Славянорусские древности в «Слове о полке Игореве» и «небесное» государство Платона

Далее Платон говорит все до конца. В новом государстве отличный судья и отличный врач, оба, разумеется, с хорошей душой, потому что «судья душой правит над душами», а врач «лечит тело душой, а ею невозможно хорошо лечить, если она у врача плохая или стала такой… ведь хорош тот, у кого хорошая душа… оба они (судья и врач) будут заботиться о гражданах, полноценных в отношении как тела, так и души, а кто не таков, кто полноценен лишь телесно (вроде «ловких людей»), тем они предоставят вымирать». «В случае же внутренних болезней, продолжающихся всю жизнь, не следует делать попыток, затягивая болезнь, удлинять человеку никчемную его жизнь да еще дать ему случай произвести, естественно, такое же точно потомство… такой человек бесполезен и для себя, и для общества» (III, 407d - e). А что касается «людей с порочной душой (например, безбожников и богохульников, хотя бы тех, которые «говорят, что Бог, будучи благим, становится для когонибудь источником зла». - II, 380b - c), и притом неисцелимых, то их они (судья и врач) сами умертвят» (III, 408e; 409b - e; 410).

Такое государство, основанное, по убеждению Платона, согласно природе, походит на некое созвучие и гармонию, нечто вроде порядка в космическом плане, то есть прежде всего - это вращающееся небо над нами, «вечные и правильные движения небесного свода, которым должны подчиняться ум и душа человека» (А. Ф. Лосев). Такое государство обладает четырьмя свойствами: мудростью, мужеством, рассудительностью и справедливостью. Мудростью - потому что в нем осуществляются здравые решения; мужеством - потому что благодаря природным задаткам и соответствующего воспитания, правители и воины имеют прочное мнение об опасностях и обо всем остальном, тем более, что мужество является также гражданским свойством; рассудительностью - потому что она более, чем мудрость и мужество, походит на некое созвучие и гармонию, нечто вроде порядка в космическом плане. Таким образом, рассудительностью можно назвать, пользуясь терминологией современного русского философа В. В. Аверьянова, динамический консерватизм [235] .

И, наконец, четвертое свойство - справедливость. Она приобрела у Платона форму жесткой корпоративности: «Справедливость состоит в том, чтобы каждый имел свое и исполнял тоже свое… и не вмешивался в чужие дела - это и есть справедливость» (IV, 428-434). Для русского человека в этом определении справедливости явно чегото не хватает, мы не обнаруживаем совести (поступать «по правде»). Но иначе и не могло быть: античному сознанию понятие совести () было доступно в виде раздумья, заботы, печали. Недаром существовала поговорка «Печален как Платон».

Все сказанное охватывается мнением Платона о высшем, природном или симметричном, состоянии общества - как органичной системе и социальном объекте. Но если в историческом пределе оказалось, что ни одна идея государственного строя не обязательна, в том числе, конечно, демократическая идея, а Платон принял космический порядок, вечные и правильные движения небесного свода, стоит взглянуть, сводимо ли целое (новое платоновское государство) к сумме частей (его сословий)? Иными словами, не грозит ли новому государству ситуация, которая определена в известном у нас афоризме: «Хотели как лучше, а вышло как всегда?»

Развивая вопрос о свойствах нового государства, Платон охотно допускает, что во главе государства может быть царь. «Ведь может случиться, что среди потомков царей и властителей встретятся философские натуры (которые не подверглись порче среди современников). Между тем достаточно появиться одному такому лицу, имеющему в своем подчинении государство, и человек этот совершит все то, чему теперь не верят. - Его одного было бы достаточно» (VI, 502b). Причем, соправители должны называть друг друга «сотоварищами по страже», чтото вроде «друзья по страже» (V, 463b).

Итак, следующий вопрос: сводимо ли целое к сумме частей, тем более в органичной системе, какую представляет собой новое государство Платона, являющееся продуктом духовной деятельности? Современная философия отвечает на этот вопрос отрицательно в том плане, что в социальных объектах, тем более как продуктах духовной деятельности, целое несводимо к сумме частей, свойства которых целиком определяются свойствами саморазвивающегося целого. Таким образом, в случае Платона, при сложении частей у целого появляются новые свойства.

А когда целое сводимо к сумме частей? Дело в том, что это свойство целого обыкновенно наблюдается в неорганичной системе, когда свойства частей хотя и отражают природу целого, но все же определяются главным образом внутренней природой частей [236] . По этому поводу нельзя не сделать замечания, что в нашем современном обществе происходит почемуто именно так: внутренней природой частей определяется свойство целого, - хвост вертит собакой.

