Серебряные крылья

чувствует летчик в воздухе, как происходит наведение его на цель, нужно знать. Поэтому они все на

аэродроме.

— Вас понял, — ответил Шепелев.

Он сейчас в облаках. Ведомый где-то рядом. Оба внимательно следят за приборами, точно

соблюдают режим набора высоты. Они не видят друг друга, но самолеты параллельным курсом мчатся за

облака. А облака темные — признак большой толщины и плотности. Самолеты слегка обледеневают.

Спросите в такой момент летчика, где он находится, скоро ли встреча с целью? Он не ответит. Да

это сейчас и не требуется. Пробить облака! Собрать пару! — вот ближайшая задача.

Томительны эти несколько напряженных минут. Все внимание летчиков сосредоточено на

приборах. Высота — курс, курс — авиагоризонт. Высота шесть, восемь, десять тысяч метров... Заметно

светлеет! Еще несколько секунд — и облачность резко обрывается.

Внизу ослепительное волнистое море облаков, над головой голубизна и яркое солнце.

Пара за облаками. Шепелев бросает взгляд вправо — ведомый на месте.

— Облака вверх пробил. Высота ... — докладывает на землю ведущий.

Пара в сборе. Первая часть полета осуществлена успешно. Теперь нужно решить задачу на

перехват. А как? Ведь летчики ничего не знают о цели. В это время с земли командуют:

— Курс двести двадцать, высота ... Цель — два «Орла», курс тридцать, удаление четыреста.

Все сразу прояснилось. Получив необходимые данные, летчики сами начинают анализировать

обстановку: встреча должна состояться не менее как за 200—250 километров от прикрываемого объекта.

Но тут, как часто бывает, возникает неожиданная трудность.

— Курс сто восемьдесят! Цель отвернула вправо! — прозвучал в шлемофоне голос офицера

наведения.

— Вас понял. Курс сто восемьдесят градусов...

Шепелев продолжает размышлять. «Дальность перехвата увеличивается, а погода неустойчивая.

Надо быть готовым к посадке на запасной аэродром».

С командного пункта поступает новый сигнал:

— Еще влево двадцать! Включить форсаж, разгон до «максимальной».

И словно угадав беспокойство летчика, офицер наведения предупреждает: «Быть готовым к

посадке на аэродром Н...»

Зуб и Белов внимательно следят за наведением. Они уверены в своем командире звена. Ведь еще

не было случая, чтобы он пропустил цель. И это закономерно. Опытный летчик своевременно и точно

выполняет каждую команду, а штурман, прежде чем передать ее на борт самолета, взвешивает все «за» и

«против». Вот и сейчас — большой риск уводить истребитель так далеко. Но цель очень важная, а

командир уверен в Шепелеве, и подготовка офицеров боевого расчета командного пункта не вызывает

сомнений.

Следует короткий радиообмен между землей и самолетом.

— Разворот влево на курс 90, крен 20.

— Вас понял. Цели не вижу.

— Цель ниже, левее на два-три километра.

— Цель вижу, атакую.

Летчики атакуют бомбардировщик и ложатся на обратный курс. Кажется, самое трудное пройдено.

Однако впереди новые испытания. С командного пункта передают:

— Запасные аэродромы не принимают. Идти на свою точку. Снижаться только по моей команде.

Летчики понимают, что у соседей погода окончательно испортилась. В сердце закрадывается

тревога. Какая погода у нас? Хватит ли горючего, чтобы долететь до своего аэродрома? Но твердый голос

офицера наведения снова вселяет уверенность. Пара пробивает облака вниз и благополучно совершает

посадку.

Как удалось выполнить такое трудное задание? Конечно, прежде всего помогла совершенная

радиотехническая аппаратура, которой оснащены самолет и аэродром. Она дала возможность «видеть»

даже сквозь облака все, что происходит в воздушном пространстве, и держать тесную связь между

самолетом и землей.

