Русский язык в зеркале языковой игры

1. Возникшее в логике, учение о пресуппозиции как части значения языковой единицы с пониманием, даже с энтузиазмом было воспринято лингвистами, имеет вековую историю, но не может похвастаться важными позитивными результатами. По-прежнему, основным наблюдением остается то, первоначальное, которое позволило разделить значение языковой единицы на две части: в отличие от основной, ассертивной части значения, презумптивная часть н е подпадает под действие отрицания. В значение слова холостяк: входят два основных компонента 1) ‘взрослый мужчина’, 2) ’неженатый’. Когда мы говорим: Он не холостяк, мы отрицаем лишь второй из этих компонентов, но не первый, образующий пресуппозицию (см. [Апресян 1995: т. 1,28—31]). Однако даже это наблюдение не бесспорно. Любопытен в этой связи следующий анекдот

Симпатичная молодая леди, ожидая автобуса, с трудом справлялась со своей юбкой, которую нещадно срывал ветер. К тому же ее нервировал недалеко стоящий мужчина, который проявлял повышенный интерес к ее усилиям,

—Я вижу, что вы совсем не джентльмен!—рассердившись, крикнула она ему.

Приподняв шляпу и осклабившись, мужчина ответил:

—Но вы, моя красавица, как я успел заметить, тоже не джентльмен.

В этом значении слово джентльмен включает два компонента — пресуппози-тивный (‘мужчина’) и ассертивный (‘корректный, благовоспитанный’). В реплике женщины отрицается второй компонент, а в реплике мужчины — первый, пресуппозитивный. Это употребление, противоречащее представлению о пресуппозиции, можно было бы признать аномальным, если бы не было других, вполне нейтральных, примеров с не, где отрицается пресуппозиция, а сохраняется ассер-ция, утверждение, ср. диалог: — Что это за нахалка тебе звонила?—Не нахалка, а нахал.

Еще примеры обыгрывания пресуппозиции:

(1) Редактор:—Эту статью не пропустят в цензуре.— Что вы, Бог с вами! Цензуры ведь больше нет.—Вот именно поэтому и не пропустят, некому пропустить (Журн. «Новый Сатирикон», 1917). Реплика Эту статью не пропустят в цензуре в нейтральном употреблении включает пресуппозицию ‘существует цензура’.

(2) Старый стрелочник, на переезде которого ночью произошла авария, стоял на своем: он клянется, что размахивал фонарем, как положено по инструкции. В конце концов его оправдали. Адвокат удивляется его спокойствию во время суда: «.Неужели вы совсем не волновались?» — «Еще как, сэр! Я думал, что мне ответить, если меня спросят, был ли зажжен фонарь».

(3) Один человек сильно обжег руки в автомобильной катастрофе. В больничной палате, наблюдая, как сестра делает ему перевязку, он спросил доктора: «Когда повязки снимут, смогу я играть на пианино?» —«Думаю, что да»,—кивнул доктор. «Ну и чудеса, доктор! А раньше я не играл!» Пресуппозиция: больной умел играть на пианино.

2. Собственные имена, в частности антропонимы, служат для выделения объекта из ряда подобных и, естественно, строго индивидуальны. У называний имя — это то слово, с помощью которого объект идентифицируется и, произнося которое, говорящий может вызвать в представлении адресата данный объект [Гловинская 1993: 202]. На нарочитом непонимании этого строится след, шутки А. Аверченко:

(4) —Стремглавов!Я хочу быть знаменитым.

—Нынче многие хотят сделаться знаменитыми.

—Я не «многий» (...) Василиев, чтоб они были Максимычами и в то же время Кандыбиными — встретишь, брат, не каждый день. Это очень редкая комбинация (А. Аверченко, Золотой век, I).

(5) —Правильно сказали,многоуважаемый Семен Семеныч!

—Яне Семен Семеныч, а Василий Власич—поправил аккуратный гость.

— Что вы говорите! Никогда бы не сказал по первому впечатлению (А. Аверченко, Подходцев и двое других, ч. 2, XVIII).

