Пока живешь, душа, - люби!..

А враг - на друга...

Смятость. Снулость.

Все возвратилось в берега.

Все на круги свои вернулось.

Может быть, это только переходный период? Вот что-то произойдет, продвинется

еще немного...

Куда спешим? Не знаем...

Потупив в землю взгляд,

С сомнительным сознаньем

Гребем вперед-назад.

Полипы вечной гнили

Юродствуют, грубя:

«Нас предали! Забыли!»

Мы предали себя.

Может быть, это скорее скоропись времени, чем отстраненная - впрочем, вполне дос-

тойная - позиция «жить своей жизнью, не замечая творимой вокруг мерзости». Больше

газета, чем взгляд из прошлого в вечное.

Когда-то живущий в Крыму во время Октябрьской революции Иван Бунин писал о

том, как носит на дачу песок и топит камин. «Окаянные дни» он напишет уже потом, в

Париже. А Макс Волошин в том же Крыму не только писал о сегодняшнем дне, но и

помогал друзьям, независимо от окраски «лычек» (говорят, его не раз хотели расстрелять

то красные, то белые). Разные подходы ко времени и к себе могут быть у поэта. Это его

право...

Заслуженная артистка России Е.Н. Распутько так образно характеризует впечатление

от стихов Михаила Сопина:

- Когда маленький ребенок ступает в холодную воду, ему хочется ножки отдернуть.

Но вот он ими немного поболтает, привыкнет... и уже не так страшно. А для здоровья по-

лезно.

Сборник «Молитвы времени разлома» (2000 год) печатался в частном издательстве

за счет автора в ста экземплярах. Мы раздаем книжки знакомым. Отклик в печати – ну-

левой, если не считать рецензии Саши Кучер «Книжка для дураков» величиной с пару

спичечных коробков (областная газета «Зеркало»): «…Михаил Сопин забивает послед-

ний гвоздь в гроб российской дурости. Но вся беда в том, что дураки этого не замечают».

(«Ну почему же последний? - комментируем мы с Мишей. – Дурости нет предела. И

не только российской. Дурость - понятие интернациональное...»)

Еще цитата из рецензии:

128

«Концентрация страшная, химически чистая. Сопин верен себе – он, как патолого-

анатом, исследует современность. И если предыдущая книга «Обугленные веком» прони-

зана нежностью и прощанием, то в «Молитвах...» автор беспощаден. Веку он вынес приго-

вор, а вот человеку... Человек сам себе вынес:

«Кончается двадцатый век – в крови, в моленьях и надеждах. Стереотипен человек и

жалок в действах и одеждах». «Поэзия? Куда такую? С ней больно сердцу и уму. Я ничего

не публикую, не нужно это никому», - признается Сопин. От книги холодно. Стужа проз-

рения сильнее всякой другой».

* * *

Крик взбулгаченных ворон.

Голоса со всех сторон:

«Ты люби, меня, люби,

Луною утомленная,

Пока водятся рубли,

Пока шуршат зеленые!»

Частушечки. Гармошечки.

Совхозные хиты.

Зашторены окошечки

С утра до темноты.

Заспано. Затравлено.

Нравы таковы:

Российская окраина

Под боком у Москвы.

Жить, как есть, желанья нет.

Умирать не хочется.

В центр бы выправить билет,

Да столица - склочница:

Склочница-притворщица,

Брешет и не морщится.

Эх ты, Дума моя, Дума,

День ненастен. Ночь темна.

Воровская, мусорская,

Пролетарская страна:

Умным – рюмочка вина.

Вечным нищим – знаки...

Выживают сорняки.

Пропадают злаки.

Девки плавают в вине,

На сосках помада.

Бомж повесился в окне,

Очумев от смрада.

Полу-судьи, полу-урки,

В лицах оволчение -

Демонстрируют придурки

Ополчение.

Что там? Кто там?

Ска-ра-бей нич-ком!

