Каторга

испепеляющего взора сахалинской "тигрицы".

- Изменщик! - прошипела она ему. - Честную порядочную женщину, жену статского советника, променяли на приезжую шлюху...

Оболмасов удалился в буфет и потому не видел сцены появления консула Кабаяси, которого сразу обступили дамы.

- Господин консул, - наперебой щебетали они, - ну когда же вы порадуете нас открытием фирменного магазина с японскими товарами? Нашим бедным мужьям уже давно надоело отпускать нас летом на материк, где мы делаем покупки.

- Все будет исполнено для вас, - заверил дам Кабаяси; затем консул поднес Ляпишеву макет будущего альбома с видами Сахалина. - Но прошу лично вас составить к альбому предисловие.

Кабаяси добавил, что для полноты впечатления альбому не хватает портретов сахалинских типов:

- Желательно бы представить известных рецидивистов, прикованных к тачкам, - это так экзотично! Хорошо бы дать фотографии и преступно-политической интеллигенции.

Ляпишев задумался. Раньше, когда здесь еще была Сонька Золотая Ручка, местные власти здорово наживались на продаже фотооткрыток, изображающих сцены заковывания ее в кандалы. Эти снимки были тогда популярны в России.

- Я распоряжусь, - сказал губернатор консулу, - чтобы заковали в кандалы старых уголовников, они будут позировать вместе с тачками. Экзотика пусть остается экзотикой! Но политические... Вообще-то, их фотографировать запрещается. Впрочем, - разрешил Ляпишев, - можете сделать один снимок с писаря моей канцелярии Полынова, замешанного в очень крупных экспроприациях на пользу русских и польских революционеров...

Оболмасов задержался в буфете. К его столику тихо подсел улыбчивый Кабаяси, вручивший ему конверт с деньгами:

- Наше консульство не отказывается даже в зимний сезон регулярно выплачивать вам жалованье, которое вы отработаете летом в новой геологической экспедиции по розыскам нефти.

Нефтью и не пахло, но зато пахло прибылью.

- Ваша щедрость меня убивает! - умилился Оболмасов. - Тем более осенью я обзавелся чересчур пылкой кухаркой последнего "сплава", которая вызвала непредвиденные расходы...

Оболмасов покинул буфет, сильно покачиваясь. Полицмейстер Маслов недреманным оком ястреба усмотрел, что из-под пиджака геолога высовывается переплет какой-то книги.

- Поправьте, - сказал он, - иначе упадет на пол.

- Это Боборыкин, а спереди меня бережет Шеллер-Михайлов... Вам-то, полицмейстеру каторги, хорошо. Вы без панциря никуда, а мне приходится постоянно обращаться к классикам.

- Послушайте, - вдруг обрадовался Маслов, - у меня жена прямо без ума от романов Боборыкина... дайте почитать!

- А как же я? Кто же оградит меня сзади?

Маслов высмеял книжные латы "кирасира":

- Разве это оборона? Какой-то там Боборыкин всего страничек на триста? Зато я обещаю подарить вам шестой том "Великой реформы" - во такой кирпичина! Никакая пуля не прошибет...

На следующий день писарь Полынов (бывший семинарист Сперанский) отправился в японское фотоателье, где симпатичный