Пути развития английского романа 1920-1930-х годов

Многие страницы «Радуги» проникнуты остро критическим отношением Лоуренса и его героини к капиталистической цивилизации, уродующей жизнь людей. Урсула с грустью убеждается в том, что школа, в которой ей предстоит работать, это «просто учебная лавочка, где каждого обучали добывать деньги… там не было ничего, похожего на творчество и созидание»; ей претит мысль о том, что и она должна принимать участие в подготовке учеников к «раболепному служению божеству материальной выгоды». Она с ненавистью рассуждает о бездушии цивилизации и с присущей ей горячностью выражает желание уничтожить машины, подавляющие, по ее мнению, человека… «Величайшей радостью для нее было бы истребление машины. Если бы она могла разрушить копи и освободить всех виггистонских мужчин от работы, она сделала бы это. Пусть они голодают, пусть ищут в полях дикие корни и травы, это будет для них лучше, чем служить Молоху». В этом протесте Урсулы Брэнгуэн звучит та ненависть к «механической цивилизации», которая была присуща и самому Лоуренсу. Но вместе с тем в ее рассуждениях отразилось и свойственное ему бесилие разобраться в закономерностях происходящего, его анархический индивидуализм. В уста своей героини Лоуренс вкладывает гневные тирады против «старого безжизненного мира», но вместе с тем он заставляет ее произносить обличительные речи, направленные против демократии, и восхвалять культ силы и «аристократов по рождению». Лоуренс противопоставляет личность обществу и в конечном итоге обрекает своих героев, и в том числе Урсулу Брэнгуэн, на одиночество. Ее любовь к Скребенскому завершается разрывом. Ее «жажда сражаться», ее желание «вступить в борьбу со всем миром» не ведут ни к каким определенным поступкам и действиям. Ее стремление «изведать мир мужчины, мир труда и обязанностей, испробовать существование трудящегося члена общества и завоевать себе место в мире мужской жизни» завершается разочарованием. В конечном счете Урсула, как и другие Брэнгуэны, оказывается одной из жертв «темной стихии инстинктов». Финал романа имеет символический характер: над землей поднимается радуга; глядя на нее Урсула размышляет о будущем человечества: «Она знала, ничем не объединенные люди жили еще в сфере тления, но радуга уже занялась в их крови, знала, что они сбросят с себя затвердевшую оболочку, что они дадут из себя новые чистые ростки, полные силы, тянущиеся к свету, воздуху и влаге неба. В радуге она видела новое творение земли, которое станет на месте зараженных тлетворным дыханием домов и фабрик». Как это обычно и бывает у Лоуренса, широкий размах начальных страниц романа, отличающийся конкретностью воссоздаваемой картины, выливается в туманную символику и расплывчатые рассуждения самого общего характера. История Урсулы и ее поисков независимого и гармоничного существования продолжена в романе «Влюбленные женщины» (1921). Еще более настойчиво, чем прежде, звучит здесь мысль о враждебности современной цивилизации человеку. Вместе с тем Лоуренс развивает в этом романе вполне определенную программу преобразования общества и усовершенствования взаимоотношений между людьми. Над этими вопросами размышляет один из героев романа — Беркин — alter ego самого автора. Он приходит к выводу о том, что духовное возрождение общества может быть достигнуто лишь при условии установления новых форм отношений между людьми, и прежде всего — между мужчиной и женщиной. Он отвергает существующую форму брака, как подавляющую личность, и проповедует свободу взаимоотношения полов, основанную на чувстве взаимной любви, уважении и на признании полной независимости каждой из сторон. Только это может привести к глубокой и прочной связи между двумя людьми. Однако только этим Лоуренс не ограничивается. Его анархический протест против «механической цивилизации» XX века перерастает в отрицание не только всех достижений человеческого разума, в котором он склонен усматривать один из основных источников переживаемых человечеством бед. Разуму и рациональным началам жизни Лоуренс противопоставляет культ «чистого чувства» и чувственное мировосприятие. В них видит он единственную возможность спастись от жестокости современной цивилизации. Декларация «свободной» любви сочетается у Лоуренса с проповедью индивидуализма, с культом властной и сильной личности, которой все дозволено.

В 1919 г. Лоуренс покидает Англию и последнее десятилетие своей жизни проводит, путешествуя по Европе, Австралии, Америке. Он побывал на Цейлоне, в Новой Зеландии, на Таити. Ряд лет (1922–1925 гг.) прожил в Мексике.

