Психоаналитическая традиция и современность

В докладной записке заместителя управляющего Инспекцией просвещения НК РКИ РСФСР в коллегию Наркомата от 20 февраля сообщалось, что на основании материалов обследования делается заключение о том, что лаборатория представляет собой научное учреждение, ведущее «серьезную, строго учитываемую работу» (Овчаренко, Лейбин, 1999, с. 644). Согласно отчету инспекции, проводимой в апреле того же года, в работе Института-лаборатории были обнаружены изъяны в постановке научного обследования детей и высказаны соображения против того, чтобы «считать данный Детский дом среди научных учреждений» (Эткинд, 1993, с. 246).

В конце апреля 1923 года вопрос о деятельности данного учреждения, представленного в качестве Психоаналитического института-лаборатории, рассматривался уже на Президиуме научно-педагогической секции Государственного ученого совета, который вынес постановление о расходовании непропорционально большого количества государственных средств по сравнению с полученными результатами и отсутствии оснований рассчитывать на то, что деятельность соответствующего института можно использовать для решения непосредственных задач, стоящих перед Государственным ученым советом. Одновременно по поводу данного постановления было высказано особое мнение С. Шацкого, в котором выражалось его несогласие с выдвинутыми соображениями, на основании которых ставится вопрос о закрытии Детского дома, предлагалась реорганизация некоторых сторон его работы, особенно хозяйственной, подчеркивалась необходимость разработки проблем психоанализа в педагогике и подчеркивалось наличие в России Психоаналитического общества и его базы (данного детского учреждения), где «эти вопросы могут найти свое применение» (Овчаренко, Лейбин, 1999, с. 645).

До конца 1923 года Президиум Наркомпроса и Совнарком организуют различные проверки и выносят соответствующие постановления о воспитательной, а также научной работе в Детского дома.

В октябре месяце коллегия Наркомпроса под председательством А. Луначарского в своем постановлении признает необходимым сохранение Детского дома, а 6 февраля 1924 года это постановление было утверждено А. Рыковым на Большом Совнаркоме. По предположению некоторых исследователей (см.: Эткинд, 1993, с. 249), позитивное решение в пользу сохранения Детского дома не обошлось без участия Л. Троцкого, оказавшего политическую поддержку психоаналитикам. При этом государственные и политические руководители не понимали, надо полагать, тех тонкостей, которые были связаны с включением Детского дома в состав Государственного психоаналитического института и РПСАО.

Однако, несмотря на столь значимую поддержку Детского дома со стороны властей, среди его сотрудников стало нарастать недовольство, вылившееся в заявление педагогического коллектива в кураторий при Психоаналитическом институте, поданное в июне 1924 года. В заявлении отмечались не только успехи, связанные с психоаналитическим подходом к детям, но и практические ошибки, связанные с отсутствием опытного педагога-руководителя. Подчеркивалось также то обстоятельство, что ни члены РПСАО, ни научные сотрудники Психоаналитического института не имеют доступа к работе Детского дома. Педагогический коллектив Детского дома признал себя психоаналитически неподготовленным и перечислил условия, при которых могла бы наладиться работа с другим коллективом. Среди этих условий указывалось на необходимость руководства Детским домом специалиста с большим общественнопедагогическим опытом и организации при Психоаналитическом институте специальной подготовки будущего персонала (Овчаренко, Лейбин, 1999, с. 654–657).

Поскольку данное заявление было направлено в кураторий при Государственном психоаналитическом институте, то оно могло рассматриваться в рамках данного Института членами куратория, среди которых значились И. Ермаков, О. Шмидт, А. Лурия, М. Вульф. Однако официальный куратор Детского дома и Государственного психоаналитического института О. Шмидт направил заявление в Наркомпрос, и после работы новой комиссии на очередном заседании РПСАО в начале июля 1924 года было принято решение об административном разделении Государственного психоаналитического института и Детского дома-лаборатории «Международная солидарность». В конце ноября того же года это решение обрело свою силу, когда в результате разделения бюджета института пополам, детский дом обрел свою самостоятельность.

