У врат царства

Кнут Гамсун

У врат царства

Ивар Карено, кандидат философии.

Элина  Карено.

Ингеборг, прислуга у Карено.

Эндрэ Бондесен, журналист.

Карстен Йервен, доктор философии.

Наталия Говинд, невеста Йервена.

Профессор  Гюллинг.

Чучульный мастер.

Судебный пристав с двумя  свидетелями.

Действие первое

Элина. Вот, Ингеборг, теперь остались только несколько носовых платков и мелочь. С этим я уж сама справлюсь. Поди, куда я тебя посыла. Накинь платок.

Ингеборг. Хорошо, барыня. (Хочет идти.)

Элина. Возьми же с собой корзину.

Ингеборг. Да, правда. (Берет большую корзину с бельем и идет мимо веранды к черному ходу).

Элина (продолжает усердно paботать, что-то напевая).

Ингеборг (появляясь с платком на голове). Больше ничего, барыня?

Элина. Нет. Номера дома я не помню, но ты узнаешь по витрине. Он набивает чучела птиц. Всего пять минут ходьбы. Попроси его прийти как можно скорее. Я уже говорила с ним. Он знает.

Ингеборг. Хорошо. (Уходит.)

Элина. Скажи ему: самое позднее — завтра днем.

Ингеборг (за сценой). Хорошо.

Элина (кончает работу. Складывает белье в корзину, снимает головной платок и кладет сверху). Готово.

Карено (улыбаясь). Моя крестьяночка здесь?

Элина (не отвечает).

Карена. Я снова был у издателя. Сегодня он уж не сказал «нет»!

Элина. Он сказал «да»?

Карено. Не совсем. Hет, этого он не сказал. Сказал, чтобы я ему принес рукопись, и тогда он посмотрит. Впрочем, он надеется, что дело устроится.

Элина (молча указывает вокруг себя).

Карено. Да, я вижу. Благодарю. Эта возня с бельем мне так мешала, когда я сидел здесь н работал. (Кладет книги на стол и садится.) Да, со мной случилось еще что-то. Я встретил…

Элина. Что? Ты встретил Ингеборг? Боже мой, надеюсь, ты не спросил, куда она идет?

Карено. Я не встретил Ингеборг. Разве Ингеборг ушла?

Элина (смотрит на него). Как это тебя интересует?

Карено. Интересует?

Элина. Да. Мне так кажется. (Меняя тон.) Ингеборг ушла по делу, — по моему делу.

Карено. Так. Секреты?

Элина. Послушай, Ивар, не спрашивай, я ничего тебе не скажу.

Карено. Нет, нет.

Элина. Конечно, нет. Одно дело, о котором ты узнаешь, послезавтра. Потому что это подарок ко дню твоего рождения.

Карено. Hет, нет, я понимаю… Так вот сперва встретил Бондесена, — знаешь, Эндрэ Бондесена.

Элина. Нет, я не знаю.

Карено. Как, ты не знаешь Эндрэ Бондесена? Ты действительно не знаешь? ЧтС с тобой?

Элина. Ивар, какие мы с тобой разные! Я ждала, что ты еще раз спросишь меня о моем cекpeте, н тогда я бы те6е чуть-чуть рассказала. Самую чуточку. Это было бы так забавно. Но нет. (Качает головой.) И так часто.

Карено (смеется). Элина, ты сегодня какая-то странная. Ты говоришь, что это секрет. Я отвечаю: хорошо, пусть cекpeт. А потом ты вдруг говоришь…

Элина. Мы целый день возились с бельем, чтобы скорее кончить. И вот кончили. А ты приходишь домой и не говоришь ни звука.

Карено (берет книги со стола). Ах, вот откуда подул ветер!

Элина (быстро). Нет, он ниоткуда не подул. (Обойдя стол, кладет ему руку на плечо.) Вообще нет никакого ветра. Я только такая.

Карено. Да, да.

Элина. Не будем больше об этом говорить. Да? Но как мы работали! Всего час, как ты ушел, а за время мы все успели. (Чистит его.) Мне кажется, те6е скоро придется заказать новое пальто. Ты, его носишь со дня нашей свадьбы. Подумай, три года! Как ты думаешь?

Карено (молчит).

Элина. Как думаешь?

Карено. Ах, нет…

Элина. Нет? Почему нет?

Карено. О чем ты говоришь? Я думал о другом. (Обнимает ее.) О чем ты говорила?

Элина (отходя от стола). Ни о чем.

Карено (встает). Элина, уверяю тебя, я не слышал, о чем ты говорила. Иначе…

Элина. Ну, да, ты не слышал, но это все paвнo… Вот ты на меня смотришь, Ивар; может быть, я опять не права, но…

Карено. Именно, неправа.

Элина. Я вовсе уж не так много с тобой болтаю, чтобы ты мог не слушать, когдa я спрашиваю.

Карено. Элина, действительно мне следовало бы слушать, но…

Элина. Право, лучше не говорить в тобой. Ты занят только собой. Если ты не в библиотеке за книгой, то сидишь и пишешь. Я тебя вижу, но не слышу от тебя ни слова. Когда идешь гулять, ты никогда не берешь меня с собой. Ты гуляешь один. А вернувшись домой, снова садишься писать.

Карено. Я лучше всего думаю, когда один, Элина.

Элина. Да, я это понимаю, но мне от этого не легче.

Карено. Это вpeменнo. Уверяю тебя. Это временно. Потерпи немного, все устроится. (Искренно.) Кaк мило, что ты убрала все это белье. Оно мне напоминало о снеге, и я не мог работать. Ты прелестна, Элина.

Элина (подходит к столу). Правда?

Карено. Да, да, ты прелестна. (Садится.) Ну, слушай. Я встретил Бондесена.

Элина. Я его не знаю.

Карено. Разве?.. Это газетчик. Журналист. Кроме того, он перебежчик, но это не важно. Он все знает, о чем говорят и чтО делают. Да, они все опять настроены против меня!

Элина. Опять настроены против тебя?

Карено. Moeй немецкой статьей.

Элина. Это тебе сказал Эндресен?

Карено. Бондесен. Нет, прямо он этого не говорил, но дал понять. Я его спросил, думает ли он, что на этот раз меня не встретят ненавистью и бранью. Но он этого не думает. — «Вам собственно нечего и ждать другого», — сказал он.

Элина. Он сказал: те6е нечего ждать другого?

Карено. Да. Потому что я напал на одного из наших величайших ученых авторитетов, сказал он.

Элина. На кого же ты напал?

Карено. На профессора Гюллинга.

Элина. Боже мой, ты и на него напал!

Карено. Ты не должна так говорить, Элина. Я нападаю на небо и на землю. Почему же я не могу напасть на профессора Гюллинга? Я нападаю на все, чтС стоит на моем пути.

Элина. Да, да, я только так сказала.

Карено. Я знаю; ты моя верная опора. Я не могу достаточно отблагодарить тебя за все это время; оно особенно важно для меня. Пока ты со мной, они меня не одолеют.