Романы Лоуренса 20-х годов — в первую очередь такие, как «Жезл Аарона» (1921), «Кенгуру» (1923) и «Пернатый змей» (1926) — отразили его поиски героя, сочетающего индивидуалистические устремления и мистическую силу, покоряющую окружающих, с первобытной простотой и примитивностью «естественного человека». «Жезл Аарона» — первый роман в ряду этих произведений. Его герой — Аарон Сиссон — секретарь союза углекопов своего района в рождественскую ночь уходит из дома, оставляя жену и двух детей. Он покидает семью без какого-либо определенного к тому повода: «Без всякой причины, кроме того, что мне захотелось почувствовать себя на свободе». Начинаются его скитания. В доме владельца угольных копей Брикнелла Аарон попадает в компанию богатых веселящихся людей. На празднование Рождества здесь собрались литераторы, художники, красивые женщины. В их среде на какое-то мгновение он забывает о гложущем его душу чувстве неудовлетворенности. Но все же оно вновь пробуждается в нем, толкая на скитания по свету. Аарон попадает в Лондон, затем в Италию, где некоторое время живет в доме маркиза. Жена хозяина влюбляется в Аарона. Вспыхнувшая в ней страсть и великолепная игра Аарона на флейте возвращают маркизе утраченную ею способность петь. Встреча с Аароном возрождает ее. Для него же очень большое значение имеет встреча с литератором Лилли, который, беседуя с Аароном, приобщает его к своим взглядам на жизнь и людей. В наиболее трудные для Аарона моменты Лилли оказывается рядом с ним и помогает ему. Флейту, на которой так искусно играетАарон, он называет «жезл Аарона» и говорит, что тот жезл должен расцвести, пустить корни и превратиться в прекрасное и мощное дерево. За время своих странствий Аарон дважды возвращается домой, но ненадолго. Уже ничто не может удержать его здесь. Он жаждет свободы, для него «дороже всего возможность дышать свежим воздухом».

Этот роман лишен той степени жизненной достоверности и конкретности воспроизведения обстановки действия, которые были присущи предшествующим произведениям Лоуренса. Его композиция расплывчата, сюжет нечеток, характеры героев неопределенны. По существу, Лоуренс отказывается от принципа индивидуализации образов. События романа происходят через год после окончания первой мировой войны. «Над землей пронеслась война, но ничто не изменилось. Нет, многое переменилось, но за всеми переменами крылась та же неподвижность жизни», — подобные, отличающиеся своей неопределенностью замечания весьма характерны для Лоуренса. В отдельных репликах героев Лоуренс передает недовольство людей установленными в стране порядками, их неудовлетворенность действиями правительства. Но эти беглые, отрывочные замечания и содержащиеся в романе мимолетные приметы эпохи не создают цельной и ясной картины.

И все же Лоуренс сумел передать разорванность сознания своего героя, неуравновешенность его психики и внутреннее смятение; он пишет о человеке, не удовлетворенном окружающим, отправляющемся на поиски какой-то новой жизни и вместе с тем страшащемся подлинной жизни с ее борьбой и трудностями, о человеке, ослепленном своим индивидуализмом и в конечном итоге обреченном на одиночество. Аарон Сиссон не желает мириться с застойной атмосферой своего существования, его не удовлетворяет жизнь, в которой «все переводится на деньги», он считает, что если в зародыше современной цивилизации и есть «здоровый и ценный корень», то «он весь оброс омертвелой корой и ядовитыми побегами». Но как освободиться от них? Этот вопрос перед ним не возникает. Сиссон не верит в рабочее движение: «Я ничего не жду от него». Он уходит из шахты, порывает со средой углекопов. «Он не любил двигаться в общем людском потоке и старался ходить собственными путями», — замечает о своем герое Лоуренс. Из дальнейшего становится очевидным, что пути, избранные Аароном, приводят его в тупик индивидуализма и одиночества. Впрочем об ином он и не помышляет, «Чувство метафизического одиночества было подлинным центром его духовного существования. Он инстинктивно знал, что нарушить такое самочувствие— значит разбить его жизнь». Отвратительной и лживой изменой самому себе казалось ему отречение от себя в любви, единение с окружающими, служение идее. — «Да, Аарон готов подчиниться, но только не женщине, не идее и не толпе». Финал романа звучит откровенной апологией индивидуализма и культа сильной личности: