Женщины

                        145

такое сладострастье или нет?

Пожалуй, да. Ведь я сформировался

физически гораздо позже. Дался

период ожидания побед

любовных нелегко мне. Был великим

зазор между огнем моей души

столь ранним и тем телом, что спешить

созреть не собиралось, чтобы бзики

исполнить сладострастья. Потому

со временем зазор сей, к моему

                      146

несчастию, и послужил причиной

тех комплексов, что разрослись, пока

любовь, как в половодие река,

их не снесла, и я не стал мужчиной.

Но что же… Расскажу, пожалуй, вам

как девочка-художник повлияла

на облик мой. Как я сказал уж, Аллой

она звалась. Я в дом к ней, словно в храм,

порою заходил: сначала в арку

из вьющихся глициний, чьи так ярко

                       147

цветы под солнцем выделялись. В дверь

затем я заходил, где так угоден

прохладный сумрак был в июльский полдень.

Что видел я? Способен я теперь

лишь перечислить все подряд: картины,

шандал на подоконнике, финифть,

рисунок сепией, коричневый как нефть,

мольберт с подрамником в углу иль посредине

просторной комнаты, какие-то цветы

сухие в вазах, ракушки, впритык

                        148

стоящие на полках книги, чаще

о всяких там художниках. Я брал

порою с полки книгу, открывал

и на меня с фронтисписа сверлящий

взгляд Леонардо устремлял, иль вдруг

я видел обнаженных женщин…  Алла

меня однажды даже рисовала,

но чаще, если был у ней досуг,

расчесывала волосы мне или

играть учила в карты. Мы дружили

                        149

не так, чтоб очень, все-таки она

была постарше, и намного – было

ей лет тринадцать, и она ходила

уж в брюках клеш, в которых вся страна

заходит через год-другой и третий,

а в деревнях – я буду уходить

уж в армию – в Москве уже носить

бананы перестанут, - клеши эти

в почете будут. Может, до сих пор

продвинутый их носит комбайнер.

                        150

Так вот, однажды Алла предложила

сменить косой пробор прически мне,

и сделала на левой стороне

косой пробор, хотя на правой был он.

Она сказала – так мне лучше. Я

поверил ей – я вообще внушаем.

И вот рукою непослушной краем

расчески я пробор себе полдня

учился делать слева, - было чудным,

что это дело оказалось трудным.

                     151

С тех пор пробор на левой стороне

я стал носить. И лишь тому два года

назад, когда свое взяла природа,

и стал слегка лысеть я, стало мне

не по себе от возрастных залысин.

Я поменял прическу. Правда, ряд

экспериментов, двадцать лет назад

и даже меньше, проводил я, - лысым

ходил, к примеру, - но потом опять –

пробор на левой, челка – вот под стать.

                       152

Но что же, соберемся, что ли, в школу,

чай мы попили, съели два куска

рогалика с повидлом, их слегка

намазав мягким маслом; масло полу-

подтаявшее, залито водой

в глубокой, с окаймленным дном, тарелке,

чтобы оно не таяло от грелки

за окнами, от солнца то бишь. В той,

в той жизни холодильника пока что

мы не имели. Вот что еще важно –

                        153

взять в школу чешки, третий ведь урок

сегодня ритмика, где всякие там танцы

разучиваем мы, возьмем из ранца

и кинем в самый дальний уголок

учебник математики – сегодня

ее не будет, впрочем, есть зато

украинский язык, а я про то

забыл вчера и потому не отнял

час у футбола, чтобы написать

домашнее задание… Скатать

                       154

придется у кого-то… Как же тяжко

на сердце от того, что не готов

к урокам я. Что делать, а? Каков

бездельник я. Лентяй… Ах, я бедняжка…

Шнуруя туфель с вылезшей дратвой,

примерно так печально размышляю,

но вскакиваю, быстро наливаю

воды с сиропом из сифона – ой,

как пузырится, - выпиваю залпом

и думаю, что многое отдал бы,

                        155

чтоб в школу не ходить. Я во дворе

бросаю взгляд на мезонин соседа,

где вижу колесо велосипеда,

поставленного на попа; в норе

за свежим тесом скрылась быстро крыса,

соседка пышным телом налегла

на рукоять колонки, чтоб текла

быстрей вода в ведро; два пронеслися

мопеда, когда вышел из двора

на улицу. «Пойду, как и вчера,

                        156

путем, что подлиннее, неохота

идти коротким. Может, помечтать

удастся мне опять. Приду – скатать

украинский придется у кого-то…

Успею… Он – четвертым… На второй

большой я перемене все скатаю…

Ну а сейчас я лучше помечтаю…»

И вот уже унесся я, герой,

мечтами ввысь, где бью один на фронте

фашистов всех и получаю орден…

             X. ЛЕНОЧКА ЗИМА

                        157

Но что же, как там Леночка Зима?

Моя любовь с недавних пор… За партой

она сидит… Ей на восьмое марта

я подарю три ручки для письма,

набор с зеленой, синей, красной пастой.

Она, конечно, не узнает кто

ей подарил их, может быть, потом

и догадается, но вряд ли, целый класс-то

мальчишек на одной из перемен,

когда девчонки выйдут все из стен

                       158

зеленых класса, все свои подарки

разложит им по партам. А пока

вернемся чуть назад, где облака

то дождь нам шлют, то снег, где день неяркий

декабрьский начинает свой разбег.

На новогоднем утреннике Лена

Снегурочкой предстанет, и мгновенно

в нее влюблюсь я, как всегда навек.

Она была прекрасна в белом платье

из кисеи, с блестящим на запястье

                        159

браслетом, с диадемой в волосах

блестящею из дождика. Но боле

меня сразил вид непривычный в школе

распущенных волос, что просто страх

как шел ей… До чего ж она красива!

И вот уже в мечтах моих она,

ее я вижу в откровенных снах:

ну, там целую в щечку ее, грива

ее шикарных и густых волос

мне снится ниспадающей на торс

                        160

ее столь гибкий, сколь и обнаженный…

А утром в этих снах я находил

постыдное, и потому дружил

я с Леной то стыдливо-напряженно,

то радостно и, в общем-то, скрывал

свои к ней чувства. Помню, что однажды

в кино ее позвал я, что не каждый

осмелится мальчишка сделать. Ждал

свиданья я с тяжелым чувством: как-то

все это было стыдно и развратно.

                        161