Бородой в гранатомет...

Мир фугасный

Красным веничком

Чистилище метет.

129

* * *

Я – зыбкость сугробов,

Накат раскаленной волны.

Я – детская обувь

На мертвых дорогах войны.

Я – стон изможденных

В застенках,

В рудничной пыли.

Я – вопль не рожденных

В раздавленном

Чреве

Земли.

* * *

Тяжелый подземельный

Смрадный запах

Насилия,

Карболки и войны –

Забитые в бегах

И вагонзаках

Мишени без имен

Погребены.

Не надо поздних клятв

И слез предвзятых.

В покое обреченном

Все равны –

Усопшие

Рабы

Пятидесятых...

Больной,

Блатной

И ссученной страны.

* * *

Не выношу прощений поздних.

Отмщенья нет.

А боль жива.

Раскаяния горький воздух –

Тлен. Эхо. Мертвые слова.

Народ предаст, продаст, отступится...

Не в первый раз ему уже...

Дай сил мне,

Мысль,

Дай сил, заступница,

Дай сил на тяжком рубеже.

* * *

Продудел полководец

В дуду,

Продудел и забыл

Про беду,

Что погостная темная птица

130

На гнездовье

Домой возвратится.

Пораженье. Победа. Война.

Торжествует,

Гордится страна.

Безымянный

В районе Ростова

Плачет дождь

Девяносто шестого...

ПУСТИВ ПО КРУГУ ШКАЛИК...

(Оперная ария)

Пустив по кругу шкалик,

Лепил народ божка.

Рождался полукарлик

С ухваткой мужика.

Не чувствуя напасти,

Толпа гудит хмельней.

А карлик – ближе к власти,

А он уже над ней!

Навис над серым роем

И дразнит кумачом.

Назвал народ героем,

А сделал – палачом:

Немым велит молиться,

Слепцам – поклоны класть,

Стреляет пастве в лица,

Отняв у Бога власть.

Чуть зыркнет –

Мы немеем,

Вдыхая страх крутой.

И стал

Народ

Пигмеем

У карлы под пятой.

В КОСМАТЫХ МЫСЛЯХ

Я думаю, далекий брат...

Не нам одним

Не впрок примеры.

Мы взяли веру напрокат

И стали

Призраками веры.

Бродячий европейский миф!

Я вижу,

С горечью итожа:

Переувечили своих,

А результат победы –

131

Тот же.

Поминки. Праздник.

Эпатаж станичников,

Безродных татей?

В косматых мыслях:

«Отче наш!», -

А на губах –

Полынь проклятий.

В СЕБЕ ПОВЕРЖЕННЫЕ НИЦ...

Любвевождизм

Чеканит наши лица.

Так мало умных и красивых лиц.

Видать, нет сил самоопределиться.

Живем –

В себе поверженные ниц.

Поди, уклад столетий опровергни!

Не изгнан,

Не осужден, не убит,

Живу на взрыве

Двух больных энергий –

Своих страданий

И чужих обид.

Мадам, Россия,

Облетают листья?

В глазах твоих откуда эта стынь?

На рынке изнасилованных истин

Горит наследство

Попранных святынь...

* * *

Стране,

В которой жизнь теряет цену,

Все отдано.

Пуста душа. Готов.

Свое сыграл.

Других прошу на сцену –

В безликий зал

Паяцев и шутов.

Гляжу вокруг:

В речах, в деяньях – серо.

Пока бродил по серости дорог,

Спилась Любовь,

От слез ослепла Вера,

Надежду сам я выгнал за порог.

132

МИФ

Все спуталось:

Погоны, флаги.

Трезвон идей и бубенцов.

Мои распухшие фаланги

Трещат под обувью бойцов.

Жри, миф кровавый,

Что прикупишь!

Тебе, опричный,

Сквозь века

Показывает

Мертвый кукиш

Моя замерзшая рука.