Русский язык в зеркале языковой игры

(4) В Риме итальянка, разгневанная равнодушием проходящего по улице советского туриста, кричит. «KacmpamoL Импотенто/,»Переводчик переводит. «Уходи, я тебя больше не люблю!»

(5) Русские мафиози за границей хватают местного жителя, знающего, где зарыто сокровище. Через местного переводчика они говорят ему:«Говори, где зарыт клад, шш тебя расстреляем!» Он отвечает: «Бон от того дерева двадцать метров на юг, л потом десять метров на восток». Переводчик переводит бандитам: «Он говорит, что ни за что не скажет. Лучше, говорит, расстреляйте вон под тем деревом».

(6) Ял съезде советских писателей поднимается казахский акын и что-то говорит. Как из-под земли возникает бойкий молодой человек, переводит: «Акын благодарит родную коммунистическую партию за счастливую жизнь». Акын продолжает речь, переводчик тотчас переводит: «Акын передает привет писателям СССР от писателей Казахстана». С видимым волнением акын говорит что-то еще. Переводчик переводит: «Акын счастлив побывать в столице нашей Родины Москве». И тут сзади слышится голос: «Акын третий раз спрашивает, где у вас туалет!»

Соотношение социальных ролей участников ситуации

Н. Д. Арутюнова [1980: 245] отметила, что существуют два типа значений имен: симметричный (собутыльник) и несимметричный (врач—пациент). Л. П. Крысин убедительно показал, что более существенным является здесь не чисто лингвистический, а социальный фактор — соотношение социальных ролей участников ситуации: отец, например, не может дерзить или грубить сыну, а сын благоволить к отцу (см. [Крысин 1989: 133 и сл.; 145—164]). Вот сценка, комизм которой вызван нарушением этого правила:

[Разговор 5-летнего Арсения Л. с отцом]:

— А ну, вставай немедленно!

— Что-то ты меня сегодня мало радуешь, папа. Грубый очень.

Приведем еще несколько примеров, где обыгрывается соотношение социальных ролей участников ситуации:

(1) Начальни к.Яс вами, любезнейший, больше служить не могу!-Подчиненный. Но что же, ваше-ство,мы будем делать без вас?!-

В нейтральном употреблении первая реплика (Я с вами больше служить не могу) имеет в устах начальника и подчиненного разный смысл: в устах начальника — «Я вас уволю»; в устах подчиненного — «Я от вас уволюсь».

(2) Надпись в тюрьме. Милиционер и уголовник, будьте взаимно вежливы (3. Паперный, Не хлебом единым).

(3) В суде мужчина обосновывает свое желание развестись с женой тем, что она «не устраивает его как женщина». Возмущенный выкрик с места: «Ишь какой! Всех устраивает, а его, видите ли, не устраивает!»

Комический эффект примеров (2)—(3) вызван тем, что в (2) незаконно уравниваются социальные роли милиционера и уголовника, а в (3) — мужа женщины и всех остальных мужчин города.

(4) — Вот, Лева, когда я был такой, как ты, семилетний мальчик, у лгекя не было ни отца, ни матери. Я рос у чужих и часто не было чего есть„

— Дя, но зято с max пор, теш; ты у нас живешь, тебе, папа, ведь хорошо: тебя кормят три раза в день~

— снова несимметричность социальных ролей: малолетнего сына кормят, его родителей — нет.

Обыгрывание соотношения социальных ролей участников ситуации наблюдается (хотя и не очень часто) и в других случаях, при изучении разных языковых уровней. Так, в главе Лексика мы отмечали, что отходчивым может быть отец, профессор, врач, но не сын, студент, пациент, в главе Прагматика отмечается, что «Пушкин-вопрос» (Л в магазин за тебя Пушкин сходит?) вряд ли допустим в ситуации ‘снизу вверх’, например при обращении сына к отцу.

Говорящий и слушающий должны учитывать различия в их положении (социальном, национальном и т. п.), «переводить ситуацию» на свой язык и в свою обстановку — и реагировать соответствующим образом:

(5) Спросили нашего и японского рабочего, сколько часов в день они работают. Японец ответил.

