Авиация и космонавтика 2012 09

Хлопок, и купол наполнился воздухом.

Опустился Леру в Большую Невку, в четырехстах метрах от сада. Тотчас к нему двинулись десятки яликов, дежуривших на воде. Один из них подобрал аэронавта, и скоро Леру уже встречали в саду аплодисментами и криками «браво!».

На следующий день в газетах появились подробные сообщения о полете. Писали, будто при падении «у Леру выступает кровь из горла и ушей», что во время прыжка он теряет сознание и даже вследствие частых полетов «у него образовалась горловая чахотка».

Эти нелепости и небылицы удивляли аэронавта. «В полете, – говорил Леру корреспонденту столичной газеты, – я чувствую себя прекрасно. Страх мне не знаком. Да, в сущности, и бояться нечего. Нужно иметь только немного силы воли и крепкие нервы, вот и все».

В Петербурге Шарль Леру совершил один-единственный прыжок, а затем уехал в Москву. Там его полеты происходили из сада «Эрмитаж» и сопровождались таким всеобщим возбуждением и непомерными скоплениями людей на улицах, что после третьего полета прыжки Леру были полицией запрещены.

Из Москвы путь его лежал в Харьков, далее – в Одессу, Варшаву, Лодзь, Ригу, Либаву. И везде Леру ждал шумный успех. Наконец, к осени он добрался до Ревеля, как тогда назывался Таллин (город, входивший в состав Российской империи). Воздухоплавателя сопровождал Георг Парадиз, импресарио, в обязанность которого входила организация выступлений аэронавта.

Ревельцы узнали о предстоящем зрелище, какого еще не бывало в их городе, за неделю до приезда Шарля Леру и с большим интересом ждали знаменитого воздухоплавателя-парашютиста. Не удивительно, что в день полета, 12 сентября, в центре Ревеля, на холме Харью,собралась огромная толпа. В пять часов шар поднялся в воздух и через пару минут виднелся в небе небольшим мячом.

Ветер понес его в сторону порта. Очевидно, стремясь уйти от городских построек, Леру долго не покидал шара. Он отделился с парашютом, когда находился уже совсем рядом с Ревельской бухтой.

Снижаясь над ней, парашют раскачивался, подобно огромному маятнику. Одни очевидцы рассказывали, что при последнем взмахе воздухоплаватель сильно ударился о воду. Другие, напротив, утверждали, что он бросил парашют, находясь еще довольно высоко над водой. Секунду-другую Леру был виден на поверхности моря, а затем скрылся среди волн.

Ни дежурных катеров, ни лодок в районе спуска аэронавта не оказалось. Импресарио Парадиз, видно, поскупился их нанять, а случайные лодки подошли слишком поздно. На воде не было видно ни парашютиста, ни парашюта.

Через два дня после катастрофы местные жители разыскали тело Шарля Леру на дне бухты, в версте от берега. В двадцати метрах от погибшего воздухоплавателя лежал его парашют.

О трагической гибели отважного аэронавта писали все газеты России. Обвиняли в случившемся Парадиза, не принявшего на случай спуска на воду никаких мер предосторожности. Леру не имел на себе даже пробкового пояса или спасательного жилета. После гибели аэронавта Парадиз просто сбежал в Москву.

Прыжок Шарля Леру в Берлине

Шарль Леру был предан земле в Ревеле. На кладбище Теллископли его провожали тысячи горожан. Похоронная процессия растянулась на три километра. Позже на могиле появился красивый гранитный обелиск с изображением воздушного шара, аэронавта, спускающегося под куполом парашюта, и надписью на четырех языках – английском, русском, французском и немецком: «В память воздухоплавателя Шарля Леру, погибшего в Ревельской бухте 12-го сентября 1889 года».

В то время никто не мог даже предположить, что после полетов и гибели Леру у него в России появится столько приверженцев и последователей, что начнется настоящий «парашютный бум».

Последний полет Шарля Леру в Ревеле

Памятник на могиле Шарля Леру

Опасный спуск с парашютом

Летом 1889 года в Москве появился новый воздухоплаватель-парашютист, англичанин Август Годрон. «Опять воздушные сферы, опять полет! Знать, уж такое летательное лето выпало на долю москвичей, – писала газета "Новости дня". – Да и то сказать, от такой жары только и впору или ногами в воду, или головой в облака».

Август Годрон был не только опытным воздухоплавателем, но и знающим техником, компаньоном лондонской фабрики по изготовлению воздушных шаров. До приезда в Москву он совершил более двухсот полетов, включая длительные воздушные путешествия, вроде перелета из Лондона в Париж. Однажды шар Годрона опустился в открытом море, и воздухоплавателю пришлось в течение двадцати минут держаться на воде, пока его не подобрал случайный пароход.

Ко времени приезда в Россию Годрону было не более тридцати лет.

С парашютом он прыгал значительно реже, чем летал.

В Москве он собирался прыгнуть всего в двенадцатый раз. Первый его полет в московском небе состоялся 16 июля из загородного сада «Ренессанс». Аэронавт появился перед публикой в синем мундире со светлыми пуговицами и в фуражке с золотым кантом.

Наполнение шара водородом продолжалось почти целый день. Газ вырабатывался (в результате химической реакции железных опилок с серной кислотой) здесь же, в саду, при помощи громоздкого аппарата, состоявшего из пятнадцати бочек.

Только к восьми часам вечера шар был готов к полету, и Годрон смог занять место на трапеции. Он поднялся значительно выше, чем поднимался Леру. Подхваченный сильным воздушным течением, его шар был унесен далеко от места взлета, и многочисленная публика, собравшаяся в саду, стала уже беспокоиться о судьбе аэронавта.

Но эти волнения оказались напрасными. Годрон отделился с парашютом и через несколько минут благополучно достиг земли около какой-то рощи. Через полчаса он возвратился в сад, где его встретили, как героя. Все сходились во мнении, что английский аэронавт превзошел американского.

В Москве Август Годрон совершил еще три полета, а затем уехал в Нижний Новгород. Дважды поднимался он с нижегородского ипподрома и перед тем, как оставить шар, сбрасывал с высоты листовки с рекламой знаменитого цирка Никитина.

«Зрелище это вызвало массу толков в народе, – писала газета "Волжский вестник". – Простой люд, видимо, немало удивлен смелым полетом Годрона. Разговорам не было конца».

Август Годрон прибыл в следующий город, Ростов-на-Дону, всего через несколько дней после того, как стало известно о гибели в Ревеле Шарля Леру. Это трагическое событие не только подняло интерес к полетам английского аэронавта, но и вызвало критику и даже осуждение их.

Ростовская газета «Донская пчела» писала, что прыжки с парашютом – зрелище, «развращающее публику». Она упрекала аэронавта в том, что «скорбная участь собрата (имелся в виду, конечно же, Шарль Леру), очевидно, нисколько его не смутила». Газета восклицала: «Какое страшное и возмущающее душу зрелище! Поощряя таких "артистов", мы, несомненно, дойдем до того, что будем спускаться с высоты трех тысяч футов без парашюта, так как и парашют ведь скоро надоест, потребуется что-нибудь еще более ужасное».

В 1891 году Август Годрон снова приехал в Россию. В октябре он прибыл в Тифлис. К этому времени уже стали известны имена первых российских воздухоплавателей- парашютистов. Однако интерес к полетам Годрона не пропал. Тифлисцы с нетерпением ожидали, когда он поднимется в воздух. А сильный ветер все не позволял приступить к наполнению шара. Годрон ждал благоприятной погоды, но, так и не дождавшись, решил смириться с обстоятельствами и зазимовать в Тифлисе.