

Я от тебя ушел в смятенье,— вспомнила ль ты,

Где твой Меджнун? Где страсть поэта? Где это все?

Речи твои лекарством были скорбной душе.

Где же теперь лекарство это? Где это все?

Как же тобой забыт так скоро бедный Бабур?

Клятвы твои, любви обеты — где это все?

* * *

О, приди! Жить в могиле разлуки до каких мне пор без тебя?

О, доколе еще этой муки мне терпеть позор без тебя?

Если б снова сверкнули два солнца, два глаза твоих предо мной!

Пусть ослепну от света, но только б не потух мой взор без тебя!

Если б кудри твои мне увидеть — и смятенным стать навсегда!

Но мечта против яви напрасно затевает спор без тебя.

Я люблю тебя так, что пошел бы даже в ад с тобой, словно в рай,

Но и и в рай не заманишь Бабура: наслажденье — вздор без тебя.

* * *

Не зевай, виночерпий, весна коротка,— торопись!

Дай вина покраснее, но из погребка — торопись!

Не дано человеку в свой завтрашний день заглянуть,

Если жив ты сегодня, будь весел пока,— торопись!

В том свиданье блаженство, когда ты с любимой вдвоем.

Без соперника встреча легка и сладка,— торопись!

Против силы печали — одно только средство, Бабур:

Пей вино и рассеять печали войска торопись!

* * *

Как я сонное счастье свое разбудить, о боже, хочу!

Этот гибкий, податливый стан я обвить на ложе хочу.

К этим сладкоречивым губам как хочу губами припасть!

Эту розоподобную плоть целовать до дрожи хочу.

Научитесь, Ширин и Лейли, обаянью милой моей.

Где Фархад и Меджнун? Я любви научить вас тоже хочу.

Словно солнце — лицо... Нет, Бабур! Новолуния — брови... Стыдись!

Я сравненья такой красоте подыскать дороже хочу!

* * *

Пришла весна — и снова степь как райский сад цветет,

Кто наслаждался и зимой и летом — счастлив тот.

О чем дутар звенит, о чем поет певец? Пойми:

Они сулят блаженство тем, кто сбросил груз забот.

Любимая, ты — Мекка мне, тебе поклоны бью.

Молчи, хаижа! Твои уста — источник нечистот.

Не только нежность, но и гнев любимой, даже брань,—

Благодеянье для тебя, о сердце-сумасброд!

* * *

На чужбину заброшен, жестокой судьбой угнетенный, прошу:

Помяни хоть в молитве меня, от тебя отлученный, прошу.

Беззаветность любви, безграничную верность тебе доказав,

Только памяти доброй твоей, злой разлукой казненный, прошу.

Если в бездну страдания ввергнул меня мой китайский кумир,

Вся надежда на бога — и воли его благосклонной прошу.

Мне в разлуке ни радости нет, ни забвенья хотя бы на миг,

Без любви я не жизни, а смерти, смертельно влюбленный, прошу.

Моему кипарису привет от Бабура снеси, ветерок,

Пpax пред ним поцелуй,— так я, заживо здесь погребенный, прошу.

* * *

О какой клевете говорить? Все дела соперников — ложь!

И какую мне рану открыть? Ты меня изранила сплошь.

На какие блужданья роптать всей моей заблудшей судьбы?

Колесо коварных небес ты с кривых путей не сведешь!

О какой мне поведать тоске, о каком спасенье кричать?

Кровожадной разлуки рука ведь уже вонзила свой нож.

Если в собственном даже краю ты забыто милой своей,

На чужбине, о сердце мое, неужели верность найдешь?

Что соперников злоба тому, кто от милой так пострадал?

Если роза так больно язвит, то чего от терния ждать?

* * *

Что о судьбе думать моей? Слишком всесильна печаль!

Где же приют сердцу найти? Ехать в какую мне даль?

Пьяный вертеп, божий ли дом — все предо мной на замке,

Здесь постучусь, там постучусь,— разве бездомного жаль?

В мире земном что мне сказать жалкой породе людской?

Слушать их речь? Но человек — или невежда, иль враль.

Что тебя ждет в мире земном, лучше, Бабур, не гадай.

Что суждено, то суждено! А в размышленьях — печаль!

* * *

Весело мы пировали вчера. Всем на пиру таком хорошо!

Очень приятные гости сошлись, каждый мне был знаком хорошо.

Благопристойно беседа велась, не было глупых, путаных слов,

Здравицы произносились красно, кто-то блеснул стишком хорошо.

Хоть не заморское было вино, крепость его отменна была.

Время бежало между одним и меж другим глотком хорошо.

Музыка, пение, сласти, вино — не было недостатка ни в чем.

Не было скуки. Устроен был пир истинным знатоком хорошо.

Люди хмелели, шумели,— у всех пьяной слезой туманился взгляд.

Эти — от хохота плачут, а те — давятся жирным куском... Хорошо!

Стали друг друга по-пьяному чтить, лбом об лоб усердно стуча.

Спутались головы, ноги... Весь дом вертится кувырком... Хорошо!

Новая полночь настала,— гостям время пришло идти по домам.

Трезвому лучше в седле восседать, если подвыпил — пешком хорошо.

Я же, собой не владея, уснул, чувствую — кто-то будит меня.

Месяцеликая пери, чей взгляд все мне открыл тайком хорошо!

Милые гости, простите меня, если сболтнул я глупость вчера:

Выпил Бабур! И царю простаком стать иногда под хмельком хорошо!

ПИСЬМО

...Было со мной: ночью лежу, духом смятен,

Влага в глазах, в жилах огонь, крови взамен.

Так я лежу,— душу гнетет бремя тоски,

Сердце свое, горько стеня, рву на куски.

Века дела перебирал, мысля всю ночь,

Также дела жизни своей числя всю ночь.

То я лежал, то иногда вскакивал я,

Спорил с судьбой, сам над собой плакивал я.