Городок Окуров

инокий, больной, и смерть от вас не за горами - ведь так?

Податной инспектор шумно поставил пустой стакан на стол, схватился рукой за спинку стула, глаза его страшно выкатились, лицо посинело.

- Т-ты! - крикнул он придушенным злостью голосом и брызгая слюной. Ты - зачем?

Она не испугалась. Пила вино маленькими глотками, облизывала губы и, покачиваясь, смотрела в лицо Жукову ласково и нагло.

- Ш-ш! Вы не бойтесь, не сердитесь, лучше послушайте, пока трезвый...

- Не хочу! Не смей!

- Да что это, какой...

Он ещё несколько раз грубо крикнул на неё, но Лодка ясно видела беспомощность этой груды испорченного мяса и, чувствуя, как оно наливается страхом перед нею, становилась всё более спокойной, деловитой и ласковой.

- Я давно про вас думаю, Евсей Лиодорович, - слащаво и немножко в нос говорила она. - О болезнях ваших, одиноком вашем житье и как вы скоро стареете...

- Перестань, говорю.

Он хотел сказать строго, но сказал устало, сморщился, тяжело вздохнул и выпил ещё стакан.

- Родных у вас нету...

- Врёшь, есть!

- А кто?

- Племянник есть.

- Где? - подозрительно спросила Лодка.

- В Казани. Студент. Что?

Жуков торжествующе захохотал, разваливаясь на стуле, и снова налил себе вина.

Но Лодка, пытливо глядя в глаза ему, сказала:

- Никогда вы ничего не говорили про студента!

- А всё-таки есть! Да!

Он ударил ладонью по колену, победоносно сопя и фыркая.

Лодка хмуро помолчала и, вдруг осветясь изнутри какою-то новою весёлою мыслью, начала тихонько смеяться, прищурив глаза, сверкая мелкими зубами.

- Ага! - почему-то воскликнул Жуков. - Что?

- Ну, есть студент, хорошо! - заговорила она игриво и свободно. Только - какая же польза в студенте? Студент - не женщина! Какой от него уход, какая забота? Мешать ещё будет вам, молодой-то человек, стыдно вам будет перед ним...

Она кокетливо покачнулась к Жукову, а он опустил глаза, подобрался, съёжился.

- Да и опасно ему жить здесь.

- Почему это? - пробормотал Жуков.

Лодка откинулась на спинку кресла и, положив руки на стол, вдохновенно объяснила:

- А вот вы говорите, что сердится народ, - вот поэтому! Да, да, - что вы так смотрите на меня? В окошки-то стучат к вам, ага! Ведь на кого сердятся? На вас, образованных людей! Я знаю!

- Ты - врёшь! - тихо сказал Жуков, глядя на неё круглыми глазами. И, что-то вспомнив, он серьёзно добавил, подняв палец: - Как ты смеешь говорить это? Ты ~ кто? Чёрт знает кто!

- Я? - воскликнула Лодка. - Нет, уж извините! Я - в бога верую, я - не похабница, я над пресвятой богородицей не смеялась!

И медленно, отыскивая наиболее веские, грубые слова, она начала бросать ими в лицо Жукова.

- Конечно, вы учёный человек, конечно! А кто смеётся над архангелом Гавриилом? Вы смеётесь, учёные, - доктор, Коля и вы! Не правда? И первые похабники тоже вы! Ведь если теперь выйти на базар и сказать людям, какие вы стишки читаете, - что будет?

Жуков, тяжело ворочая шеей, смотрел на