Но главное — это люди, их техническая и тактическая грамотность. Сколько раз поднимался в

хмурое небо командир звена Шепелев, прежде чем каждый его перехват стал неотразимым снайперским

ударом по «противнику». Сколько напряженных минут и часов проведено у экрана радиолокатора

офицерами наведения. И все-таки они добились своего: научились анализировать воздушную обстановку

и безошибочно направлять летчиков на цель.

Возможно, над этим задумались молодые офицеры. А может быть, над тем, как сами скоро

пробьют мрачную толщу облаков и атакуют цель на дальних подступах к объекту... Но для этого нужно

летать и летать, идти от простого к сложному, от легкого к трудному...

И вот уже наступило это время.

Такие же, быть может посветлее и потоньше, облака, такая же неровная, но более высокая их

нижняя кромка. В остальном, как и прежде: разбегаются на полосе самолеты, отрываются и исчезают в

мутной пелене. Но в полете уже не Шепелев, а Зуб, Нестерцев, Гуреев и другие молодые летчики.

Как они чувствуют себя, отгороженные от земли и неба непроницаемым экраном облаков? Пока не

совсем уверенно. Трудно без привычки оставаться наедине с приборами и арматурой. Кабина сразу

становится тесной. И хотя летчики много раз летали с инструктором, самостоятельный полет в облаках

намного сложнее. Не успеваешь следить за показаниями приборов, находить тумблеры, кнопки и рычаги

управления. Как говорят летчики, стрелки разбегаются. Уходит курс, непроизвольно уменьшается

скорость, почему-то возникает крен. Что это — неподготовленность или растерянность летчика? Нет,

просто он еще не приобрел нужных навыков в полетах по приборам.

Придет опыт — и все встанет на свое место. А пока, пробив облака и увидев ослепительное

солнце, летчик радуется — можно передохнуть, ведь обстановка стала привычной.

Белов сегодня дежурный штурман на стартовом командном пункте. Он всегда со старанием несет

службу, а сейчас тем более: руководить полетами в облаках — дело непростое. Склонившись над

планшетом, он наблюдает за положением самолетов в районе аэродромов.

Мне, как руководителю полетов, хорошо заметно его усердие. Да и все летчики стремятся работать

на совесть.

Молодежь строит заход и выполняет посадку хорошо. Но вот Белов встревоженно докладывает:

— 2-44 отклоняется от маршрута, по радио не отвечает.

На лице дежурного штурмана недоуменные вопросы: «Что с ним? Почему молчит? Может, вышла

из строя радиостанция?»

Стараюсь быть как можно спокойнее.

— Подождем, летчик дисциплинированный, должен вернуться с маршрута.

На планшете черная прерывистая линия подошла к первому поворотному пункту, описала

полукруг и совпала со вторым отрезком маршрута. Однако через минуту появился новый полукруг и

четкие штрихи отметок линии полета самолета уже приняли направление на аэродром.

— Молодец! Вот как нужно выполнять указания на полет!

Впоследствии я узнал: летчик действительно понял, что нарушилась радиосвязь, проверил

напряжение в сети, работу генератора и приборов. Кроме нарушения связи, все в порядке. «Даже можно

идти дальше по маршруту», — промелькнула мысль. Но летчик знал, что в таких случаях требуется

немедленно возвращаться на аэродром, и подчинился выработанному правилу.

Самолет прошел над приводной радиостанцией выше заданного эшелона на 500 метров. И это

тоже не случайно: на привод одновременно мог идти другой самолет. Потом летчик осмотрелся, снизился

до заданной высоты, построил расчетный маневр и пробил облака вниз.

Радисты быстро нашли причину неполадок — произошел случайный обрыв проводки на вводе в

шлемофон.

Это был один из случаев, когда летчик должен действовать в соответствии с пословицей: на бога

надейся, а сам не плошай. Очень редкий, но весьма поучительный случай. И я подумал, что его

обязательно следует разобрать с личным составом.

Однако летчик, оставшийся без связи, уже на земле. А как другие? Где Гуреев, отправившийся в