«В далекой песне над рекой…»
В далекой песне над рекой
Мне что-то слышится родное,
Как будто я в полдневном зное —
Не раз слыхал напев такой
И словно жил — когда-то, где-то —
Его разгулом и тоской
В других местах, в иное лето.
«При корне дерева — секира…»
При корне дерева — секира,
Над трупом — крик вороньих стай,
И смерть сбирает урожай,
Как дань с подвластного ей мира;
А мы кипим избытком сил
И рвем цветы в венки для пира
С чужих бесчисленных могил.
«Ночь веет над росистым лугом…»
Ночь веет над росистым лугом
И тихо спящею водой;
Меж тучек месяц молодой
Ныряет острогрудым стругом,
И в бледной мгле летунья-мышь
Беззвучно чертит круг за кругом.
В тумане дали… в далях — тишь.
Разрыв
Усилий тщетных проволочкой
Любви изжитой я не спас:
Ты отошла. И в поздний час
В письме последнем беглой строчкой
Я на смерть прошлое обрек…
В золе камина красной точкой
Погас дотлевший уголек.
Мгновенье
Бессонно хором звонких струнок
Трещат цикады в тишине;
И нов, и странен при луне
Деревьев спутанный рисунок;
Как искры, блещут светляки,
И беглый трепет полулунок,
Дрожа, скользит в струях реки.
В разлуке
Разлуки срок судьбой отмерен,
И радость встречи далека;
Но сердцу сладостна тоска:
Я тихим снам о счастьи верен,
И светел грез лучистый клад,
Как в мгле задумчивых вечерен
Мерцанье ласковых лампад.
«В молчащем озере глубоко…»
В молчащем озере глубоко
Отражены лучи светил:
Их вечер летний засветил,
Как грезы, в глади одинокой;
И, их призывом пленено,
Земли задумчивое око
В покой небес устремлено.
«Не пой по сердцу панихид…»
Не пой по сердцу панихид:
Пусть спит в покое снов безгрезных,
Одето в жемчуг капель слезных,
В опалы счастья и обид,
В рубины страсти и безумий…
Так средь сокровищ пирамид
Бесстрастен отдых царских мумий.
«Рукой бесстрастной кости мечет…»
Рукой бесстрастной кости мечет
Судьба, бессменный банкомет;
Несчастье — нечет, счастье — чет,
Сегодня — чет, а завтра — нечет…
Играй! Не бойся, — прост расчет:
Ведь жизнь твой проигрыш залечит,
А смерть и выигрыш возьмет.
«Из прошлой светлой красоты…»
Из прошлой светлой красоты,
Цветов, бокалов в кольцах пены
И пестрых грез мгновенной смены
Что сохранило, сердце, ты
Для настоящего утехой?
В ответ — из гулкой пустоты
Одно насмешливое эхо.
«Холодный дождь туманит стекла…»
Холодный дождь туманит стекла
И в слезных сумерках больней
Тоска по грезам прежних дней;
Померкла жизнь, душа поблекла…
Оставь же! Счастья не пророчь:
Там впереди, как меч Дамокла,
Лишь неминуемая ночь…
«За весла! В путь! — Скорей отчаль…»
За весла! В путь! — Скорей отчаль:
Здесь зыби вод завороженных
Под сенью ив настороженных
Темны, как мертвенная сталь;
А там — серебряной дорогой
Река блестит… живет. И даль
Полна легенд луны двурогой.
«Мгновенья гибнут; каждым взмахом…»
Мгновенья гибнут; каждым взмахом
Их косит маятник. И счет
Смертей безропотных живет
В душе отчаяньем и страхом:
Былое — ряд могильных плит,
Надежд венок — развеян прахом…
Жить вновь? Но… маятник стучит…
«Закат грустит, еще алея…»
Закат грустит, еще алея
Над засыпающим прудом;
Угрюм и тих примолкший дом;
Уныла старых лип аллея;
Тоскою дышит листопад…
И сам принес родной земле я
Осенних грез печальный клад.
«Мы не клялись. Но мог едва ль…»
Мы не клялись. Но мог едва ль
Быть расставанья миг правдивей:
Обетам, в их немом порыве,
Внимала сумерек печаль…
К чему ж тоска? Зачем гаданья?!.
Там, в прошлом, чистом как хрусталь,
Надежней клятвы: «До свиданья!..»
