Антология современной британской драматургии

ЭЙЛИН. А какая же третья новость, Джоннипатинмайк?

ДЖОННИ. Я упоминаю свою мамашу, и никто даже не спрашивает, как она поживает. Вот как в этом доме хорошо воспитаны.

КЕЙТ. Как поживает твоя мамаша, Джоннипатинмайк?

ДЖОННИ. Мамаша в порядке, что говорить, несмотря на все мои усилия.

ЭЙЛИН. Ты все еще пытаешься доконать свою мамашу выпивкой, Джоннипатинмайк?

ДЖОННИ. Пытаюсь, да все без толку. Эта гадина с ее выпивкой за все эти годы стоила мне целое состояние. Она никогда не помрет.

Ну вот, теперь у меня есть яйца, я рассказал вам свои две новости. Похоже, мои дела на сегодня здесь закончены.

КЕЙТ. А…а третья новость как же, Джоннипатинмайк?

ДЖОННИ. Ах да, третья новость. Чуть не забыл.

Третья новость: Малыш Бобби только что причалил к берегу и привез молодых путешественников назад. Точнее, привез двух молодых путешественников, Хелен и Бартли. И никакого вам Калеки Билли.

<i>(Пауза)</i>

Я отправляюсь, чтобы арестовали Малыша Бобби за то, что он кидался камнями мне в голову. Благодарю за яйца.

КЕЙТ. Он нас покинул, Эйлин. Он нас покинул.

ЭЙЛИН. Мы не знаем наверняка, что он нас покинул.

КЕЙТ. Я это кожей чувствую, Эйлин. С той самой минуты, как он уехал, я это знала. Калеки Билли больше нет, он умер.

ЭЙЛИН. Но ведь доктор нам пять раз сказал, что у Калеки Билли все в порядке.

КЕЙТ. Он это сказал, просто чтобы нас успокоить. Один только Джоннипатинмайк правду говорит, и о том, как родители Билли утонули, он всегда правду говорил.

ЭЙЛИН. О господи, вон по дорожке к нам идет Малыш Бобби.

КЕЙТ. У него мрачный вид, Эйлин?

ЭЙЛИН. Мрачный, но ведь у Малыша Бобби всегда мрачный вид.

КЕЙТ. Мрачнее, чем обычно?

ЭЙЛИН

Да.

КЕЙТ. О нет.

ЭЙЛИН. И еще он снял шапку.

КЕЙТ. Это не к добру, когда шапку снимают.

ЭЙЛИН. Может, он это просто из вежливости.

КЕЙТ. Малыш Бобби? Да он в коров кирпичами кидается.

БОББИ. Эйлин, Кейт.

ЭЙЛИН. Малыш Бобби.

БОББИ. Присядьте, пожалуйста, Эйлин. У меня для вас новости.

Я только что привез обоих МакКормиков домой, и я должен был привезти домой вашего Билли, знаю, но я не мог привезти вашего Билли домой, потому что… потому что его увезли в Америку на кинопробы для фильма о калеке. Ну… не весь фильм, наверное, о калеке. У калеки, наверное, только маленькая роль. Вот. Но все равно это хорошая роль, да?

Хотя есть на свете вещи и поважнее, чем хорошие роли в голливудских фильмах о калеках. Быть со своими родными или друзьями важнее, и я пытался это объяснить Калеке Билли, но он не стал меня слушать, как я ни старался ему втолковать. Они утром сегодня уплыли на корабле. Вот, Билли написал тут записку, просил вам передать.

<i>(Пауза)</i>

Два-три месяца, не меньше, Билли сказал, его не будет.

<i>(Пауза.)</i>

Да, он еще сказал, что это его жизнь. Наверное, он прав. Надеюсь, ему там будет хорошо.

<i>(Пауза)</i>

Ну, вот и все.

<i>(Пауза)</i>

До свидания.

ЭЙЛИН. До свидания, Малыш Бобби…

КЕЙТ. До свидания, Малыш Бобби.

ЭЙЛИН. Что такое, черт возьми, кинопробы, а, Кейт?

КЕЙТ. Понятия не имею, что такое кинопробы.

ЭЙЛИН. Может, из письма станет ясно.

КЕЙТ. A-а, какой же у него ужасный почерк.

ЭЙЛИН. Так и не исправился.

КЕЙТ. «Дорогие тетушки, можете себе представить?» Да уж, можем. «Я уезжаю в Голливуд на кинопробы для фильма, который тут снимают, и если я им понравлюсь, со мной договор заключат, и я актером стану». Так и не объясняет, что такое кинопробы.

ЭЙЛИН. А еще умный называется.

КЕЙТ. А это что такое? Я двух слов не могу с его почерком разобрать… «Но если будет успех, то я… возможно… всего через два-три месяца буду так занят на съемках, что писать вам очень часто совсем не смогу… поэтому, если вы не получите от меня никаких вестей с начала лета… не волнуйтесь обо мне. Это значит только, что у меня все хорошо, что я здоров и хочу попытать счастья в Америке. Чего-нибудь хочу добиться в жизни, чтобы и вы, и мои родители могли мной гордиться. Передавайте привет всем на острове, кроме Пустозвона, и берегите себя, Кейт и Эйлин. Вы плачете очень много для меня… значите очень много для меня». А похоже на «плачете».

«Искренне ваш… Билли Клейвен».

<i>(Пауза)</i>

Бросил нас, это точно, Эйлин.

ЭЙЛИН

А мы тут из-за него убиваемся.

КЕЙТ. И это после того, что мы для него делали все эти годы.

ЭЙЛИН. Ухаживали за ним, хоть он и калека.

КЕЙТ. А как он нас позорил со своими коровами — и вот благодарность.

ЭЙЛИН. Чтоб этот корабль утонул, не доплыв до Америки.

КЕЙТ. Чтоб Билли утонул, как его родители утонули.

ЭЙЛИН

Может, это уж слишком?

КЕЙТ

Может, и слишком, но только потому, что он нас так огорчил. Что это ты ешь?

ЭЙЛИН. А, Чупа-Чупс, и не смотри на меня так.

КЕЙТ. Я думала, ты уже все Чупа-Чупсы съела.

ЭЙЛИН. Я отложила парочку на черный день.

КЕЙТ. Ладно, давай, ешь, Эйлин.

ЭЙЛИН. Хочешь одну, Кейт?

КЕЙТ. Не хочу. Мне сегодня вообще не до еды. Не говоря уж о Чупа-Чупсе.

ЭЙЛИН

Мы же еще увидим Калеку Билли, правда, Кейт?

КЕЙТ. Боюсь, мы скорее увидим дочку Джима Финнегана в монастыре, чем снова увидим Калеку Билли.

Я не уверена, хочу ли я снова видеть Калеку Билли.

ЭЙЛИН. И я не уверена, хочу ли я снова видеть Калеку Билли.

Я хочу снова видеть Калеку Билли.

КЕЙТ. И я хочу снова видеть Калеку Билли.