Вслед за этим в замкнутой системе выступает у нас идея смены максимального расширения сжатием, когда происходит «мистическое изменение направления «стрелы времени» (Я. Б. Зельдович) - не упомянутое ли нами отрицательное время, текущее не из прошлого в будущее, а из будущего в осуществившееся? Платон в свое время наблюдал, как и мы сейчас наблюдаем, максимальное расширение принципов демократии - все этические нормы перевернуты вверх дном. Что и натолкнуло его на поиски метода остановки и смены расширения сжатием. «Все чрезмерное обычно вызывает резкое изменение в противоположную сторону… и то, что демократия определяет свободу как благо и к чему она ненасытно стремится, именно это ее и разрушает… и подготовляет нужду в тирании (диктатуре)… Все принудительное вызывает у них (у демократов) возмущение как нечто недопустимое. А кончат они тем, что перестанут считаться даже с законами - писаными или неписаными, - чтобы уже вообще ни у кого и ни в чем не было над ними власти» (VIII, 562b - e; 563b - e; 564). В итоге демократия хороша, но вредна как алкоголь. А главное - дело как было, так и осталось за малым - понять, как произойдет переход управления государством в руки опорных людей - философов.

2012 г.

Список иллюстраций

1. Архангел Михаил с деяниями. Прп. Андрей Рублев. Москва. Архангельский собор Московского Кремля.

2. ГераклТаргитайТроян. Изображение на золотом медальоне из Херсонеса одного из подвигов ГераклаТаргитая. Таргитай, поражающий чудовище (по Б. Н. Гракову) (Артамонов М. И. Антропоморфные божества в религии скифов // Археологический сборник Государственного Эрмитажа. Вып. 2. Л., 1961. С. 57-87. Рис. 22).

3. Ярослав Мудрый, прижизненный портрет на свинцовой печати Ярослава. Надпись ЯРОСЛАВ КНЯЗЬ РУССКИЙ (Янин В. Л., Гайдуков П. Г. Актовые печати Древней Руси. М.: ИНТРАДА, 1998. С. 13, 14, 259. Рис. 2а.).

4. Дева (змееногая богиня Дева). «Женоподобная фигура с крыльями и нимбом». Изображение на серебряном обруче (браслете) из Киева, найденном в составе клада 1903 г. в ограде Михайловского монастыря (Макарова Т. И. Черневое дело Древней Руси. М., 1986. С. 78, 80. Рис. 37. № 2). Змееногая богиня Дева - по версии автора монографии Дева «Слова о полку Игореве».

5. Владимир Старый, прижизненный портрет. (Сребреник Владимира Святославича // Сотникова М. П., Спасский И. Г. Тысячелетие древнейших монет России IX-XI вв. Сводный каталог. Л.: «Искусство», 1983. С. 60; 115.

6. Одиссей и Диомед захватывают в плен троянского лазутчика Долона. Фрагмент росписи луканского кратера. Около 380 до н. э. Лондон, Британский музей.

[1] Не лепо ли ны… - Лепо - здесь в значении «подобает», то есть соответствует принятым правилам, нормам. Ср.: «Яко Тебе лепо слава, честь и дьрьжава». Вариант: «Емоу же (Христу) подобаеть вьсяка слава, чьсть и дьрьжава» (Успенский сборник, 1971. Стб. 203а 29-32; Стб. 145 г 29-31). В переводе предпочтение отдано близкому по смыслу слову «должно» в значении «следует, необходимо», с целью сохранения ритмической организации подлинника.

[2] …начати старыми словесы трудныхъ повестии. - Повести - в данном случае «поучения». «Но о законе Моисеемь данеемь и о благодати и истине Христомъ бывшии повесть си есть» (Молдован, 1984. С. 79. Стб. 170а; Срезневский, 1863. Т. 2. - Стлб. 108-109). Начало «Слова о полку Игреве» производит впечатление намека на слова евангелиста Луки в начале его повествования о Христе: «Понеже оубо мнози начаша чинити повесть о извествованных в нас вещех… изволися и мне… поряду писати тебе, державный (достопочтенный) Феофиле» (Лк.,1, 1-3). Выходит, что автор принялся за свое «Слово» об Игоре после того, как уже начали составлять повествования о знаменитом походе Игоря на половцев, подражая, по смыслу слов автора, известному какомуто сочинению «мудрого Бояна» на другую тему русской истории, в котором содержались христианские поучения и наставления. Об этом сочинении можно судить по рассказам Ипатьевской и Лаврентьевской летописей о походе Игоря, в которых имеются поучения и наставления, но не актуализированы междукняжеские отношения, часто служившие причиной нападения половцев на Русскую землю.