Сегодня трудно с достоверностью утверждать, что происходило в то время в умах учредителей РПСАО, включая И. Ермакова и О. Шмидта. Достоверно известно лишь то, что 20 ноября 1924 года О. Шмидт направил письмо заместителю Наркомпроса В. Яковлевой и заведующему Главнаукой Н. Петрову. В этом письме он отметил, что состоит в Президиуме РПСАО, неоднократно защищал Детский дом от попыток закрыть его, но, «не желая продолжать с недостаточными средствами опыт, на который смотрят психоаналитики всех стран», отказывается от руководства этим домом и доводит до сведения «дорогих товарищей», что впредь не будет иметь «никакого отношения» к нему и не будет нести за его работу «ни прямо, ни косвенно никакой, также моральной ответственности» (Овчаренко, Лейбин, 1999, с. 659).

Лишенный покровительства со стороны О. Шмидта И. Ермаков предпринимает усилия по сохранению хотя бы Государственного психоаналитического института. Однако институт лишается своего помещения, а обращение И. Ермакова в научный отдел Главнауки Наркомпроса о предоставлении помещения для научной деятельности хотя бы на вечернее время остается не удовлетворенным. Даже отмена ранее принятого постановления о выводе института в Ленинград уже не может устранить нависшую над институтом угрозу.

Как бы там ни было, но 13 мая 1925 года на заседании президиума коллегии Наркомпроса было принято решение о ликвидации Детского дома «Международная солидарность» (Овчаренко, Лейбин, 1999, с. 661), а 14 августа того же года на заседании Совета народных комиссаров РСФСР – решение о ликвидации Психоаналитического института и лаборатории «Международная солидарность» (Овчаренко, Лейбин, 1999, с. 668–669).

В 1925 году новым президентом РПСАО был избиран М. Вульф. И. Ермаков становится одним из вице-президентов этого общества, секретарем которого по-прежнему остается А. Лурия. И хотя члены РПСАО продолжают свою деятельность в плане развития психоанализа в стране, тем не менее критика как по поводу психоаналитических идей, так и в связи с попытками соединения фрейдизма и марксизма принимает такие масштабы, что многим психоаналитикам приходится занимать оборонительную позицию и идти на компромисс.

В этом отношении показательным является письмо членов ВКП(б) в правление Русского психоаналитического общества, в котором излагались причины, побуждающие их работать в обществе, и давались разъяснения, связанные с их отношением к психоаналитическому учению З. Фрейда. В этом письме отмечалась позитивная роль психоанализа для развития основ научной психологии и такие негативные его аспекты, как непонимание З. Фрейдом «значения классовой борьбы», недооценка «социального момента», неверный подход к «социальным явлениям». В конце письма говорилось о необходимости занять членами общества марксистской позиции, предполагающей критический разбор учения З. Фрейда «в целом и по частям», подведение «материалистического фундамента» под психологические открытия основателя психоанализа, использование достижений в изучении физиологических условий психической деятельности и «метода условных рефлексов И.П. Павлова» (Овчаренко, Лейбин, 1999, с. 668–669).

В условиях все более нарастающего идеологического прессинга по отношению к психоанализу членам РПСАО становится все труднее осуществлять свою профессиональную деятельность. В апреле 1927 года А. Лурия слагает с себя полномочия секретаря общества, а в ноябре того же года М. Вульф, воспользовавшись командировкой в Берлин, эмигрирует в Германию.

После исключения Л. Троцкого из партии в 1927 году и высылки его из страны в 1929 году психоаналитическая деятельность любого ученого или врача стала приравниваться к «троцкистской контрпропаганде» (Лейбин, 1991, с. 25–43). Очевидно, что в условиях жесткого идеологического давления на российских психоаналитиков дальнейшее функционирование РПСАО оказалось бесперспективным, тем более что некоторые его члены, включая вице-президента Общества дипломата В. Коппа, были настроены протроцкистски. И действительно работа членов РПСАО продолжалась до начала 1930-х годов, после чего она сошла на нет.