Каторга

он спросит у меня: желаю ли я быть приконченным? спокойно возразил на это Полынов.

Вычегдов выразился чересчур конкретно:

- Ваша судьба решена. Если не желаете крупных неприятностей для себя, вам с Глогером лучше бы не встречаться- Именно со слов Глогера, я уже догадался, кто вы такой.

- Кто же я?

- Инженер! И вот мой добрый совет: наденьте шапку, застегните новенькое пальто и убирайтесь отсюда к чертовой матери.

Полынов снял шапку и, расстегнув пальто, сбросил его со своих плеч. Игнатий Волохов подивился его наглости:

- Мне такие герои уже попадались! Сначала идейный экспроприатор, а потом вульгарный вор. Кончали они, как правило, тем, что жестоко глумились над прежними своими идеалами, мечтая в конце концов сделать экс или эксик лично для себя на такую сумму, чтобы потом стать зажиточным рантье.

- Вы недалеки от истины, - согласился Полынов. - Из боевой партии ППС я легально перешел в партию СПС, что легко расшифровать в трех словах: "партия - сам по себе".

- Какой цинизм! - возмутилась Ольга Ивановна. - Зачем вы пришли, не боясь нашего общего презрения к вам?

- Я же объяснил, что пришел повидать Глогера...

Отчаянно скрипнула калитка, послышались шаги.

- Так берегитесь - ГЛОГЕР ИДЕТ, - произнес Волохов.

Глогер сильно изменился, он даже постарел. Полынов, легко поднявшись, сам подошел к нему с первым вопросом:

- Так что там случилось с нашим Вацеком?

- Повешен! Но еще до разгрома "боевки" мы успели вынести тебе приговор, какого ты и заслуживаешь... Рекомендую вам замечательного подлеца! - с гневным смехом сказал Глогер, указывая на Полынова. - Пока мы в банке добывали злотые, проливая кровь за свободу будущей Речи Посполитой, этот сукин сын обчистил кассу в свою пользу... Я удивлен, что вижу его снова! Пусть он знает, что приговор партии остается в силе.

Полынов взял папиросу из пачки Вычегдова, и только этим жестом он выдал свое волнение.

- Выслушай меня! - резко заявил он Глогеру. - Я не признаю приговора, сфабрикованного в ресторане на Уяздовских аллеях самим Юзефом Пилсудским между рюмкою коньяка и бокалом шампанского. Еще до вынесения мне смертного приговора пан Пилсудский разложил всех вас налетами на банки и кассы, смахивающими на обычную уголовщину. А в преступном мире могут быть только банды, но никогда не возникнет никакой партии...

- Перестань! - грозно потребовал Глогер.

- Нет, - настоял Полынов. - Сейчас не ты мне, а я вынесу приговор, более страшный и более убедительный... Мне жаль бедного Вацека. Но мне жаль и тебя, Глогер!

- Замолчишь ты или нет?

- Не замолчу, - ответил Полынов. - Задумался ли ты хоть раз: во имя чего жертвовал своей жизнью, добывая в эксах деньги для того же пана Пилсудского?! Не он ли в партии польских социалистов проводит свою личную политику, а эта политика Пилсудского станет губительна для всей Польши.

- Не смей так судить о патриотах! - осатанел Глогер. - Кто ты такой, жалкий москаль, впутавшийся в наши дела?

- Да, я русский,