Выбор

Но, вопреки всему,

я счастлив оттого,

что есть на свете женщина,

судьбой приговоренная

жить

В радиусе действия

сердца моего!..

* * *

Тот самый л у ч ,

который

твоих коснется рук,

покинув

мыс К и т о в ы й ,

опишет полукруг.

И в море не утонет.

Пушист и невесом,

он был в моих ладонях

застенчивым птенцом...

Он замелькает вскоре

над рябью свежих л у ж .

3 844

65

Сквозь облако тугое

пройдет тончайший л у ч .

И облако, как сердце,

пронзенное стрелой,

забыто н рассеянно

повиснет над страной.

На запахи грибные

прольется луч из тьмы.

И за лучом

печные

потянутся дымы.

Он высветит,

с разбега

запутавшись в звонке,

скелет велосипеда

на пыльном чердаке.

Смахнет росу

с тычинки

ленивого цветка.

В больших глазах волчихи

застынет, как тоска.

Упав на лес полого,

пожухлый лист пронзит.

Перечеркнет болото.

По насту заскользит.

На половицы в доме

он хлынет, как обвал...

Я пил его с ладони.

Пил,

словно целовал...

Покинул мыс Китовый,

к а к песня для двоих,—

тот самый л у ч ,

который

коснется губ твоих.

В В Е Р Х - В Н И З . . .

Пусть продолжается наше кочевье.

Ты от привычного

отмахнись...

Владивосток

будто качели:

66

вверх — вниз,

вверх — вниз...

Это — без наигрыша и рисовок —

у океана

природа учится.

Это

на спины щербатых сопок,

сопя и кряхтя,

взбираются улицы.

С Э Т И М И улицами поспорь.

Их крутизну положи в конверт...

Владивосток

будто любовь:

В Н И З — вверх,

вниз — вверх...

Капли прибоя утри со лба,

ветру серьезному поклонись...

Владивосток

будто судьба:

вниз — вверх,

вверх — вниз...

Та ли дорога или не т а , —

в наших ладонях

бессонный век...

Владивосток

будто мечта:

вверх,

вверх,

вверх,

вверх!

ЗЕЯ

Ты пока что напрыгайся,

Зея.

Скалы вымой. Кедрач остуди.

Через эту п р о т я ж н у ю землю

горделиво и крупно

лети.

11тиц

уверенным плеском напутству

Ширься.

Брызги метни в облака.

67

Ты пока что поцарствуй!

Побуйствуй!..

Только вес это, Зся,

пока.

Потому что рассчитана доля

для тебя, шебутная вода.

Человечество здесь —

молодое.

Человечество здесь —

навсегда.

Человечество строит плотину.

Так,

что шелесты зейскнх глубин

превращаются — необратимо! —

в ослепительный шорох турбин.

Будет яростным он до озноба.

Будет выверен он и воспет...

Все подсолнухи

шара земного

повернутся

на этот свет!

О Г Л Я Н У В Ш И С Ь . . .

И все ж ,

пройдя сквозь тайгу и пустыни,

поверив в детей,

как в себя самих,

мы знаем:

не кончится,

не остынет

и не ослабнет,

хотя бы на миг,

напористость плуга,

дыханье завода,

движение

скальпеля и пера...

Мы помним о том,

что любое Сегодня —

всего лишь

завтрашнее

Вчера.

68

• * *

Горбуша

в сентябре

идет метать икру...

Трепещут плавники, как флаги на ветру.

Идет она, забыв о сне и о еде,

туда, где родилась.

К единственной воде.

У г а р о м ,

табуном,

лавиною с горы!

И тяжелеют в ней дробиночки икры...

Горбуша прет, шурша,

как из мешка -- горох.

Заторы сокруша.

И сети распоров.

Ш а т а я с ь н бурля,

как брага на пиру,

горбуша

в сентябре

идет метать икру!..

Белесый водопад вскипает, будто п у н ш ,

когда в тугой струе —

торпедины горбуш.

И дальше — по камням.

На брюхе —

через мель!

Зарыть в песок икру.

И смерть принять взамен.

Пришла ее пора,

настал ее черед...

Здесь — даже не река,

здесь малый ручеек.

В него трудней попасть,

чем ниткою — в иглу...

Горбуша

в сентябре

идет метать икру!

Потом она лежит —

д о ж д и н к о й на стекле...

Я буду кочевать по голубой земле.

69

Валяться на траве,

пить бесноватый квас.

Но в свой последний день,

в непостижимый час,

ноздрями ощутив

последнюю грозу,

к порогу твоему

приду я,

приползу,

приникну,

припаду.

Колени в кровь сотру...

Горбуша

в сентябре

идет метать икру.

К С Е Н И И

Вырастешь, Ксения,

строки эти прочти...

Водосточные трубы

уже устали трубить!

Целый час ты живешь на земле.

Прими ее.

II прости,

что земля еще не такая,

к а к о ю ей надо

быть...

На земле умирают и плачут.

По земле ручьи бегут нараспев.

Задыхаются пальмы.

Чавкает тундровый мох...

Я хотел ее сделать

самой праздничной

И не успел.

Я хотел се сделать

самой улыбчивой!

11 не смог.

Я над нею трясся.

Я со так просил!

Я земле открывался.

Понял ее язык...

70

Ты прости отца.

У него не хватило сил

накормить голодных,

о ж и в и т ь убитых,

обуть босых.

М ы —

всегда продолженье.

И я

не начал с нуля.

М ы

всегда продолженье!

Распахнута настежь дверь.

Будет самой счастливой

твоя и моя земля.

В это верит отец!

И ты —

непременно —

верь!

Ты пока что не знаешь,

как пронзителен шар земной.

Что такое «светло»—

не знаешь.

Что такое «темно».

Что такое «весна».

(Хотя родилась ты

весной.)

Что такое «снег».

(Хотя снега

полным-полно.)

Целый час ты живешь на планете...

Привыкай дышать.

Продолжай сопеть.

Начинай басить

с номерком на руке...

Д а ж е имя свое

еще не можешь ты удержать

в малюсеньком,

почти невзаправдашнем

кулачке.

71

ХИРОСИМА

Город прославился так:

вышел военный чудак,

старец

с лицом молодым.

«Парии,—

сказал о н , —

летим!

М а л ь ч и к и ,

время пришло.

Дьявольски нам повезло!..»

В семь сорок девять утра

все было так, к а к вчера.

« Т о ч к а . . . —

вздохнул офицер,—

чистенько

вышли на цель...»

В восемь двенадцать утра

сказано было:

«Пора!..»

В восемь пятнадцать,

над миром взлетев,

взвыл торжествующе дымный клубок!

Солнце зажмурилось, похолодев.

Вздрогнули оба:

и «боинг»,

и бог!..

Ш т у р м а н воскликнул:

«Ой, к а к красиво!..»

В эту секунду в расплавленной мгле

рухнули

все представленья о зле.

Л ю д и узнали,

что на Земле

есть Хиросима.

И не'т Хиросимы.

72

Р А З Г О В О Р О С Н Е Г Е С С Е М И Л Е Т Н И М

К А С А Н О М — С Ы Н О М С И Н Г А П У Р С К О Г О П О Э Т А

Г О Б О С Е Н А

Ка Сапа море утомило.

Но он —

серьезный человек.

И —

проникая в тайны мира —

он просит:

— Расскажи про снег!

Я рисовал, да не выходит.

Н и к а к его я не пойму...

Он — к а к мороженое?..

— Вроде...

— Не может быть!..

— Ну почему?

Представь,

поверь такому чуду:

зимой у нас, в моей М,оскве,

лежит мороженое всюду —

па улицах,

и на траве,

и на деревьях,

и на крышах.

В любых дворах.

У всех дверей.

Д л я всех девчонок и мальчишек.

А в зоопарке — для зверей.