В обоих примерах обыгрывается важная особенность антропонимов — их условность. Имена собственные могут оцениваться как «красивые/некрасивые», «удачные/неудачные», «престижные/непрестижные», но они не связаны с внешностью, характером и социальной значимостью конкретного описываемого лица.

Алфавитный список обыгрываемых слов (с иллюстрациями и комментариями)

Обыгрываемые слова приводятся в алфавитном порядке, в так наз. исходных формах: существительные — в форме им. падежа ед. числа (для слов pluralia tantum —мн. числа); прилагательные — в форме им. падежа ед. числа муж рода. Сложнее обстоит дело с определением исходных форм глаголов. Исследования последнего времени (см., например, [Апресян 1995; Гловинская 1982; Падучева 1996а]) показали, что виды — это словообразовательная категория или категория, промежуточная между словоизменительной и словообразовательной. Однако для удобства читателей мы придерживаемся при подаче материала традиционного представления о глагольных видах как о словоизменительной категории и в качестве заголовка статьи приводим выделенную жирным шрифтом форму несов. вида глаголов, которые имеют формы обоих видов.

Автор.

-|воскресает образ моей детской кровати, с подъемными сетками из пушистого шнура по бокам, чтобы автор не выпал (В. Набоков, Другие берега).

Автор научной работы или художественного произведения (но не письма, не официальной бумаги и, пожалуй, не мемуаров) может именовать себя автором (автор считает вм. я считаю). В романах В. Набокова подобные употребления вполне нейтральны при описании Набокова-взрослого, но наименование автором младенца, помещение писателя в детскую кроватку производит комическое впечатление — видимо, потому, что нам трудно отрешиться от некоего общего представления об Авторе, в которое никак не укладывается опасение, что он (автор) выпадет из детской кроватки. Слово автор уместно лишь в контексте профессиональной деятельности, обычно при описании лица с момента написания первого произведения. Допустимы, однако, фразы типа: Автор этого романа родился и провел детство на Волге.

Безвременно:

Вампука (плачет):

Я плачу о зарытом В песках здесь мертвеце,

Я плачу об убитом Безвременно отцеL

(М. Волконский. Принцесса африканская).

Наречие безвременно и прилагательное безвременный имеют крайне ограниченную сочетаемость, они указывают на естественные и неизбежные печальные события, совершившиеся раньше нормального срока; даже еще уже: они указывают на смерть человека (безвременная кончина). Убийство вызывает смерть, но ее нельзя считать естественной и неизбежной. Отсюда аномальность приведенного примера.

Безрассудство си. Храбрость

Беседа

Беседа беседе тоже розь, друзья! Иная беседа такая бывает, что от нее никакого вреда, кроме как воняет. Какой же, значит, от этого вред? (М. Салтыков-Щедрин, Современная идиллия, XI).

Нарушается (и, те^ самым, подчеркивается) важный смысловой компонент в значении слова беседа, беседа «всегда предполагает установку на контакт, взаимную заинтересованность в общении» [Левонтина 1994]. У Салтыкова-Щедрина такой установки нет.

Больше

—Почему ты не пьешь больше чаю?— спросил заяц заботливо.

— Что значит «больше»?—обиделась Алиса.—Я вообще ничего тут не пила!

— Тем более! — сказал Шляпа.—Выпить больше, чем ничего—легко и просто. Вот если бы ты выпила меньше, чем ничего—это был бы фокус! (Л. Кэрролл, Алиса в стране чудес).

Бросаться (чем, кем):

—Вы только поглядите, старичок какой! Фигура какая самобытная, интересная! Как это мы будем такими старичками бросаться? (А и Б. Стругацкие, Сказка о тройке).

Бросаться Х-ом. X— обычно указание на социальный статус (профессия, звание и т. п.) — бросаться опытными специалистами, учителями, женихами, но не возрастные характеристики (*бросаться старичками, старушками), не названия животных (*бросаться кошками) и, тем более, не названия предметов (*бросаться утюгами, помидорами); последние сочетания грамматически правильны, но относительно другого смысла.