Каторга

- Я это уже заметил, - сказал Полынов.

- Потому и говорю тебе как на духу... Возить спирт с Николаевска морем иль на собаках через пролив накладно. А тут многие самогон варят из онучей с портянками. Такой крепости, ажио дух захватывает, коли нюхнешь. Может, сговоримся?

- В чем?

- Ты мне - самогон, а я тебе - деньги.

- Сколько дашь за бутылку?

- Ну... рупь.

- Три! - потребовал Полынов.

- Без ножа режешь.

- Как угодно. Могу и без ножа.

- Ну, два... по рукам?

Полынов прикинул выгоды этого предложения. Обладатель спиртного на Сахалине всегда подобен банкиру, державшему пакет ценных акций. В каторжных условиях алкоголь давал человеку такую власть, перед которой сразу меркли все авторитеты надзирателей с их револьверами... Полынов сказал Недомясову:

- Хорошо. Согласен быть личным поставщиком двора вашего кабацкого величества... Но прошу аванс!

- Пардон, а это на что? - удивился кабатчик.

- Ради творческого вдохновения, иначе сюжет моей жизни рассыплется еще на первых страницах.. гони, гад, "синьку"!

Пахом Недомясов был уже не рад своей откровенности:

- Да я тебя знать не знаю. Сунь тебе "синьку" в хайло, ты на улицу шмыгнешь, только тебя и видели.

- Тогда договор считаем расторгнутым.

- Постой, постой... А-а, подавись ты ею! - неожиданно шмякнул Недомясов на стол ассигнацию в 25 рублей. Полынов изучил ее против света керосиновой лампы:

- Сразу видно иностранную работу. Правда, вот тут со штриховкой сплоховали, а в подписи кассира главного казначейства точка поставлена чуточку ниже. Хорошо бы жарить по утрам яичницу на костре из таких вот японских ассигнаций... Откуда?

- Губернаторский писарь забегал выпить. От него!

- Это который зовется Полыновым?

- Да, он самый. Уже при галстуке бегает.

- Тогда мне все понятно, - сказал Полынов настоящий, аккуратно укладывая полученные 25 рублей в бумажник. - Но если на спирте наживается даже крупное начальство Сахалина, то мне, каторжной морде, сам бог велел не забывать о себе.

Полынов собрался уходить, застегивая арестантский бушлат на все пуговицы. Высоким и чистым баритоном вдруг он пропел:

Эй, лейся, песня удалая!

Лети, кручина злая, прочь...

17. РАЗВИТИЕ СЮЖЕТА

Весь день бушевала пурга, заметая Александровск сугробами сыпучего снега; хлесткий ветер громко колошматил листами жести, сорванной с крыш, где-то на углу Рельсовой улицы со звоном разбился уличный фонарь. Но к вечеру все разом притихло, чистое небо развесило над сахалинской юдолью гирлянды созвездий.

- Если мы звали гостей, - сказала Ольга Ивановна мужу, - так нехорошо, если они застрянут в сугробах. Ты бы оставил свои газеты да расчистил дорожку от калитки до крыльца...

Волохов взял деревянную лопату и раскидал возле дома снежные завалы, чтобы могли пройти гости. Они ждали сегодня Вычегдова, их обещал навестить и поляк Глогер, появившийся на Сахалине с последним "сплавом". Ольга Ивановна заранее застелила стол холстинной скатертью, услышала