— Шесть: два часа я работаю на Японию, два часа на хозяина и два на себя.

Наш рабочий сказал:

— Ая работаю только два часа на себя, потому что хозяев у нас нет, а на хрена мне еще работать на Японию (Анекдоты от Никулина).

Особенности женской речи

Интересные наблюдения над особенностями мужской и женской речи содержатся в статье [Земская — Китайгородская — Розанова 1993]. Наше описание крайне фрагментарно: в соответствии с принятым в данной работе подходом, мы остановимся лишь на тех особенностях, которые часто подвергаются обыгрыванию.

1. Женщинам приписывают, прежде всего, многословность. В статье «Лингвисты тоже шутят» [В. Г. 1994] приводится след, заметка из газетной рубрики происшествий:

Штутгарт. Житель этого города Н. подал в суд иск, требуя развода на том основании, что жена не дает ему возможности говорить. В качестве вещественного доказательства суду была предъявлена магнитофонная пленка с записью беседы супругов, которая длилась четыре часа. В течение всего этого времени беспрерывно говорила одна жена; мужу удалось вставить только десять слов. Суд удовлетворил иск о разводе.

Русских женщин также никто не упрекает в излишней молчаливости. Рассказывают, что киноактер Борис Андреев попросил знакомого букиниста: «Дай мне такой детектив, чтобы жена три дня молчала» («Неделя», № 14, 1998). Ср. также след, шутку:

(1) — Папа, какая разница между винтовкой и автоматом?

— Очень большая! Вспомни, как говорю я и как твоя мама.

2. Нередко обыгрывают также большую эмоциональность женской ре-чии склонность к преувеличениям:

(2) [Разговор мужа с женой]: <<Ты не права!»—«По-твоему, я говорю неправду! Значит, я вру! Брешу, так сказать?Я что, собака? Мама! Он меня сукой обозвал!»

JI. П. Крысин отмечает в русской речи конца XX столетия уменьшение влияния половых различий между говорящими на использование грубых слов и выражений: «эти слова, включая матерные (...), употребляются и мужчинами, и женщинами» [Крысин 19966: 385]. Однако и сейчас (и, тем более, в предшествующие периоды) различия между мужчинами и женщинами в этом отношении все-таки сохраняются: женщины гораздо реже, чем мужчины, употребляют грубые слова и выражения.

Женской речи не свойственна также так наз. «инвертированная оценка» типа пушкинского восклицания после завершения работы над «Борисом Годуновым»: Ай-да Пушкин, ай-да сукин сын (А Пушкин — П. А Вяземскому, окт. 1825) (об этом виде оценок см. в след, разделе главы). В исследовании [Земская — Китайгородская-Розанова 1993:132], справедливо отмечается, что использование для выражения положительной оценки (похвалы, восхищения) отрицательно-оценочной, бранной лексики более свойственно мужской речи.

3. Женщины чаще прибегают к эвфемистическим высказываниям. В языковой игре нередко обыгрывается неоправданное и неумеренное использование эвфемизмов в женской речи. Примеры эвфемизмов будут приведены в гл. 9. Ограничимся здесь двумя:

(3) ...дамы города N отличались, подобно многим дамам петербургским, необыкновенною осторожностию и приличием в словах и выражениях. Никогда не говорили они: «я высморкалась, я вспотела, я плюнула», а говорили: «я облегчила себе нос, я обошлась посредством платка». Ни в каком случае нельзя было сказать: «этот стакан или эта тарелка воняет»; и даже нельзя было сказать ничего такого, что бы подало намек на это, а говорили вместо того: «этот стакан нехорошо ведет себя», или что-нибудь вроде этого (Н. Гоголь, Мертвые души, т. 1, VIII).

(4) Некая девица покаялась на исповеди:«Святой отец, я очень уважала одного молодого человека».—«Уважала? Сколько раз?»—спросил исповедник (С. Шамфор).

4. Женщинам приписывается склонность к уклончивости и неопределенности (эта черта роднит их с дипломатами), ср. известную шутку: