Черта горизонта: Стихи и переводы. Воспоминания о Марии Петровых
Черта горизонта: Стихи и переводы. Воспоминания о Марии Петровых читать книгу онлайн
Страстная, поистине исповедальная искренность, трепетное внутреннее напряжение и вместе с тем предельно четкая, отточенная стиховая огранка отличают лирику русской советской поэтессы Марии Петровых (1908–1979).
Высоким мастерством отмечены ее переводы. Круг переведенных ею авторов чрезвычайно широк. Особые, крепкие узы связывали Марию Петровых с Арменией, с армянскими поэтами. Она — первый лауреат премии имени Егише Чаренца, заслуженный деятель культуры Армянской ССР.
В сборник вошли оригинальные стихи поэтессы, ее переводы из армянской поэзии, воспоминания армянских и русских поэтов и критиков о ней. Большая часть этих материалов публикуется впервые.
На обложке — портрет М. Петровых кисти М. Сарьяна.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
«В мирный сад ворвался ураган…»
«Ну вот и осень вышла на просторы…»
«Чудесно пировать, чудесно!..»
ВОСПОМИНАНИЯ О МАРИИ ПЕТРОВЫХ
В. Адмони. «Вы запомнились сестрою дальней…»
Есть у Марии Петровых строки, в которых она говорит о своей поэзии:
Но эти строки — неверны. Точнее: и верны и неверны.
Цветаевской ярости у Марин Петровых действительно нет. По есть неизбывная страстность, мощная и покоряющая. За которой подчас проглядывает даже исступленность. Страстность предельно самозабвенной любви. Страстная полнота жизни поистине цельной человеческой души. Исступленная страстность, за которой словно проступает что-то древнее, неудержимое, от века свойственное душам бесстрашных людей, чем-то напоминающее старинную раскольничью безудержность.
Но у Марии Петровых доставало сил, чтобы своей исступленностью — овладеть. Чтобы ввести ее в строгое русло. И рождались стремительно-страстные и вместе с тем твердые и упругие строки, которые никто, прочитавший их, никогда не забудет:
И ахматовской кротости у Марии Петровых действительно нет. Но есть иная, я бы сказал, потенцированная кротость. Кротость-смирение. По меньшей мере — устремленность к смирению. В сонете «Сквозь сон рванешься ты…» об этом сказано прямо:
И разве не смирение слышится в строках;
И словно об этом же говорит строка:
Но самое главное, может быть, в том, что и ахматовской кротости и смирению Марии Петровых верить на слово нельзя. Это лишь пласты — притом, пожалуй, одни из самых внешних пластов — многослойной поэзии Анны Ахматовой, многослойной поэзии Марии Петровых. Потому что и здесь и там за кротостью и смирением скрывается не слабость, а сила — непреклонная твердость души.
У Ахматовой, впрочем, и сама кротость, как она звучит в первых ахматовских сборниках, не лишена лукавства. Светлые глаза опущены. Но слышится легкая усмешка. А за нею стоит гордость. И речь идет уже о «молитве губ моих надменных». Это в 1913 г. А в 1921 г. Ахматова пишет:
И в этом был залог той неколебимой твердости, с которой Анна Ахматова прошла сквозь свою жизнь.
Но гордость и твердость стоят и за смирением Марии Петровых при всей предельной самозабвенности ее чувства. А может быть, именно из-за этой предельности. В своей крайней крайности смирение смыкается здесь со страстью: страстное смирение.
Вот что говорит она о себе-поэте в своих ранних стихах:
Гордостью, в почти лермонтовском соединении с задыхающейся страстностью, живет поэма «Карадаг».
А в более поздних стихах есть такие строки:
И еще такие:
Но довольно. Не будем больше говорить о поэзии Марии Петровых, отталкиваясь от творчества других поэтов. Ведь это был только путь к тому, чтобы в споре с самой Марией Петровых увидеть всю широту ее поэтического дарования.
